Театр одного портрета. Фотохудожник Валерий Плотников

Валерий Плотников

Фотограф Валерий Плотников обитает на своей собственной, никому более не доступной территории. Его портреты и портретные композиции абсолютно узнаваемы. Творит он по собственным, никому более не присущим законам, в стилистике, не свойственной стилистике репортажа и мгновенного снимка — удачно остановленного мгновения. Он работает скорее в манере павильонной съемки XIX века, когда надо было надолго застыть, чтобы снимок проэкспонировался. И даже в жанровых композициях А. О. Карелина бродячие певцы и слушающие их барышни надолго застывали перед камерой — как натурщики в мастерской художника. Впрочем, есть в снимках Плотникова и элементы удачно схваченного мгновения в рамках поставленного кадра, свойственные фотосессиям, например, журнала «Вог». От этого синтеза тщательно выстроенной статичной композиции и возможности мгновенной фиксации рождается удивительное сочетание завершенности станковой картины и «сиюминутности» уловленного состояния, настроения, психологического «всплеска» модели.

Анатолий Ромашин

Фотографиям Плотникова свойственна изобразительная насыщенность, картинность, многозначность, несмотря на то что композиция, как правило, фронтальна. Глубинная мизансцена возникает только при съемке на натуре, но и пейзаж смотрится как декорация или, скорее даже, как задник, натянутый за спиной модели, — подобно заднику облачного неба в композиции «Трио». А естественный «задник» в интерьере либо тщательно задекорирован и продуман в деталях, как на полотнах голландцев, либо работает изысканностью фактуры, а то и просто живописностью цвета, ассонирующего или диссонирующего с цветовой гаммой костюма, детали, отдельного пятна.

И тут самое время вспомнить, что Валерий Плотников учился в художественной школе при Ленинградской Академии художеств — кстати, в одном классе с Михаилом Шемякиным и другими прекрасными теперь художниками. Учился он и в художественном институте, но художником стать не пожелал. Закончил операторский факультет ВГИКа, но не стал в результате оператором, проигнорировав защиту диплома и «обалденное» предложение Сергея Урусевского (тогда уже режиссера) снимать его фильм. Думаю, что выбор фотографии был обусловлен тем, что Плотников и зависимость от воли режиссера — «две вещи несовместные». Он мог быть только демиургом, своей волей творящим свой мир по своим законам.

Александр Феклистов

Впрочем, то, чему учился Плотников, осталось при нем. Есть среди его работ и высочайшего класса живопись (портреты Г. Свиридова, Л. Васильева), есть и высочайшего класса графика (М.Неёлова — с обложки первого альбома1, портрет Д. Певцова…)

Хотя встречается и то, что я для себя называю (применительно к глянцевым журналам) «ярмаркой тщеславия», что неудивительно для фотографа, чей диапазон профессиональных интересов безграничен — от портрета академика Лихачева до фотосессий модных коллекций и рекламы.

Но есть в портретной галерее Валерия Плотникова то, в чем он неповторим и непревзойден, — это его «театр одного портрета», «театр для себя», как назвал это Михаил Соколов. «Театр для себя» — это каждая фотография «разыграна» как маленький спектакль — со своими декорациями, костюмами, реквизитом, своими красками в пандан роли, придуманной Мастером для своей модели в этом спектакле.

«Он фотограф того, чего не было. Dreem master», — написал о нем Юрий Рост. И он же заметил, что фотографии Мастера «имеют глубину культурного слоя».Это еще одна немаловажная черта фотоколлекции Плотникова. Подобно С. Л. Левицкому, А. И. Деньеру, Надару Валерий Плотников сохранил этот «культурный слой» — образы тех, кто творит российскую культуру — и не только кино, но и театр, музыку, живопись, литературу, поэзию.

Татьяна Пельтцер и Александр Абдулов

Михаил Данилов