Зарубежная пресса о фильмах Стива Маккуина

«Голод»

Нет смысла пускаться в нудные споры о том, приукрашивает и идеализирует ли картина терроризм и террористов. Очевидно другое. В фильме Маккуина с Майклом Фассбендером в роли Бобби Сэндза тюремная голодовка изображена как трагедия, лишенная, однако, банального трагического пафоса. Режиссер показал, насколько беспомощна и изначально безнадежна вся эта жестокая затея; он показал, как представители движения ИРА, озлобленные, отчаявшиеся, выдвинули в центр своей мифологии идею саморазрушения; сама голодовка стала настоящим адом, весь ужас которого заключен как раз в фактическом отсутствии какого-либо широкого политического смысла.

Маккуин, сценарист Энда Уолш и оператор Шон Боббитт создают полотно, сотканное из аскетичных сцен, пропитанных ужасающе жестоким действием: каждый кадр композиционно выстроен так, что насилие, ненависть и страх, кажется, и есть тот материал, из которого сложена каждая тюремная стена. Фассбендер беспощадно убедителен в роли Сэндза, порой его изнуренный вид становится просто невыносимым.

«Голод» стал убедительным доказательством того, что Маккуин, уже известный видеохудожник, действительно яркий, сильный режиссер, почти болезненно сосредоточившийся на изображении, мастер, с неослабевающим вниманием наблюдающий за событиями, за мельчайшими изменениями, секунда за секундой. Он избегает аффектированного изображения, отрицает традиционные снисходительно-либеральные методы конструирования диалогов, поиска драматического консенсуса и привычные повествовательные уловки. Мощное, провокативное произведение, после просмотра которого на сетчатке глаза остается сильный ожог.

Питер Брэдшоу, The Guardian

Вполне очевидно, что дебютную картину художника Стива Маккуина не стоит воспринимать как прямолинейную докудраму. «Голод» выстроен, казалось бы, вполне традиционно: трехактная структура, нанизанная на вполне конкретный исторический остов. Однако, действуя в четко заданных повествовательных рамках, режиссер всматривается в кажущиеся второстепенными детали и вроде бы незначительные моменты столь же пристально, как и в фактический исторический материал. Главный герой, Бобби Сэндз, появляется лишь во втором акте. Первый, практически немой, акт Маккуин использует в качестве пролога, воссоздавая картину тюремного мира, напоминающего зловещий лабиринт. Ирландская тюрьма «Мэйз» представлена как своего рода экосистема, объединяющая персонажи как на физическом, так и на психическом уровнях. Удивительная по своему драматическому и эмоциональному накалу сцена диалога Сэндза со священником, снятая одним двадцатипятиминутным планом, становится связующим звеном между первым и третьим актами, раскрывая контекст и мотивы всего происходящего. Третий акт полностью посвящен медленной, ужасающей смерти Сэндза.

Палитра визуальных средств, используемых режиссером, поистине богата и разнообразна. Его завораживают долгие, растянутые, неспешные планы, в которых он смакует каждое движение, каждую деталь. Одно из главных достоинств Маккуина, несомненно, в умении находить, буквально извлекать красоту и поэзию, скрытую в мрачных, грубых образах, препарируя их. Под его взглядом художника самые, казалось бы, неприглядные, откровенно физиологичные детали обретают иное измерение, одновременно притягательное и отталкивающее.

Родни Перкинс, twitchfilm.com

В своей дебютной работе художник Стив Маккуин явно заигрывает с образом Христа, при этом в «Голоде» нет ничего христианского. Возможно, именно этим можно объяснить ошеломительный успех картины в нынешнем абсолютно светском киносообществе (фильм стал настоящим фестивальным хитом). Маккуин выбрал историю Бобби Сэндза, представителя ИРА, умершего в тюрьме в результате длительной голодовки в 1981 году, в качестве основы для своей картины, которая, по сути, является серией отдельных поразительных произведений кинетического искус-ства. Идеально продуманные с точки зрения композиции и талантливо воплощенные образы сцеплены в единое повествование, производящее, надо признать, неизгладимое впечатление. Пожалуй, со времен «Повара, вора, его жены и ее любовника» Питера Гринуэя в кино и искусстве в целом не появлялось еще столь вызывающего и претенциозного проекта.

Своей грубой красотой и жестокостью фильм тревожит, «встряхивает» зрителя, привыкшего посещать кинотеатр в приятном расслабленном состоянии. Хотя явным объектом сочувствия и симпатии становится поступок Сэндза, не меньшее сострадание в картине проявлено к британским тюремным охранникам, принужденным жизнью к столь антигуманному поведению. Маккуин-художник позволяет себе роскошь отстранения; он вглядывается в жестокость (жуткое состояние заключенных, враждебно настроенная власть) и упоминает о духовности со свойственным большинству художников почти аморальным безразличием. Можно использовать расхожие в мире искусства термины «трансгрессивный» и «телоцентричный», чтобы оправдать избранную Маккуином эстетическую стратегию (стены камер, измазанные фекалиями, напоминают абстрактные полотна, а изможденное тело Сэндза вызывает в памяти полупрозрачные фигуры Люсьена Фрейда). Но факт остается фактом: смотреть «Голод» тяжело. Он может удовлетворить взыскательный вкус снобов из мира искусства, и, пожалуй, простить ему все можно, лишь сочтя его именно арт-проектом, состоящим из серии видеозарисовок. Вместо того чтобы утверждать торжество веры, Маккуин играет в игры, уместные лишь в стенах школы искусств. Очевидно, режиссер сознательно снабжает картину аллюзиями на удивительного героя, легендарного актера Стива Маккуина в картине «Мотылек» 1973 года, а также персонажа известного рассказа Кафки «Мастер пост-арта» — вполне невинные отсылки для того, кто опасается впасть в немодную нынче христианскую «набожность». Маккуин предлагает свое видение трансформации духовности в искусство; в этом смысле картину отчасти можно сравнить с «Безмолвным светом»1 Рейгадаса: в целом это такой же нарциссический вычурный арт-проект.

Армонд Уайт, New York Press

«Стыд»

«Стыд» — вторая мощная полнометражная работа британского художника Стива Маккуина, в которой Майкл Фассбендер и Кэри Маллиган исполнили, очевидно, одни из своих лучших на сегодня ролей, рассказывает о Брендоне, сексуально одержимом офисном бездельнике, пожирающем взглядом сидящих напротив женщин в нью-йоркской подземке. Маллиган играет его сестру Сисси, также явно движущуюся по траектории саморазрушения. «Мы не плохие, — заверяет она брата, — мы просто родом из гнилого места». Подразумевается Манхэттен, который Маккуин изображает эдаким адом, забитым стерильными офисными зданиями, квартирами незнакомцев и закоулками, где отчаявшиеся души находят последнее утешение в случайном сексе.

«Стыд» кажется менее формалистским, не столь укорененным в специфическом языке видеоарта, как предыдущая работа режиссера «Голод», и, надо признать, от этого картина только выигрывает. Это текучее, безжалостное, суровое кино, настоящее «кино для взрослых». Местами здесь чувствуются отголоски «Американского жиголо» с его внешней вылизанностью и искристым лоском, порой же вспоминается «Полуночный ковбой», в основе которого также лежал мотив взаимозависимости двух израненных жизнью героев, с трудом находивших общий язык и тем не менее накрепко связанных друг с другом.

Ксан Брукс, The Guardian

Несмотря на то что «Стыд» ни разу не позволяет себе скатиться в порнографию или даже просто дурновкусицу, режиссер ничего не утаивает от зрителя, и тот получает свою дозу обнаженки, без которой в последнее время не обходится ни одно уважающее себя произведение арткино. Кажущийся почти документальным, «Стыд» лишен голливудских уловок и избитых приемов, это подлинная человеческая драма. Невозможно не ощутить свое бессилие (как представителя общества), глядя на Брендона, все глубже увязающего в саморазрушении; оказывается, спасти его не может даже родная сестра.

Маккуин насыщает свой фильм долгими сценами, выстраивает действие в намеренно замедленном ритме, позволяя зрителю неспешно наблюдать, впитывать и размышлять над тем, что он видит на экране. Выхода нет, мы должны принять то, что происходит с героями, должны вступить в некие отношения с картиной. Некоторые сцены остаются немыми — вместо диалогов в них звучит лишь музыка, призванная повысить и удерживать эмоциональный накал того или иного момента; и хотя порой этот прием выглядит слишком вымученным и навязанным, в целом Маккуин, несомненно, использует музыкальное сопровождение с необыкновенным мастерством и точностью.

«Стыд» — крепкая драма с хорошей актерской игрой и тонко выстроенным повествованием, однако все же несколько перенасыщенная, давящая; порой во время просмотра возникает желание ненадолго отвлечься от Брендона, взглянуть на что-нибудь еще, прежде чем снова обратить «освеженный» взгляд на героя, пытающегося вычертить новый вектор своей жизни. Невольно задаешься вопросом: достаточно ли одного стыда, чтобы нащупать этот новый путь? Возможно, необходимо нечто большее.

Андреа Паскуэттен, www.whatculture.com

Вне всяких сомнений, «Стыд» — сложное, витиеватое, тщательно сконструированное, искусно продуманное произведение. Внушительная часть аудитории на фестивале в Теллуриде сравнивала его с порнографическими фильмами, с чем я определенно не со-гласен. Картина пропитана сексуальным напряжением и агрессией, изобилует излюбленными Маккуином долгими эпизодами, снятыми одним планом, и сценами почти медитативного «вглядывания», пристального изучения персонажей, их характеров. Несмотря на явную претенциозность некоторых сцен, каждая, тем не менее, обладает особой цельностью и становится неотъемлемым элементом в исследовании глубин личности главного героя. Режиссура Маккуина утонченна и при этом максимально реалистична — каждый кадр драматургически оправдан и неизменно оказывается так или иначе подчинен сюжету. Это в высшей степени рефлексивное кино, безусловно, не было бы столь впечатляющим без Майкла Фассбендера, поразившего всех своей феноменальной игрой. Само его лицо, мимика, интонации, движения зачастую выражают гораздо больше, чем любые слова, раскрывая всю глубину противоречивого персонажа.

Алекс Биллингтон, www.firstshowing.net

Расхваленный сверх меры, широко разрекламированный и провозглашенный подлинным фестивальным хитом «Стыд» Маккуина, в сущности, вряд ли способен оправдать ожидания раззадоренной аудитории. Внешне он изо всех сил стремится казаться мрачным, глубоким психологическим триллером; на самом же деле это гораздо более скромная медитативная работа, местами действительно блестяще сделанная, однако не дотягивающая до связного, цельного произведения.

Несмотря на почти что маниакальное поведение, Брендон вызывает искреннее сочувствие: его раздирают неуемные желания, он не способен найти и принять верное решение. Поскольку причина его зависимости, несамостоятельности в «Стыде» не раскрывается, действие сосредоточено на отдельных моментах и не дает зрителю никаких логических подсказок, но предоставляет простор воображению.

В первой сцене герой лежит в постели, с полным безразличием уставившись в потолок, сцена сопровождается звуком тикающих часов. Казалось бы, все говорит о том, что время ценно, а оно уходит, однако вскоре Маккуин полностью отказывается от этой идеи как раз в пользу избыточности, растянутости, медлительности. Мир Брендона оживает перед нами, однако он всегда остается статичным. Не желая диагностировать свою болезнь, герой становится собственным злейшим врагом, проецируя свои проблемы на всех вокруг. «Важны действия, не слова», — наставляет он сестру, и для режиссера, очевидно, это высказывание — абсолютная истина.

Эрик Кон, Indiewire

С эстетической точки зрения можно только поразиться тому, как искусно британский видеохудожник перешел от аскетичного исследования замкнутого пространства в «Голоде» к совершенно иной среде, традиционно выстроенному повествованию, при этом не утратив взвешенной неспешности, формального изящества и интереса к моральной проблематике, пронизывающих все его творчество.

Маккуин, которого определенно завораживают повторяющиеся — наподобие ритуала — действия, вполне мог бы отказаться от развития сюжета как такового, избрав путь свободного нелинейного повествования, способного раскрыть характер и личность персонажа в его повседневности в духе Шанталь Акерман. Но «Стыд» не ограничивается чистым наблюдением. Появление Сисси, а также скрытые намеки на тяжелое прошлое, нанесшее раны обоим героям, играют в картине значимую роль, заставляют Брендона раскрыться, выйти навстречу миру; опускаясь на самое дно, он в итоге вынужден считаться с самим собой и с другими. Словно Маккуин, доведший своего героя до состояния крайнего душевного смятения, не пожелал бросать его в таком жутком положении.

Режиссер дает понять, что стыд, разъедающий человека в одиночестве, может стать и целебной силой, если у него хватит сил раскрыться, вылезти из своей гниющей скорлупы. Возможно, спокойствие, даже хладнокровие, с которым Маккуин подводит нас к финалу, покажется кому-то неубедительным, но даже некоторая искусственность умышленно ровного, антикатарсического финала не способна испортить впечатление от поистине глубоких, живых, целостных персонажей, которым предстоит пройти действительно трудный путь.

Джастин Чен, Variety

«Стыд», заряженный мощной энергетикой Майкла Фассбендера, — поистине рискованный проект, прыжок в неизвестность, безжалостный взгляд на сексуальную зависимость, столь же всепоглощающую и разрушительную, как наркозависимость. И хотя вторая картина Стива Маккуина может в итоге оказаться несостоятельной с точки зрения психологического подхода к проблеме, ее кинематографические достоинства — драматургическое мастерство, стилистическая искусность, прекрасная актер-ская игра — неоспоримы, и эта работа, несомненно, производит сильное впечатление — настоящая встряска для зрителя, которая, несомненно, ему только на пользу.

Дьявольски привлекательный, безупречно ухоженный и вежливый с виду Брендон в то же время олицетворяет непроницаемую холодность. В жестоких глазах прочитывается не- изъяснимая озлобленность, ярость, умерить и сдерживать которую можно, по-видимому, лишь через постоянные выплески сексуальной энергии. Брендон, определенно, — родственник «Американского психопата», пусть и не убийца.

Несомненны прямота и смелость «Стыда» в плане эстетики, использования обнаженной натуры, откровенных сцен и местами доведенных до экзальтации музыкальных композиций, сопровождающих действие, но не может не разочаровывать возникающее при просмотре ощущение, что Маккуин и соавтор сценария Эби Морган в итоге стремятся представить Брендона в качестве «учебного примера», некоего объекта для медицинских и психологических исследований проблемы сексуальных отклонений, вызванных сильными эмоциональными травмами в детстве. Для фильма со столь, казалось бы, изощренным сюжетом, такая напрашивающаяся трактовка, безусловно, является нелестной, слишком уж она отдает традиционным психоанализом, предоставляющим логические объяснения поведения, которое в обществе принято считать «девиантным». Разумеется, у авторов были свои причины избрать такой путь развития сюжета, и все же «Стыд», с его сложной стилистикой и драматичной фигурой главного героя, возможно, должен был бы оказаться драматургически более крепким, откровенным и прямолинейным, и Брендону в таком случае стоило бы остаться тем, кто он есть на самом деле, независимо от того, принимают его таким или нет.

Тодд Маккарти, The Hollywood Reporter

Перевод с английского Елены Паисовой

1 В «ИК» — «Тихий свет».