Воскресная корова Артура Толстоброва. «Воскресение», режиссер Артур Толстобров

«Воскресение»

Авторы сценария Л.Двойнова, Е.Фирсова
Режиссер А.Толстобров
Художник-постановщик А.Евсеева
Художники-аниматоры А.Толстобров, А.Евсеева
Композитор П.Иванов
Студия «Воскресение»
Россия
2000

Заводится гармошка. Несложно, на трех аккордах — ум-па, ум-па, ум-па-па. В кадре: холст на подрамнике. Пасторальный пейзаж расшивает его масляными стежками: травка зеленеет, солнышко блестит, мирное стадо коров пятнистых цвета кофе с молоком, облачка белеют, бабочки синеют… Идут титры. Под неприхотливый трехрядный аккомпанемент по зеленому полю движется неторопливое стадо. Благодать да и только…

Да не задается что-то у музыканта неказистого. Сбивается он. По-матерному лаконично высказывается. И заводит зачин сызнова… Снова титры. Вместе со стадом.

…И мы тоже заново начнем…

Ум-па, ум-па… Жила-была одна юная корова. Хорошенькая такая, с золотыми, подсвеченными солнцем рожками. Одна беда — любопытная ужасно. А любопытство чрезмерное, как известно, до добра не доведет. Не поверите, может просто земля из-под ног уйти. Так произошло с прекрасной коровой. Рухнула она, безвинная, сразу в ад. В страшное, полностью механизированное подземелье. И весь этот дьявольски механизированный конвейер обрушился всей мощью гестаповских безжалостных топоров, пил, мясорубок на наивное пастельное существо, на глазах превращая божье создание в рога, копыта и фарш. Хозяин этого ада — такой коричневый мужичонка с бороденкой, в телогрейке, ушанке, сапожищах. Совершив плановое энное убийство, он, зажав в углу щели рта самокрутку, с неторопливым удовлетворением выводит мелком на дощечке очередную палочку. И быстро так в сторону глядь, а от останков коровки-то душа отлетает, спешит в небеса из подземелья, крылышками машет. Дело, значит, черное не доделано. Непорядок. Ну, он и душу давай молотом дубасить, вгоняя ее обратно в погубленную плоть…

И вот уже из подземелья на лифте мчит на поверхность продавщица с оранжевой тележкой сарделек. Губы на ходу наотмашь помадой размазывает. А в парке уже гуляют в ожидании дети с шариками, дяди в шляпах с портфелями, голодные псы… Сардельки раскупаются споро. Но лишь прикоснется к ним кто рукой иль вилкой, иль зубами, тут же уносится этой маленькой розовой сарделькой с прозрачными крылышками — жалким останком коровьей души — прямо в небеса и встраивается в крылатый «колбасный» клин. Так завершается эта короткая история о растерзанной безвинной коровьей душе. Картина, сделанная дебютантом Артуром Толстобровым, удивительна по настроению. Печаль в ней запакована в искрометную, слегка разухабистую форму. И форма этого карикатурно пестрого «оперения» ну никак, на первый взгляд, не отвечает потаенной печали. Но в какофонии «экстра» и «интро» картины, грубом столкновении мажора с минором высекается живая искра чувства, сопереживания экрану.

Не конкретная судьба конкретной коровки интересует авторов, а изначальная божественная природа живого существа.

Каким-то неведомым образом в фильм «Воскресение», наиболее заметный анимационный дебют последнего времени, переплавилась фантасмагорическая реальность недавнего, еще не забытого прошлого. В этом парадоксальном смешении низкой прозы и возвышенного романтизма непременно «виноват» автор, Артур Толстобров. Из «сора» детских воспоминаний, штрихов личной биографии Артура Толстоброва сложилась интонация фильма. Сам он нездешний. С Урала. Городка Нижняя Тура, откуда он родом, и на карте не сыскать. Места повышенной военной секретности. По ночам по едва освещенным улицам городка с единственным рейсовым автобусом проползали автоколонны с ракетами. Мальчик с простым русским именем Артур выбегал из своей пятиэтажки во двор с тазиком — белье развешивать — и тут же опустевший тазик доверху заполнял белыми грибами. Пятиэтажка, впрочем, вскоре треснула, наверное, ракеты все же слишком близко проезжали…

Артур по ночам мечтал стать, к примеру, летчиком. И в армии здорово повезло — попал в вертолетный полк, работающий на космос. В поисковой группе разыскивал космонавтов и расспрашивал: «Ну что там?» О своем детском хобби, непонятно откуда взявшейся страсти рисовать мультики, никому не рассказывал. Однополчане засмеяли бы: «Ну, Артур, погоди!» Комиксы с подробнейшей раскадровкой сочинял с самого детства, но не показывал даже самым близким. Ведь близкие как советовали: «Делом надо заниматься! Вот военным стать. Или маляром».

Но вертолетчик из Нижней Туры рванул в Москву в анимационную школу «Аргус-фильм». Скажу честно, образование здесь не самое блестящее. Зато практики хоть отбавляй. Сиди, набивай руку, штампуй рекламу, фильмы. Вот они, мультики, под руками, делай — не хочу. Он и делал как прорисовщик, ассистент художника-постановщика. Глаза горели, все нравилось. Потом был сериал «Незнайка» — еще один опыт крепкого ремесла, потом снова реклама, снова заказные сериалы.

Фильм про корову придумался вместе в двумя девушками — Людой Двойновой и Леной Фирсовой. А делался дома у Шуры Евсеевой. С ней вместе подбирали и цвет, и фактуру. Что есть жизнь аниматора? Борьба. В данном случае с компьютером. Рисунок в компьютере — бездыханный, неживой. Необходимо его одушевить. Тут одного движения-умножения недостаточно. Надо спрятать нечеловечность машины. Поначалу все — рисунок, персонажи, фон — было механистичным, мертворожденным, как в набившей оскомину телевизионной рекламе. Тогда попробовали осуществить в компьютере иллюзию перекладки. Заводили в него плоские картинки. Условная марионетка коровы, к примеру, складывалась из множества отдельных частичек: туловища, головы, рожек, ножек. Все эти отдельные виртуальные «листики» подготавливались к самостоятельному движению. И фон тоже просчитывался так, чтобы не казался мертвым задником. Когда все вместе начинало двигаться, получалось подобие тотальной анимации.

Еще не устраивала «техника». Обычный рисунок казался примитивно кондовой карикатурой. Стали пробовать имитировать масло, неправильность мазка. Потом пришла счастливая идея черного контура, придавшего шероховатость, огрубление, неприглаженность рисунку, а цветной массе внутри контура — глубину, молекулярную неоднородность. Ощущение несовершенства, даже откровенного примитивизма достигалось уплощением пространства, маскировкой трехмерности под двумерность. Так была достигнута безыскусность стиля на грани кича. На грани… Этот рисунок кажется по-детски простодушным. Но внешняя простота обманчива. За ней прячется особый метод работы, уже известный в анимации, создаваемой с помощью «цифры», — «симуляция» анимационного рукодельного кино.

Качество звука авторов волновало не меньше… Вся музыкальная и шумовая партитура должна была подчеркнуть изображение акустически эмоционально. Над звуком работали с группой «Уратсакидоджи» (название известного японского мультика). Они сами не только музыканты стиля панк-рок, но и аниматоры, оттого точно понимают специфику анимационной озвучки. Недоставало лишь неповторимого звука шарманки для эпизода в парке. Тогда вышли в Интернет и просто попросили помощи. Тут же дядечка какой-то отзывчивый необходимый звук прислал.

На «КРОКе» фильм, по-моему, обидели. Всем было ясно, что он достоин награды. Выглядел он на общем усталом фоне программы российских фильмов как-то свежо, незатасканно. Вот и дали. С формулировкой «За экологию». А я спрашиваю: «При чем здесь экология?» Вот Толстобров Артур начинает, к примеру, новый фильм про крыс, живущих в канализационном люке и заглядывающихся с восторгом на смертельно опасную сверкающую солнечную поверхность. Что же, в будущем его ожидает спецприз… от санитарно-эпидемиологической станции?