Всех люблю на свете я!

У «Брата-2» замечательный эпиграф: актер с провинциальным акцентом и с лицом братка на фоне модного полувоенного «хаммера» читает лермонтовское «Нет, я не Байрон, я другой…». Какая тонкая деконструкция предыдущего фильма, какая изящная самопародия — ведь романтизация протагониста «Брата» Данилы Багрова, добродушного киллера с детским лицом (и наивным сознанием), приобрела, как я понимаю, культовый, как сейчас говорят, характер вполне нежданно для Балабанова и Сельянова и потому не могла не заставить их задуматься о том, почему брошенный ими камешек (на мой вкус, помесь посредственного сюжета с оттепельной выделки простым парнем, подкрашенная музыкой «Нау» и парадоксальной фактурой С.Бодрова-младшего), почему эта случайная (как утверждал А.Балабанов) работа вызвала такую бурю в местном пруду? Такое начало настраивало на ироническое отношение к герою, а особенно к толпе, которая увидела в нем героя. Оно обещало нетривиальное (может, даже постмодернистское) развитие, и первые сцены в Останкино, где Багров лицом к лицу сталкивается с кумирами эфира, казалось бы, поддерживали эти ожидания. Но… авторы предпочли сделать сиквел и аction. Никаких обид. Асtion так action. Дело нужное и интересное.

Правда, будучи горячим поклонником американских боевиков с их жестким жанровым каноном, позволяющим сочетать невероятность приключений, стрелялок, погонь и т.п. с математически выверенной сюжетной логикой, где каждое ружье ждет своего часа и каждая мелочь строго замотивирована и играет по меньшей мере дважды, я, честно говоря, недоумевал, уже глядя первого «Брата» с его бесконечными проходами героя по пустому Питеру и, вообще, с жутко медленным сюжетом. Но по сравнению с «Братом-2» первая часть кажется тайваньским боевиком. В «Брате-2» с сюжетом творится нечто невообразимое.

Совершенно неясно, что там произошло с этим русским хоккеистом Митей Громовым, играющим в Америке. Кто кого перекупил? Кто кому недоплатил? Три раза я перематывал этот кусок на кассете. Увы, не дошло. А ведь это мотивировка всего сюжета. Так, может, Данила будет мстить за убитого друга? — догадался я. Но и тут не сбылось — ни Меннис, американский «новый Аль Капоне», ни Белкин, герой С.Маковецкого, ни даже непосредственный организатор убийства наказаны благородным разбойником не были.

Вообще, вопросы типа «почему?», «зачем?», «куда это ведет?», «куда то делось?» тревожат разум при просмотре этого фильма ежеминутно. Я, например (по тупости, безусловно), так и не понял, какую сюжетную роль играла в этом фильме Ирина Салтыкова (кроме, конечно, сидения в стеклянной ванне).

А американская красавица телеведущая, которую Данила так добродушно трахнул (ну, мол, ладно тебе, а та даже и не охнула — вот они, хваленые феминистки! — я уж не говорю о том, что ни одна американская женщина, а тем более состоятельная, никогда, ни под каким видом не приведет незнакомца — и иностранца! — к себе домой, где живет одна; мне скажут «условность», и я бы готов согласно закивать, если б она, эта условность, была сюжетно замотивирована, но этого-то как раз и нет!), она зачем в сюжете? А как так получается, что когда Данила приезжает в Америку, зритель еще помнит про четвертый мост, а Данила уже забыл и до последних минут так и не вспомнит!

А что сюжетно важного (кроме стишка про «это все мое родное» и того, что американец «жадный очень») Данила узнал во время эффектной сцены в гимназии? Или же во время стрелялки в подвалах чикагского ночного клуба — зачем ему понадобилось убивать ну никак не меньше десяти невооруженных людей? Ради того, чтобы узнать, где находится главный американский злодей? Но он и так знал, что в офисе, и даже адрес и телефон этого офиса был ему уже известен. Так зачем? Чтобы денег добыть? А как он эти деньги потом использовал? На какие романтические цели? Он, который всем доказывает, что не в деньгах сила, а в правде. Где тут правда? И по логике асtion, и по логике героя — если цели не романтические, то он просто убийца и грабитель. Или все-таки герой?

В этой озадачивающей центральной, можно сказать, боевой сцене действует еще один любопытный принцип этого странного аction: стреляют только наши и только в одну сторону — в них стрелять некому! Принцип нарушается только однажды — в сцене в туалете со старшим братом, который, понятное дело, «урод в семье». Почему так ничтожно сопротивление среды, что плохие не то что защитить себя, а вообще ничего не могут — ни выследить, ни атаковать, ни стрелять, ни драться?! Почему финальная встреча с главным злодеем Меннисом, та, что в правильном боевике обязательно вырастает в «поединок роковой», здесь носит какой-то абсурдно пассивный характер? От Данилы потребовался подвиг пешего подъема по внешней пожарной лестнице на сотый, наверное, этаж (подвиг атлета, безусловно, но для аction, по-моему, слегка скучновато, тупо как-то, а?), а там даже охраны нет никакой, и новый Аль Капоне в своем офисе, как советский командировочный в урюпинской гостинице, играет в шахматы и пьет русскую водку, и некому его защитить, и нет у него никаких приемов против Данилиного лома. Характерно, что, пользуясь своей безнаказанностью, Данила немедленно читает врагу лекцию о правде и силе («я вот думаю, что сила в правде») и лишь потом изымает деньги (не показано, как). Мне лично было жаль этого уютного «каку», а не налетчика Данилу. А вам?

Возможно, в Данилу не стреляют и сопротивления не оказывают по той причине, что его антагонистами являются не живые люди, а идеологические фантомы. Характерные черты можно обнаружить только у Виктора Багрова (В.Сухоруков) и Валентина Белкина (С.Маковецкий), да и то исключительно благодаря актерским индивидуальностям и скорее вопреки выданному им тексту (вообще отличающемуся редкой убогостью). Что же касается остальных, то тут список реально действующих лиц выглядит так: русские (плохие и хорошие), американцы (черные — все плохие, кроме телеведущей; белые богатые — плохие, белые бедные — хорошие), еврей (плохой), хохлы (плохие), мафиози (русские и американские — все плохие, кроме доброго охранника Кости Громова, а потому что — друг Данилы). Все! Вариации минимальны…

Пусть будущие исследователи творчества А.Балабанова и С.Сельянова выясняют, что было раньше — курица или яйцо. Был ли добротный сценарий боевика испорчен идеологией, или, наоборот, была идеологическая конструкция, которую наспех обернули в боевикоподобный сюжет, не шибко печалясь о том, что концы с концами не сходятся? Очевидно одно — дырки в сюжете боевика заткнуты идеологическими тампонами, и этой самой идеологии авторы фильма придают настолько большое значение, что беспартийный по своей природе жанр аction не выдерживает этих инъекций и разваливается на куски.

Скажем, уже упомянутая бойня, устроенная героем в подвалах ночного клуба, как было сказано, сюжетно совершенно бессмысленная, в то же время идеологически мотивирована тем, что на экране телевизора идет видеозапись изнасилования русской девушки, купленная, по-видимому, для Менниса. Уложив десяток случайных людей, Данила символически отомстил за изнасилованную для потехи американского миллионера русскую девушку. Это никак не проговорено, но это так построено.

Что это за идеология? Она очень простая, и выражена она почти полностью в дивном стихотворении (я бы очень хотел узнать, кто автор этого шедевра, чтобы поблагодарить, конечно), которое Данила слышит в исполнении Белкина-младшего, гимназиста, и тут же запоминает наизусть, а чтоб и зритель не забыл, он его декламирует раз пять на протяжении фильма. Я тоже запомнил: «Я узнал, что у меня есть огромная семья… Это родина моя… Всех люблю на свете я!» Правильно или забыл чего? Любовь к родине, ставшая немодной за последнее десятилетие, декларируется Данилой с вызовом («Я родину люблю!») и по замыслу авторов подтверждается действием. Особенно мне понравилось, как он под этот стишок расстреливал матерящихся негров (какой контраст: он про родину, а они про motherfuckers). Он всех любит, а вот русских никто не любит и все обижают. Хохлы помогают мафии убивать и грабить хороших русских («Вы мне еще за Севастополь ответите», — напоминает им Виктор Багров). Евреи русских обдирают. «Мы, гусские, не обманываем дгуг дгуга», — говорит анекдотический еврей с Брайтона по фамилии Куйбышев (они нам еще за Куйбышева ответят, да?), продавая Даниле за смехотворно высокую цену (как будет ясно из долгого хохота американца дальнобойщика) старую ломаную машину. Да и у Валентина Эдгаровича Белкина, русского Аль Капоне, бьюсь об заклад, с пятым пунктом не все в порядке. Слащавый Киркоров так плох потому, что он «одно слово — румын». Про кавказцев все уже было сказано в первом «Брате». Но это все мелочи, и нацмены именно поэтому изображены в «Брате-2» в соответствии с самыми затасканными и примитивными стереотипами — не в них дело.

Главный враг России — Америка, и весь «Брат-2» об этом. O «Гудбай, Америка, о!», о превращении бывшего рая на земле (в советском «воображаемом», конечно) в ад похуже нашего или, скорее, в империю зла, без которой нам жилось бы лучше. В «Брате-2» Америка русских людей использует, грабит, насилует (см. выше), плюс жертва перестройки Даша, ставшая проституткой в черном гетто, а все потому, что американцы «жадные очень» и это они насаждают гнусную идеологию поклонения деньгам: где деньги — там сила. Идеологией этой очарован весь мир, перед ней не может устоять старший брат — за что Данила его и бросает, — и ей один только Данила со товарищи и противостоит, символизируя собой величие русской духовности. У американцев, понятно, с духовностью плоховато: вот, например, хоккеист, развращенный американскими деньгами, долго не отвечает на звонки приехавшего его спасать Данилы, переночевать к себе не пускает и денег в долг не дает. Тут все просто, как в газете «Завтра».

Но у Балабанова Америка, вообще говоря, изображена чуть-чуть более сложно. Здесь четко разыгрывается оппозиция «белые — черные». Белые — однозначно «лохи», «уроды», наивные болваны, которые, с одной стороны, соблюдают свои дурацкие правила (вроде запрета пить из горла на улице, если бутылка не в пакете), а с другой — обмануть их проще простого: Данила проник в охраняемый офис, потому что не поленился воспользоваться никем не охраняемой пожарной лестницей. С белыми проблем никаких, будь они хоть мафиози, хоть нет. У них все — «просто так», поясняет пожившая с американцами Даша (Д.Лесникова).

Другое дело — черные. Тут опять выступает Даша, главный эксперт по Америке: в черных есть первобытная энергия. Для иллюстрации этого тезиса все афроамериканцы в фильме Балабанова выглядят откровенно зверски, никогда не улыбаются, ходят стаями, все они либо сутенеры, либо торговцы оружием, либо наглые нищие, либо коррумпированные полицейские, покрывающие своих бандитов (за кадром). И даже обычная публика в черном баре с явной ненавистью смотрит на забредшего туда белого человека. Короче, «fuck the niggers!» — как говорит в фильме американский белый, понятно — полицейский (в реальной, а не придуманной Америке коп побоялся бы сказануть такое при свидетелях — за такое значка лишаются сразу). При этом явно из соображений презираемой политкорректности вводится симпатичная, а главное, покладистая черная телеведущая, мол, не все негры плохие, впрочем, совету мудрого полицейского Данила и тут последовал — вот, кстати, и выяснилась сюжетная (а точнее, идеологическая) функция прелестницы.

Недаром именно банде черных удается избить Данилу, именно они сексплуатируют бедную Дашу. Вот от них и исходит главная опасность. Они угроза цивилизации белых, чьим защитником выступает русский богатырь Данила Багров (лохи, белые американцы, давно сдали все позиции), который, побитый один раз черными, как увидит негра, сразу же тянется к пистолету. Авторам фильма, как и доброму Даниле, похоже, действительно невдомек, почему негров нельзя называть ни неграми, ни тем более ниггерами. Для творцов «Брата-2» расовая принадлежность и в самом деле становится главным водоразделом между добром и злом, то есть, говоря по старинке, этнические характеристики воспринимаются как нравственный критерий. Гнусная политкорректность определяет такого рода воззрения как нацистские¹ и предлагает относиться к ним, ну, скажем, как к испусканию газов за обедом. В «Брате-2» критика политкорректности скрывается под псевдонимами «всех люблю на свете я» и «любовь к России». По-своему логично, ведь в черном образе врага находит новое воплощение миф о всечеловеческой миссии России, которая, жертвуя собой, в очередной раз спасает мир от чумы… Итак, вот чему должна противостоять Россия: деньгопоклонству белых американцев (зараза моральная) и дикости черных (зараза физическая). Спасая цивилизацию и неся духовность, доказывая кулаком и пулей, что не в деньгах сила, а в правде, понял, сука?.. То-то Данила на этот раз называет себя студентом мединститута. Просто доктор Живаго!

В современной России, которую не уважают и не боятся, такая идеология оказалась удивительно востребованной. И мальчиками-девочками шестнадцати лет, которым позарез нужна национальная гордость, и новыми хозяевами жизни, которым не нужны никакие конкуренты на русском рынке и для которых мысль о враждебном Западе экономически необходима для процветания их бизнеса по их правилам, и теми, кто чувствует себя обманутым Западом, который-де поманил демократическим процветанием, а на деле одарил богатством только братков на «Мерседесах» да воров в членовозах… Именно поэтому фильм вызывает внутреннее сопротивление только у тонкой прослойки, а подавляющим большинством электората воспринимается не как откровение, зовущее на баррикады, а как точный слепок нормальных эмоций, как их коллективное бессознательное2.

Нова ли эта идеология?

Судя по киноязыку «Брата-2» — нет, не нова. Более того, поразительно, какой советский фильм снял эстет Балабанов! Все изображение Америки и одного из ее красивейших городов Чикаго выдержано в ровной черно-серой гамме. Трущобы, притоны, руины, проститутки, а если нарядный центр, то только в дождь! Откуда это? Ну, конечно, из Валентина Зорина и прочих борцов с загнивающим империализмом. Вы думаете, что проститутка Даша пришла из Достоевского, влекомая инерцией светлого образа падшей женщины? Да нет же, это цитата из какого-нибудь Цезаря Солодаря (для тех, кто забыл, был такой обличитель сионизма), в пьесах которого (которых) советская женщина, оказавшись в эмиграции, с неизбежностью пролетарской революции становилась проституткой. А братская солидарность трудящихся воплощена в образе белого американца, водителя грузовика (доехавшего до Чикаго из финала первого фильма, конечно): он и на дороге не бросит, и на помощь придет когда надо, и затащится от русского рока ну точно так же, как в советских фильмах иностранцы непременно тащились от «Калинки». А «фронтовое братство», где даже шофер Салтыковой — раз он «поучаствовал» в Афгане — товарищу поможет, что это, если не рефлексы «темы Великой Отечественной войны в советской литературе»? И то, что «Гудбай, Америка, о!» поется детским хором, лишь поначалу воспринимается как шутка. Когда эта песня завершает фильм, узнаются ангельские голоса хора мальчиков, неизменного украшения всех партсъездов и Дней милиции. Так теперь звучит: «Родина слышит, Родина знает!..» Даже угадываемая во взаимоотношениях между Данилой и старшим братом, не выдержавшим искушения Западом, сказочная модель на самом деле глубоко соответствует традиции соцреализма (по К.Кларк). В этом контексте и красные знамена, и портреты-бюсты Ленина — Сталина, на фоне которых готовят свою оборону Данила со товарищи, и чапаевский «максим», и «Вольво», превращенное в тачанку, — все находит свое место, возрождая советский мифологический субстрат. Даже бритая голова Даши, поначалу воспринимаемая как западное извращение, потом обретает смысл по ассоциации с бритой головой героини «Неуловимых мстителей». Да и, вообще, не Даша она, а Анка-пулеметчица, боевой друг героя (тут никакой эротики).

Именно эту глубинную совковость «Брата-2» и должен заглушить стильный саундтрек, спетый лучшими рок-группами и певцами 2000 года.

Меня, однако, пугает то, что этот действительно отличный саундтрек не вываливается из стилистической ткани «Брата-2», сшитой на живую нитку из ошметков боевика с его идеей силы, нового русского (или новорусского) расизма и советских мифологем с тем же, в сущности, содержанием (превосходство, избранность, обиженность).

Значит, это модно. Значит, это носят.
Хоть и плохо сшито, и вата вываливается, сейчас это катит.
И соцзаказ на национальную идею выполнен.
Редко удается так органично прогнуться.

¹ Опять-таки умные авторы фильма предупредили упреки в нацизме, введя в фильм забавную фигуру торговца оружием по кличке Фашист, одетого в мундир офицера вермахта, — мол, это все «эхо войны», давно не актуальная проблематика, интеллигентские фобии, которые молодежь воспринимает со здоровым юмором. 2 На коллективное бессознательное указывает и то, как последовательно разворачивается в фильме чисто репрессивная репрезентация женщины, воспринимаемая и поданная как норма. Звезда (Салтыкова, телеведущая) пуста и податлива, с ней построже, без нежностей. С падшей Дашей тоже все просто. Со словами «русские своих не бросают» ее можно запросто подставить, кинув дилера. Особенно трогательна сцена в бане. Мужчины строго завернуты в свои полотенца-тоги, ни дать ни взять патриции, обсуждающие свои важные дела. Нагие девы плещутся в бассейне и отсылаются погулять при обсуждении серьезных вопросов. Но зато когда их допускают до мужского общества, все трое кокетливо распахивают свои полотенца — что с них возьмешь, кроме этого?!