Александр Петров: «Жить нужно дома, а не в гостях»

Редакция поздравляет Александра Петрова с присуждением ему премии "Оскар"

Беседу ведет Екатерина Кладо

Александр Петров

Екатерина Кладо. Вы взяли "Оскар" с третьей попытки. Ваши фильмы "Корова" и "Русалка" тоже ведь были в номинации, но в призеры не вышли.

Александр Петров. Первый раз, когда на "Оскар" был выдвинут мой фильм "Корова", я очень расстроился, не получив эту статуэтку. Я был абсолютно уверен, что услышу название своей картины и свое имя, и уже готовился выйти на сцену и раскланиваться. Но назвали совсем другой фильм, причем тот, который мне казался самым слабым из трех номинированных. Меня аж затрясло. Я так переживал, что награда досталась не мне! Не знаю, что меня так проняло. Я был просто убит горем, пошел к стойке и выпил водки. Смешно все это сейчас вспоминать... А второй раз, когда без "Оскара" осталась "Русалка", я воспринял это легко. Больно, как известно, только в первый раз. Теперь мне понятно, что все эти награждения -- лотерея с большой примесью политики.

Но художнику очень важно получить "Оскар". Хотя, как и всякий большой успех, такая победа может и создать, и сломать биографию. И все-таки "Оскар" -- это "Оскар". В рекламу оскаровских номинантов продюсеры вкладывают очень большие деньги. Как это было, например, с "Игрой Джерри", фильмом, который получил "Оскар" два года назад. Не могу сказать, чтобы это было интересное кино. Обычная, довольно лихо сделанная компьютерная картина. Но ее продюсерами была проведена огромная работа, потрачено много денег. А мы в рекламу наших фильмов денег не вкладывали. Стало быть, и расстраиваться особенно не стоило. В этот раз, правда, мои продюсеры плотно занимались представлением "Старика и моря"¹ на "Оскар".

"Старик и море" имеет уже шесть Гран-при. Японцы мне с большой гордостью писали о двух призах на престижных национальных фестивалях. Еще я получил Гран-при во Франции, в Португалии. На "Золотой рыбке" в Москве детское жюри тоже вручило нам Главный приз. Но были и фестивали, где наш фильм ничего не получил. У всех ведь свои пристрастия. И если где-то собираются специалисты, которые не любят реалистическое, сюжетное кино, а предпочитают абстрактные, более формальные фильмы, то "Старика" оставляют без внимания. Я к этому отношусь с пониманием.

Е.Кладо. А как возникла идея снимать фильм по повести Хемингуэя? Это был ваш выбор?

А.Петров. Мой. У меня довольно давно лежала раскадровка по этому сюжету, но не было продюсера, который согласился бы финансировать этот проект. И вот как-то раз на мою студию "Панорама" в Ярославле приехала девушка из Канады, чтобы поучиться у меня анимации. Ей очень нравились мои фильмы. Она стала стажироваться, осваивать технику живописи на стекле, хотела сделать что-то похожее на мою анимацию. Мы с ней очень подружились, и она пригласила меня в Канаду. Она читала сценарий "Старик и море" и предложила взять его с собой -- в Канаде, мол, наверняка кто-то им заинтересуется. Я показал сценарий пяти-шести канадским продюсерам. Им всем очень понравилось, но никто не смог найти деньги на постановку этой сложной, сугубо авторской работы. С тем я и вернулся в Ярославль и стал снимать "Русалку". А через год мне позвонил продюсер из Канады и сказал, что нашел деньги на фильм. С одним условием: "Старик и море" должен сниматься не в России, как я хотел, а в Канаде, в системе ИМАКС.

Е.Кладо. Объясните, пожалуйста, что такое ИМАКС, ведь пока очень немногие имеют возможность видеть фильмы, снятые в этой технологии.

А.Петров. Это новая технология съемки и новое поколение кинотеатров. ИМАКС появился пятнадцать-двадцать лет назад, разработки вели японцы и канадцы, параллельно.

"Русалка"

В России, кстати, в НИКФИ были похожие поиски, но из-за отсутствия финансирования дело увяло. А вот канадцы поставили все это на широкую ногу. Первое отличие ИМАКС -- это пленка, негатив 65-мм, позитив 70-мм. Это самый большой кадр, который существует в мире. Кадры располагаются не поперек пленки, а вдоль, в каждом пятнадцать перфораций. Для проката фильмов ИМАКС нужны специальные оборудование и кинопроекция. В кинотеатрах ИМАКС гигантский экран, размером примерно в шесть этажей, есть меньше, есть больше. Картинка располагается на вогнутом экране, зрители сидят словно внутри разрезанного полого шара, и проекция идет на его внутреннюю поверхность. Картинка, конечно, деформируется, но зато достигается эффект погружения зрителя в изображение, нет дистанции между мозгом, глазами и фильмом. Воздействие очень сильное. Поэтому обычно в кинотеатрах ИМАКС крутят много видовых, научно-популярных картин.

Е.Кладо. Вы были готовы к работе в этой технологии?

А.Петров. Я немного знал, что такое ИМАКС, посмотрел два-три видовых фильма на этом экране. И именно поэтому сначала категорически отказался снимать свое кино в этой системе, был просто уверен, что анимация в ИМАКС невозможна. Свойство этого огромного экрана таково, что на нем хорошо видны мельчайшие детали. Здорово, конечно, когда в бегущем стаде африканских газелей можно увидеть каждое животное в фокусе. Это удивительные возможности пленки и аппаратуры. Но я боялся, что моя живопись неизбежно проиграет в ИМАКС, будет выглядеть грубой. Однако продюсеры настаивали. Попросили сделать тест. Когда я увидел его на экране, то был поражен. Мой маленький рисуночек вдруг превратился в Сикстинскую капеллу! Меня это так заворожило, что уже самому захотелось попробовать, что из этого выйдет.

Е.Кладо. Чем отличалась для вас работа в ИМАКС от съемок предыдущих фильмов?

А.Петров. Я использовал свою обычную технику живописи на стекле. Но мне пришлось брать другой формат. Рабочее поле было в два-три раза больше, чем обычно. Поэтому потребовалось гораздо больше сил и времени. Я работал два с половиной года в довольно напряженном ритме. Мы снимали одну минуту экранного изображения в месяц, иногда работали ночами. Не буду жаловаться, но приходилось и в самом деле нелегко.

Е.Кладо. Есть ли еще анимационные картины, снятые для ИМАКС?

А.Петров. "Старик и море" -- первый анимационный фильм, снятый специально для этого экрана. До этого были только вставки, коротенькие рекламные сюжеты.

Е.Кладо. А какова прокатная судьба "Старика и моря"?

А.Петров. Фильм сразу же получил несколько прокатных сертификатов. Кинотеатры нескольких стран закупили его, когда он еще даже не был закончен. А монреальский кинотеатр "Старый порт" купил фильм, когда мы вообще еще не начали над ним работать. Мы отсматривали в этом кинотеатре весь материал. Вот такое было доверие к продюсеру и режиссеру.

Сейчас фильм продан во многие страны, где есть кинотеатры ИМАКС. Он был показан, например, в Англии, где у нас была "королевская" премьера. На нее приходил принц Чарлз, он прислал нам в Ярославль восторженное письмо. Но по условиям контракта прокат возможен только на специальном экране. Именно поэтому фильм недоступен зрителям в России. Было лишь несколько фестивальных просмотров. По моей убедительной просьбе продюсеры отпечатали три копии на 35-мм специально для фестивалей, где я не мог не показать свою новую работу.

Е.Кладо. Вернемся к замыслу "Старика и моря". Чем вас привлек этот сюжет? Почему Хемингуэй?

А.Петров. Я как раз не умею объяснять почему. Непросто объяснить, почему ты полюбил. Можно, конечно, перечислять какие-то достоинства избранного объекта, но в этом, по-моему, мало смысла. В эту повесть я был влюблен давно. В первую очередь меня, наверное, привлек характер главного героя, рыбака Сантьяго. Меня поразили судьба этого человека и его отношение к самому себе и к тому, что его окружает, удивительная мудрость, гордость, человеческое достоинство и смирение перед величием жизни. Просто то, как он борется за свою добычу. Но Рыба -- это ведь не только добыча, это еще и мечта. Мечта любого рыбака поймать чудо-рыбу, которую еще никто на свете не видел. Старик не может смириться с ее потерей и самому себе доказывает, что он достоин сражаться с Рыбой и победить. При этом он ее любит, восхищается ею и уважает как достойного соперника. Вот такое поразительное отношение к жизни, к природе. Мне кажется, кроме всего прочего, что об этом стоит говорить именно сейчас. Я не из партии "зеленых", никогда не боролся за экологию, у меня есть много других забот, но я думаю, что разрыв связей с природой -- тема очень болезненная в современном мироощущении.

Е.Кладо. Я слышала, что у экранного Старика много общего с вашим тестем?

"Старик и море"

А.Петров. Почти у всех моих героев есть прототипы. Когда я снимал "Сон смешного человека", мне нужен был персонаж с очень выразительным лицом на роль главного героя. Я долго его искал, а оказалось -- он рядом со мной. Это мой большой друг оператор Сергей Решетников. Он был просто персонажем Достоевского -- и лицом, и характером. Он согласился быть моей моделью, с него я сделал множество набросков для фильма. Когда мне был необходим какой-то сложный ракурс, я заставлял его выполнять нужное мне движение. Мой сын тоже дважды служил мне моделью. Когда ему было лет десять-двенадцать, он был героем "Коровы", стал постарше -- я рисовал его для "Русалки". А для "Старика" я действительно сделал множество рисунков с моего дорогого тестя Николая Сергеевича Молочева. Он ведь по характеру -- настоящий хемингуэевский Сантьяго. Мне кажется, если его посадить в лодку и отправить в море, дав ему гарпун и снасти, он вернется с большой Рыбой. Он бы тоже ее не отпустил!

Мне всегда очень везло, моим прототипам не надо было ничего играть. Я просто наблюдал за ними, я их знал, любил и старался глубже понять.

Е.Кладо. Над "Стариком и морем" работал и ваш сын Дмитрий...

А.Петров. Дмитрию было семнадцать лет, когда он приехал со мной в Канаду. Совсем не предполагалось, что он тоже будет снимать фильм. Я просто дал ему сначала небольшую сценку, потом еще что-то. Он стал требовать больше, силком забрал у меня часть работы и вполне достойно с ней справился. Это первый случай, когда мне пришлось работать вместе с ассистентом. Теперь Дмитрий мечтает делать свои фильмы, но пока что он должен получить образование. Правда, два года, проведенные им на фильме "Старик и море", в любом случае не будут лишними.

Е.Кладо. Есть ли элемент везения в том, что вам удалось снять четыре авторских фильма, пользуясь абсолютной творческой свободой, не подпав под диктат продюсеров? Ведь вам не приходилось занимать время и внимание рекламой, как многим аниматорам.

А.Петров. Нет, я прошел этот печальный этап. В те три года, что я готовился снимать в Ярославле "Русалку", я брался за все. Иллюстрировал книги, делал отдельные рисунки для кино, для рекламы, снимал рекламу. Так что я к этой необходимой работе отношусь с пониманием, каждая работа должна выполняться добросовестно. Есть аниматоры, которые счастливы делать рекламные фильмы. А многим просто приходится таким образом зарабатывать на жизнь, и они попадают в колесо этой рутинной работы. Конечно, не каждому так повезло, как мне, когда на меня обрушились неожиданные деньги на фильм.

Е.Кладо. Ваша судьба связана с перемещениями в пространстве. Армения, потом Свердловск, Ярославль и наконец Канада... Что вы искали и что находили?

А.Петров. В Армению меня пригласили делать диплом, я тогда еще не закончил ВГИК и не был полноправным художником. Заодно я там мог попробовать себя в анимации. А главное, нам надо было спасать сына, у него была сильная аллергия, начала развиваться астма. Новый климат и вправду подействовал чудесным образом, Диму мы просто возродили. Мы жили там год. Затем я вернулся во ВГИК защищать диплом, где и получил распределение на Свердловскую киностудию. Я пытался искать другие места, ездил в Минск, но мне везде отказывали по разным причинам. А в Свердловске требовался художник. Там я проработал лет девять как художник-постановщик. Потом уехал в Москву, поступил на Высшие курсы в мастерскую Ф.Хитрука. Потом -- опять в Свердловск, где я снял свою картину "Корова".

Но у меня всегда была мечта вернуться в свой родной Ярославль и снимать кино там. И вот в 92-м году после окончания работы над "Сном смешного человека" мы с семьей переехали в Ярославль. Все, правда, оказалось не так просто с работой, потребовалось три года, чтобы хоть как-то собрать оборудование, где-то его установить и начать съемки. Но тем не менее в 96-м году я снял "Русалку". И до сих пор страшно горд, что одолел все преграды.

Е.Кладо. В Ярославле существует детская анимационная студия, в пользу которой вы отдали приз спонсоров, полученный на "Кроке"-99 за "Старика и море", -- пять тысяч долларов...

А.Петров. Деньги пошли в дело, студия купила компьютеры, еще что-то. Эта студия появилась в Ярославле не так давно благодаря усилиям энтузиастов, моих хороших друзей. Они много занимаются с детьми, и не только анимацией. Дети еще танцуют, поют, там очень разносторонняя художественная, артистическая подготовка. Сейчас студия получает новое помещение. Может, и мы вместе с ними будем жить единой семьей. Но я не "отец" этой студии, просто иногда бываю там в гостях, что-то рассказываю детям.

Е.Кладо. Кого вы считаете вашими учителями в анимации?

А.Петров. Для меня как для аниматора есть два очень важных имени. Это Юрий Норштейн и Фредерик Бак. Норштейн -- мой прямой учитель. Это особенный художник, он распахнул новое окно в анимации для художников моего поколения. Фредерика Бака я открыл немного позднее. Это канадский режиссер, он давно работает в анимации. Три его последних фильма -- что-то удивительное: "Крак", "Могучая река" и "Человек, который сажал деревья". Это для меня образцы того, как должен мыслить аниматор, художник.

Е.Кладо. А какие живописцы вам наиболее близки?

А.Петров. Я много имен могу перечислить. Ведь по моим фильмам, хотя я не делаю прямых цитат, видно, что я знаю историю искусства. Если вы смотрите, например, "Русалку", то, конечно, увидите там Нестерова, Серова, Рембрандта. Самый главный для меня, наверное, все же Рембрандт. Но есть и Эндрю Уайет, американский художник ХХ века, он многое говорит моему уму и сердцу.

Е.Кладо. Чем обусловлено то, что вы снимаете четыре фильма подряд в одной изобразительной манере? Ведь несмотря на то что все сюжеты имеют мощный метафизический аспект, все же они принадлежат столь разным авторам. Платонов, Достоевский, Хемингуэй. Откуда у вас такая верность своему способу самовыражения?

"Сон смешного человека"

А.Петров. Ничего не хочется менять, потому что многое уже было испробовано. Я ведь довольно долго работал как художник-постановщик на разных анимационных картинах (их около десяти). Пробовал самые разные технологии, стили, изобразительный язык. То, к чему я пришел, -- результат долгого пути. Моя техника отражает все нюансы моей души, мне в ней уютно и комфортно. И нет необходимости искать что-то другое.

Е.Кладо. Есть ли для вас принципиальная разница между российской и зарубежной анимацией?

А.Петров. Российские фильмы я узнаю сразу, с экрана, без титров. Даже современные, даже те, которые сделаны под большим влиянием европейской или американской школы. Хотя одной фразой я не могу определить разность наших школ. У русского художника я обычно вижу больше доверия и внимания к зрителю. В европейском кино делается больший акцент на авторское самовыражение, на личность художника, в нем больше эгоцентризма, что ли... Иногда это хорошо, иногда плохо. По фестивальным фильмам можно видеть, что подчас аниматора вообще не интересует зритель, он просто выплескивает свою эмоцию или выдает поток сознания. Я, честно говоря, не понимаю, для кого создается такое кино, и жалею потраченное на просмотр время, негодую: кто на это деньги дал? А ведь я, казалось бы, как автор должен понимать другого автора.

Е.Кладо. Действительно, ваши фильмы, несмотря на высокие материи, которые вы в них затрагиваете, и глубину смысла, внятны зрителям разных возрастов...

А.Петров. Однажды я получил письмо из Италии. Человек написал, что он посмотрел "Сон смешного человека" и передумал кончать жизнь самоубийством. Это было так неожиданно! Мне переводили письмо с английского, и я сначала не понял, о чем это он. Мне даже показалось, что пишет человек с нездоровой психикой. А когда я понял, то содрогнулся от такого откровения. Подумал: "Неужели то, что я сделал, имеет какую-то реальную силу? Может остановить такой ужасный человеческий поступок? Разве кино на это способно?" В принципе я не верю, если честно, что кино или какое бы то ни было другое искусство может как-то всерьез влиять на людей. Если человек не готов к эстетическому восприятию, его никак не заставишь.

Е.Кладо. Где будет сниматься ваш следующий фильм?

А.Петров. Мы вернулись домой, в Ярославль. Я хочу укрепить там свою техническую базу. У нас наклевывается международный проект, но теперь я буду настаивать, чтобы съемки проходили в Ярославле, а не где-то на чужбине.

Е.Кладо. Почему это так важно для вас?

А.Петров. Родные стены помогают! Мы никогда не думали оставаться за границей. Жить нужно дома, а не в гостях. Для нас Канада была просто временным местом работы. Я старался хорошо делать свое кино. А времени у нас было не так уж много. Иногда неделями не вылезали из подвала, где проходили съемки. Ведь надо было сделать фильм, который понравится зрителям самых разных стран -- кинотеатры ИМАКС есть даже в Азии и в Латинской Америке.

Но я понимаю и тех наших аниматоров, которые эмигрируют. Хотя и не все находят на Западе то, о чем мечтали. Многие попадают просто на фабрику, на конвейер, который ломает художника. Делают сериалы, всю эту рутину, или рекламу. Но бывает, что они чувствуют себя счастливыми, ведь им платят несравнимо больше, чем здесь. А меня этот путь не привлекает. Я готов снимать фильмы даже за очень маленькие деньги.

Е.Кладо. Есть ли возможности финансирования ваших будущих проектов?

А.Петров. Я надеюсь, что мои связи в России не утрачены и я найду возможность снимать свой следующий фильм здесь. Есть варианты сотрудничества с другими странами -- с Канадой, Японией, может быть, с Францией. Есть затеи и в жанровом кино.

Е.Кладо. Неужели?

А.Петров. Конечно. Не все же время снимать философские фильмы! Мне хочется попробовать себя в чем-то другом, может быть, снять нечто ироническое. Самому себе сделать сюрприз. Но пока не знаю, решусь ли я на это.

¹Рецензию на фильм "Старик и море" см.: "Искусство кино", 2000, N 3. -- Прим. ред.