Душа интернета, или Паутина насилия. Культурные мифологии интернета и современное кино

Культурная мифология Интернета к началу XXI века обзавелась пестрой коллекцией расхожих суеверий об электронно-медиальном «ином мире», порожденных эйфорией и страхами минувшего, «кибернетического» века перед непрогнозируемыми темпами технологического прогресса. Здесь и миф о неограниченных возможностях внетелесного общения, оборачивающийся катастрофическим осознанием неминуемого коммуникативного коллапса, осознанием того, что Всемирная паутина приуготовляет для интернавта полнейший вакуум беспредельного одиночества, где ему суждено испытать, по слову Жана Бодрийара, «экстаз некоммуникации». Здесь и поверие, что Интернет представляет неисчерпаемый информационный архив, гигантское хранилище сведений из множества областей знания. Но длительный серфинг по каскаду сайтов и вереницам линков только убеждает в перегруженности Сети мусорными залежами непроверенных или попросту вредоносных данных. Здесь и претензия видеть в Интернете спасительную психоделическую нирвану, позволяющую расширить сознание. Но миф о желанном телематическом рае, что сулит укрытие от жизненных невзгод в свободном скольжении по виртуальным просторам, частично или полностью рассыпается, когда пользователь сталкивается с попутными мистико-демоническими «огласовками» Интернета. Об Интернете в ипостаси дьявольского наваждения, об электронных сетях как сфере неуправляемой жестокости предлагает задуматься «Страх.com» (FearDotCom), новый фильм компьютерных ужасов Уильяма Мэлоуна (автора голливудского блокбастера «Призрак дома на холме»). Эрудит по части кинематографического хоррора, придумавший маску Майкла Майера для первого «Хэллоуина», Мэлоун умеет мастерски обыгрывать многие узнаваемые клише фильмов ужасов. В новом криминально-мистическом триллере он без особых изобретений и видимых огрехов прилежно копирует классическую сценографию хоррора. Как тут обойтись без предугадываемых визуальных и акустических эффектов, без задрапированных гостиных и полутемных коридоров, уходящих в слепящую даль, без свербящего шепота, выдающего присутствие потустороннего зла и призванного вызвать у персонажа и зрителя спазмы ужаса или ощутимый выброс адреналина. Вполне тривиальным сюрреалистическим ходом выглядит мизансцена в квартире криминального эксперта Дениз Стоун: судорожно отмахиваясь от наседающих полчищ тараканов, она извергает насекомых горлом, тем самым как бы реализуя метафору загнанного вовнутрь страха, производя традиционное для поэтики сюрреализма отелеснивание ужаса. Столь же узнаваема пространная цитата из «Инферно» Дарио Ардженто: эпидемиолог Терри плывет по затопленному, флюоресцирующему подвалу, лавируя между барочными аркадами, замшелой арматурой и макабрическими тенями. Фактура хоррора в фильме передана столь добротно и настолько лишена претензий на новизну в метафизике ужаса, что даже непонятно, идет это в плюс или минус эстетическому качеству фильма, отнимает ли у него динамику «прорыва в неведомое» или придает завораживающее отрицательное обаяние. Но нас занимает в первую очередь не вопрос о новаторском или вторичном статусе фильма в традиции европейского хоррора, а то, насколько он отражает (или даже пытается срежиссировать) утвердившийся в современной социальной психологии миф о демоническом и неподотчетном разуму обличье Интернета.

«Инферно», режиссер Дарио Ардженто

Не мудрено, что в эпоху высоких технологий именно электронные медиа, неизбежный дизайнерский элемент современного офиса или комфортного жилья, делаются генераторами беспричинной паники и суеверной боязни. Сетевое сознание, привыкшее безмятежно странствовать по исхоженным трассам Интернета, подчас оказывается травмировано неожиданным для него и ошеломляющим амплуа Сети. Амплуа адской машины, занимающейся эманацией зла не из корыстных или нравственных побуждений, а по собственным, не подлежащим расшифровке, инфернальным прихотям. Тревога делается психотическим камертоном современного человека, разглядевшего в Интернете резервуар таинственного, жестокого и неподвластного, но не сыскавшего способ это таинственное обуздать и приспособить для своей выгоды. Любые попытки дать этому таинственному естественнонаучные объяснения, применить к нему этическую шкалу или ввести в моральные рамки, а также призвать виртуальное к сознательности, смехотворны и загодя обречены на фиаско — вот что диагностирует современный кинематограф. В том числе и «Страх.com», триллер коммерчески проигрышный и стилистически заурядный, но любопытный в качестве «нашего ответа Чемберлену». Ведь на сюжетном уровне он представляет арифметически точный римейк популярного японского триллера «Звонок» («Круг») режиссера Хидэо Накаты и развет- вленной сети его сиквелов («Звонок-2» Накаты же, «Звонок-0» Норио Цуруты и «Спираль» Ёдзи Ииды), а также «Кайро» Киёси Куросавы, мизантропической притчи об уничтожении человечества интернет-привидениями. В «Звонке» обычная видеокассета оборачивается безжалостным проводником универсального зла, когда в нее вселяется всеразрушающая психическая энергия Садако Имамуры, девушки-экстрасенса, обладающей паранормальными способностями убивать посредством концентрации воли. Предыстория Садако, заживо замурованной в колодце своим отцом, который посчитал ее отвратительным чудовищем, поведана в «Звонке-0»; всемогущественным виртуальным призраком Садако делается после губительного для нее заточения в каменном мешке. Производя журналистское расследование, репортер Рейко Асакава и ее бывший муж Рюидзи Такаяма обнаруживают, что все посмотревшие кассету через неделю погибают от асфиксии, и, не устояв перед сверхчеловеческим искушением ознакомиться с видеозаписью, они докапываются до разгадки неутолимой ненависти Садако. Вызволив ее останки со дна колодца, они догадываются: избежать проклятия дано только тем, кто перекопировал и размножил кассету, кто стал невольным соучастником Садако в механической медиации виртуального зла.

«Звонок», режиссер Хидео Наката

Ключевые фабульные эпизоды «Страх.com» ни на йоту не отступают от заданного японскими предшественниками сюжетного трафарета. Молодой полицейский Майк Рейли и ассистирующая ему эксперт из санэпидемстанции Терри Хьюстон сталкиваются с несколькими загадочными смертями. У трупов сходные приметы. Разматывая не слишком запутанный клубок детективной интриги, они достаточно быстро определяют подлинную личность преступника, не только не антропоморфную, но и не органическую вообще. Бестелесным и потому неотвратимым убийцей выступает интернет-портал ужасов www.feardotcom.com, привораживающий своим запретным мистико-садистическим наполнением. Разработанный специально для любителей шокирующей «клубнички», бондажа и снаффа, этот сайт транслирует в режиме нон-стоп изуверские истязания и психологические пытки, учиняемые маньяком-психопатом Доктором, он же Алистер Пратт, над скованными, молящими о пощаде и оттого особенно привлекательными для палача девушками. Одна из наиболее глумливо и зрелищно замученных жертв (точнее, не она сама, а энергетический сгусток ее страдания, боли и наслаждения болью) после смерти обосновывается на сайте, снедаемая одним неукротимым желанием: мстить всему живому, не изведавшему остроты, интенсивности и безбрежности страха. Страха физиологического и сверхчеловеческого. Всяк зашедший на сайт и из бесшабашного любопытства кликнувший на кнопку «да», в ответ на притягательную надпись-уловку: «Хочешь посмотреть?», мгновенно окунается в мерцающую пестрядь садистических картинок на дисплее, в пульсацию ужаса. Здесь и болезненные конвульсии жертв, и опутанные пыточными ремнями извивающиеся женские тела, и хирургические скальпели у кромки века, и массивные домны на металлургическом заводе…

И всяк зашедший на сайт неминуемо гибнет через сорок восемь часов в результате стремительной материализации потаенных, вытесненных страхов, вырвавшихся из глубин подсознания в привычный бытовой интерьер. Расследование приводит полицейского и его добровольную напарницу к выводу, что все побывавшие на сайте попадают в галлюцинаторный плен, в мир своих дотоле засекреченных фобий, и разрушить это виртуальное наваждение возможно, только самим зайдя на сайт и взломав механизмы его психотропного воздействия. Что они и проделывают, получив сорок восемь часов на то, чтобы, пробежав «по лезвию бритвы» и рассекретив конспиративное убежище серийного убийцы Доктора на заброшенном заводе, изничтожить маньяка. Отомстив и тем исполнив деструктивную волю Интернета, они не только восстанавливают справедливость, но и делаются активными пособниками Сети, медиаторами виртуального зла.

«Страх.сом.», режиссер Уильям Мэлоун

В «Страх.com», равно как и в японских фильмах, Интернет и видео (приравненные к технологичной преисподней) «побеждают» человека, поскольку, «скачивая» из него табуированные страхи и затем овеществляя их, они оставляют ему единственную траекторию спасения: продолжать множить и распространять сатанинскую энергию, вызываемую страхом перед неукрощенным виртуальным Иным. Исключение составляет сюжетный кульбит из второго «Звонка», когда Маи Такано, ученица профессора Рюидзи, вместе с его сыном, который посмотрел кассету (и, следовательно, инфицирован злом), фантасмагорически переносятся на дно пресловутого колодца и одерживают победу над анимационным привидением Садако. Но такой надуманный триумф над виртуальным выглядит неубедительным и плоским хэппи эндом.

Разумеется, сравнивая сиквелы «Звонка» и «Страх.com», нельзя сбрасывать со счетов то, что разительно отличает их один от другого — своеобразие национальных менталитетов в восприятии чудовищного, несходство систем физиогномических реакций (свидетельствующих о пароксизме ужаса), непохожие символические приемы репрезентации смерти. Так, в «Звонке» смерть персонифицирована женской фигурой в белых одеждах и с распущенными, прикрывающими лицо черными волосами, в «Страх.com» — белокурой, грациозно-буколической девочкой с мячом, плавность движений и умиротворение которой только подчеркивают непредотвратимый делириум смерти, исходящей из Интернета (привет феллиниевской девочке-смерти из сборника киноновелл «Три шага в бреду»). Несмотря на массу отличий в манере оркестровки чудовищного, эти фильмы слаженно спелись в своем мракобесном представлении Интернета и видео теми безднами, куда сливаются все постыдные, замалчиваемые странности современного человека. Если в первом «Звонке» проклятие Садако распространяется через видеокассету благодаря ее потустороннему медиумическому дару, то в «Спирали» проклятие поступает с монитора телевизора на сетчатку вместе с информацией о ДНК Садако, отчего посмотревший не только обзаводится редкостным сейчас вирусом ветряной оспы, но и претерпевает генную перестройку всего организма. В чуть комической тональности здесь оказывается подкорректированным и условие выживания из первого «Звонка»: доктор Андо избегает проклятия Садако, по незнанию передав ее ДНК своей новой возлюбленной Маи Такано во время соития и тем способствовав ее психогенетической мутации в двойника Садако.

Пожалуй, в ассортименте страхов современной компьютерной цивилизации выделяется гнетущее опасение (родственное паническому предвкушению неизбежного бунта машин и роботов в докомпьютерной sci-fi — у Азимова или Шекли), что компьютерное обеспечение, способное производить генное перепрограммирование человека, однажды выйдет из-под контроля и это поставит под угрозу все будущее органического. В «Страх.com» Мэлоун микширует мотивы из различных версий «Звонка»: убийственное заклятие передается и провиденциальным усилием виртуальной воли, и путем генной революции в организме (из глаз погибших пользователей сайта сочится кровь, и эти профанированные стигматы являются признаками гемофилии, коей некогда страдала избравшая стратегию мести и перебравшаяся в Интернет жертва Доктора).

В начале фильма профессор с готической фамилией Полидори, за двое суток до того посетивший сайт ужасов, гибнет под колесами нью-йоркской подземки, сжимая в руках мистико-визионерский трактат «Таинственная душа Интернета», одним из соавторов коего он и является. Стоит разобраться, что кроется за этим рекламно интригующим словосочетанием, что за мистериальная душа имеется у бесплотной интерактивной среды, не обладающей физически осязаемой формой и служащей, следуя метафоре из «Нейроманта» пионера киберпанка Уильяма Гибсона, «мультисенсорной галлюцинацией миллионов пользователей».

Никакой души у Интернета скорее всего нет. Но чтобы точнее разобраться, чего все-таки у него нет, вспомним представления о земных и загробных мытарствах души, бытовавшие в платонической традиции и христианской патристике. В мифопоэтическом идеализме Платона, например в диалоге «Федр», описывается цикличное движение души от одного земного воплощения к другому и ее четко размеренные странствования по небесам; подобный метемпсихоз, идущий от числовой утопии пифагорейцев, делает душу объектом медиации между идеальным и телесным. Позднее, в учениях Филона Александрийского и особенно Блаженного Августина душа трактуется как невидимый, пневматический проводник между земной эмпирикой и трансцендентным миром первообразов или Божественного Блага. Такой краткий и упрощенный историографический экскурс показывает, насколько нелепо говорить о душе применительно к Интернету, где равно упразднены понятия трансцендентного и категории эмпирического. Но, с другой стороны, метафора «душа Интернета» вполне современна и богата смысловыми обертонами, ведь она позволяет разглядеть в Интернете сферу подавленных влечений и фантазмов, не причастную эмпирике или трансцендентному, оторванную от повседневной реальности пользователя, но исподволь угрожающую ей и молниеносно готовую в нее вторгнуться.

«Страх.сом.», режиссер Уильям Мэлоун

В мифологии Сети, культивируемой страшилками типа «Страх.com», душа Интернета — это взбунтовавшееся подсознание пользователя, стремящееся высвободиться от наложенных на него вето и скидывающее иго только путем садистического надругательства над реальностью, над законами сознания и регламентами «сверх-я». Прибегая не к фрейдовскому лексикону, а к терминологии Жака Лакана, душу Интернета возможно истолковать и как область Воображаемого, вытесненную вовне и утратившую связь с нормами Символического.

Куда более дерзко и вызывающе душа Интернета подана в «Кайро» Киёси Куросавы. Она отождествляется с призраком, изгнанным из Интернета («зоны ограниченной вместимости», по меткому афоризму одного из персонажа), где он дотоле обитал, вовне, в материальную реальность. Подобно веб-камере слежения, невидимое бестелесное привидение «перегоняет» все им увиденное на дисплей компьютера. Экспансия души Интернета приводит к постепенной аннигиляции человека, изгнанию его из предметного мира, наводняемого все пребывающими оцифрованными, пиксельными призраками. Патетическая встреча человека с душой Интернета происходит в одном из медитативных эпизодов фильма: единственная оставленная в живых девушка, приметив наблюдающего за ней выходца из Интернета (поскольку изображение ее сидящей за компьютером зеркально отображается на мониторе), подходит к зыблющейся пустоте, приобнимает ее так, что проекция ее лица распластывается по экрану, и то ли обреченно, то ли взбудораженно повторяет: «Я так рада, что я не одна!»

«Страх.сом.», режиссер Уильям Мэлоун

Современные мифологии Интернета нередко говорят о нем как об искусительном шабаше сверхъестественных сил. Агрессивное поведение Сети по отношению к своему создателю (не только веб-мастеру или программисту, но человеку вообще) подчинено садистическому импульсу, ведущему родословную от романтического мифа о чудовище Франкенштейна (где монстр, наделенный этическим самосознанием, силится отомстить своему демиургу за вынужденное отчуждение от человеческого). В триллере о маньяках или хорроре преимущественно обыгрывается модель садизма, предложенная в психоанализе Эриха Фромма («Анатомия человеческой разрушительности») и последователей: в «порочный круг» садистических влечений втягивается человек, в раннем возрасте отторгнутый от материнской груди и в период взросления обреченный на отчаянные попытки завладеть ее вниманием и одновременно осужденный на судорожное ускользание от ее символического прессинга. Что заставляет его компенсаторно обратить накопленную ненависть на притягательные эрзацы материнской власти, на сексапильных, почти бесплотных и эфемерных женщин, к примеру манекенщиц («Шесть женщин для убийцы» Марио Бавы) или балерин («Суспирия» Дарио Ардженто)? Норман Бейтс из хичкоковского «Психоза» отыгрывает многие психотические симптомы маниакальной сосредоточенности садиста, обязанного класть все новые и новые приношения на жертвенник утраченному «хорошему объекту». В самые возвышенные минуты жертвоприношения садист остается холоден и неумолим, но парадоксальность бесчувственности садиста в его неспособности ощущать и считывать частную боль, при том что он наэлектризован и взвинчен всеобщей имперсональной болью (так Алистер Пратт в «Страх.com» сетует распятой ремнями и приготовленной к закланию девушке на травматическое для него неумение отождествиться с ее невыносимой, но им не постигаемой болью).Неприкрытый интерес к культурным импликациям садизма пестовался среди французских теоретиков пограничных состояний языка и мысли в 50-80-е годы XX века. Например, Пьер Клоссовски в книге «Мой ближний, Сад» или Марсель Энафф в исследовании «Сад, или Изобретение тела либертена» вычленяют в садизме монотонную рационализацию наслаждения, опровергающую просветительский, руссоистский миф о естественном человеке. Геометризация удовольствий у Сада устраняет какую-либо мистическую подоплеку: мужской операциональный разум ставит безжалостные эксперименты над иллюзорной видимостью, воплотившейся в прекрасных и полых куклах-марионетках. Ганнибал Лектер и Алистер Пратт, будучи бесстрастными, внутренне ледяными садистами, служат эталонными образцами такой автоматизации жестокости. Садизм в его традиционных толкованиях не может быть мистичным, поскольку он изначально скован инструментальной работой разума.

Зато Интернет в «Страх.com» оборачивается садистом аффектированным, причиняющим мистическое насилие всем, кликнувшим правой кнопкой мыши. Фигура садиста, обычно зримая и авторитарно логическая, здесь невидима, рассеяна и сокрыта, иначе говоря, виртуальна. Интернет и виртуальное садистически мстят человеку за свое технологическое совершенство, не позволяющее им обзавестись тем мельчайшим, что выгодно отличает биологическую природу: крупицей сочувствиячужой боли. Современная мода на демоническую мифологию Интернета, усматривающую в нем рассадник мистического садизма, очевидно, вызвана заметным дефицитом таинственного и авантюрного в постиндустриальном обществе. Мода эта преходящая, ведь место Интернета вскорости займет более технологически изощренное нововведение, тоже обреченное подвергнуться обскурантистской и шельмующей демонизации.

«Страх.com» затрагивает более фундаментальную проблему, нежели сиюминутные зигзаги культурной моды, — проблему сосуществования с виртуальным (или «сосуществования с негативом», используя метафорику Славоя Жижека). «Страх.com» выносит вердикт: виртуальное нельзя усмирить или загнать в угол, совладать с ним возможно, лишь приноровясь к его изменчивым законам и капризам. Приручить виртуальное удастся, если признать его реально существующим и позволить ему быть Чужим, — вот какой поучительный урок можно извлечь из фильма «Страх.com». И еще один, менее утешительный: непобедимого, тошнотворного страха вам все равно не избежать — он подступит, когда вы усядетесь за клавиатуру, зайдете в Интернет и как бы случайно нажмете на ту фатальную клавишу…