СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. Документальное кино на Московском МКФ за десять лет своего существования превратилось в фестиваль внутри фестиваля. Многие синефилы ходят только на сеансы «Свободной мысли» и неигрового конкурса, и зал IMAX, где проходят показы, всегда переполнен. Как удалось этого добиться? И что стоит за сегодняшним успехом?

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. А давайте сравним, что было тогда и что есть сегодня. В 2005 году, когда Сергей Мирошниченко предложил мне: «Давай попробуем возродить документальную программу Московского международного кинофестиваля», в Москве было всего два фестиваля с неигровыми картинами, оба тематические – «Сталкер» и «Перспектива». При том, что в мире бум авторской документалистики был уже в самом разгаре. К ММКФ подтянулся еще десяток фестивалей неигрового кино – «Бит», «360°», «ДОКер», «Артдокфест», «Центр»… С апреля по июнь этого года, например, фестивальные показы шли нон-стоп, ежедневно!

Кинопрокат в те времена документалистику не жаловал, на экраны время от времени пробивались отдельные картины – Жак Перрен с «Птицами», Майкл Мур… Не скажу, что сегодня ситуация стала идеальной, но количество неигровых картин в прокате увеличилось – в том числе, ура, и картин отечественных. На телевидении появился специализированный канал «24_Doc», сегодня у него уже солидная аудитория, и она постоянно растет. Добавьте сюда киноклубы – их число тоже растет.

Понятно, это не наша с Сергеем Мирошниченко заслуга. Но наглядный успех новой документальной программы ММКФ сыграл роль катализатора – и всем стало легче делать новые шаги.

Для меня возвращение документалистики на главный кинофес­тиваль страны было важно и по другой причине. Я застал те времена, когда ММКФ был настоящим праздником, когда, скажем, фильм Фредерика Россифа «Умереть в Мадриде» за один день в Лужниках собирал почти 50 тысяч зрителей. В 1967 году меня пригласили работать в службу программ как раз на документальный фестиваль, изнутри все оказалось еще интереснее. Люди, о которых я раньше только читал, от Криса Маркера и Д.А.Пеннебейкера до Жики Ристича и Теодоры Олембер, толпились в коридорах Дома кино, в один голос твердили, что фестиваль – главное событие года, и требовали дополнительных показов: наша публика знала, что такое кино пропускать нельзя, и сколько сеансов ни дай, залы ломились. У меня все это и сегодня живо в памяти, и, например, Пеннебейкер это тоже прекрасно помнит – он приезжал тогда, а потом вернулся, когда у нас появилась «Свободная мысль». Он в то время не мог поверить, что у документального кино в России может быть столько зрителей, да и теперь убедился, что их может быть много.

СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. Зато теперь, как он мне признался, никто у нас не говорит про документалиста «художник».

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. Кто-то и сейчас говорит, дело не в этом. Важно, что в конце 80-х из-за тогдашней бедности сделали большую стратегическую ошибку, решив, что документальное кино должно существовать отдельно от ММКФ – в виде другого фестиваля: он и сегодня проводится в Петербурге. Но мы его потеряли здесь, как потеряли и проводимый в рамках ММКФ фестиваль детского кино. Он был лучший в мире, это признавали все, его заменить ничем не получилось, причем не только в России. Фестиваля детского кино такого уровня по-прежнему нет нигде. А вот мировое документальное кино мы в Россию вернули, пусть и не в прежнем объеме.

«Винер», режиссеры Джош Кригман, Элиз Стейнберг

СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. Сначала в виде ликбеза, правильно?

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. Именно. Люди, которые снимают кино и исследуют его, оказались просто выключены из этого процесса, если они не ездили регулярно на зарубежные кинофестивали. Поэтому нашу программу «Свободная мысль» мы делали прежде всего для коллег. Мы хотели показать хотя бы главные достижения мировой документалистики за последний год-два, разные направления, разные вселенные неигрового кино, которые могут не соприкасаться, но все равно влияют друг на друга.

СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. Включая телекино?

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. Так именно в телевизионной кинодокументалистике нынче больше всего перемен и экспериментов. В мире границы между телевизионным и авторским фестивальным кино окончательно размыты – телефильмы выходят на фестивали и в кинозалы, а фестивальные картины иногда выстреливают на телевидении. И на большом экране многое смотрится иначе. Вот показали мы «Бой» Барака Гудмана, и стало очевидно, что, хотя фильм и создавался для телевидения, на большом экране он производит невероятное впечатление. Ко мне подходили наши действующие режиссеры и поражались тому, насколько высок уровень этой картины, как она лихо сделана и как она работает именно на киноэкране. Как можно потом презрительно говорить о теледокументалистике? Я этого всегда стараюсь избегать, потому что такой подход сужает наше представление о неигровом кино и проигрывают сразу все, потому что многообразие – одно из главных достоинств документалистики.

СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. Как возможно было вернуть на ММКФ конкурс, если он формально существует на «Послании к человеку»? Получается, в стране есть два документальных фестиваля класса А?

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. Потребовалось немало усилий, чтобы этого добиться, но Международная федерация кинопродюсеров, отвечающая за регламентацию деятельности кинофестивалей, нас услышала и не сразу, но пошла навстречу. За несколько лет существования «Свободной мысли» у нас возникла достаточно высокая репутация в профессиональных кругах. Говорят о качестве показа, о переполненных залах. К слову, мы ведь начинали с самого маленького зала в кинотеатре «Октябрь». Потом нам выделили зал побольше, потом еще больше... Сейчас мы показываем документальное кино в роскошном зале IMAX – авторы обычно поражаются. Когда Годфри Реджио представлял у нас свой фильм «Посетители», он сказал, что не мог себе представить, что при его жизни эту картину люди увидят в таком качестве. Отдельные фильмы мы можем показать и в огромном первом зале «Октября». Одним словом, у нас довольно быстро сложилась ситуация, когда к нам в программу стали стремиться попасть многие, и потому нам приходится проявлять все большую строгость в отборе фильмов.

СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. Эта строгость привела к тому, что в этом году не было каких-то очевидных шедевров – новых лент Уайзмена, Гибни, Джармуша, которые на слуху у публики?

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. Ну Алекс Гибни, пожалуй, рекордсмен по количеству картин, которые мы показали в Москве. В этом году мы оказались в трудной ситуации, потому что рассчитывали, что фестиваль будет идти дольше, а когда оказалось, что сроки его проведения сокращены, нам пришлось сокращать и программу. Поэтому мы были просто вынуждены от чего-то отказаться. Уайзмена мы брать не планировали – в том числе и потому, что фильм длинный, на его место можно поставить две другие картины, а для нас важнее представить более широкий спектр фильмов. Тем более что у Уайзмена планировались две ретроспективы в сентябре – одна в Москве, другая в Петербурге. И на обеих его новый фильм будет показан. Дело ведь еще в том, что у нас пока нет конкуренции, несмотря на количество фестивалей и площадок. Документального кино много, но все равно никому не удастся показать все достойные картины года в одной программе. А так где-то мы, где-то Beat, где-то еще фестиваль или прокатчик найдется – и формируется более или менее полная картина современной документалистики. Поэтому мы выбираем свое, и нам с Сергеем Мирошниченко, и нашим молодым коллегам важно показать то, что вызывает особый интерес среди профессионалов в мире, фильмы, о которых говорят. Ну вот мы заполучили в конкурс ММКФ картину «Винер», главное событие американской документалистики в этом году, – это и результат нашей работы, и одновременно свидетельство, что кому-то мы отказали. Пришлось отказать. Желающих, как я уже говорил, много.

«Семейное дело», режиссер Алекс Гибни

СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. А, например, фильмы Гелены Тршештиковой вы поделили с «Посланием к человеку»? Как объяснить, что у них оказался очевидный хит «Маллори», а у вас в конкурсе – «Роковая красота», более «форматный» фильм?

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. Да нет, мы ничего не делили, конечно. Просто мы уже много раз показывали картины Тршештиковой у нас, и публика хорошо знает эти портретные картины.

СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. И очень любит!

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. Да, разумеется. Но именно поэтому мы не стали брать «Маллори», посчитав, что лучше показать куда менее типичную для Тршештиковой картину, сделанную в другом жанре, рассказ, построенный во многом на хронике. Кстати, типичный современный телефильм. Ну и героиня тоже интересная – Лида Баарова была очень умной женщиной, не каждый день такие люди на экране появляются.

СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. Как насчет российских картин в конкурсе? Такое ощущение, что вы отдаете предпочтение этнографическому кино.

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. Ничего подобного. Просто с российским кино есть серьезная проблема. Фильм должен соответствовать ряду важных критериев, чтобы попасть в конкурс ММКФ. Это должен быть полный метр определенного технического и художественного уровня, да еще и премьерный показ. Когда мы делали первый конкурс, оказалось, что в стране производится совсем немного полнометражных документальных фильмов, выбирать не из чего. Но спрос рождает предложение, и сегодня ситуация явно изменилась к лучшему, но, конечно, проблемы с выбором есть всегда.

«Джим: история Джеймса Фоли», режиссер Брайан Оукс

СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. У вас не раз показывались документальные фильмы в 3D, а зал IMAX вообще предназначен для этого кино. Но в этот раз таких картин не было. Не снимают?

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. Снимают, хотя 3D-революции в документальном кино, похоже, не случилось. Появятся заметные 3D-фильмы, будем их брать. А в этом году не оказалось.

СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. Почему вы не проводите ретроспективы документального кино?

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. Все по той же причине: не позволяют объемы. За отведенные нам несколько дней даже не все новые фильмы удается показать в достаточном объеме. А ретроспектива – это ведь не три и не четыре картины. Я долго работал в «Иллюзионе» и достаточно хорошо понимаю, какой масштаб должен быть у такого рода программы. Подождем, когда дней и сеансов станет больше, тогда и сделаем настоящие ретроспективы.

«Роковая красота», режиссеры Гелена Тршештикова, Якуб Гейна

СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. Со стороны кажется, как будто показ на ММКФ – это только вершина айсберга, а потом эти же фильмы оказываются на канале «24_Doc», выходят в прокат. Как это работает?

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. Это параллельные процессы, которые часто происходят независимо друг от друга. Иногда «24_Doc» покупает для телепоказа или кинопроката фильмы даже раньше, чем мы приглашаем их в фестивальную программу. Иногда мы можем что-то рекомендовать, но никак не всё сразу. Нам бы фестиваль успеть провести… Но, как я уже говорил, все равно мы одновременно со многими людьми в России делаем одну и ту же работу – иногда успеваем все вместе, чаще по отдельности, но рядом. Мы несколько лет делали программу «Смотрим… Обсуждаем…» на канале «Культура», в которой показали около ста лучших современных авторских документальных фильмов. В прайм-тайм, с обсуждением в режиме ток-шоу – такого тоже нигде в мире сейчас не встретишь.

СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. Почему программа в прошлом году закрылась?

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. Всё потому же: пять лет – срок для программы вполне достаточный. Мы свое дело сделали, фильмы эти посмотрели десятки миллионов человек. Теперь можно искать авторские картины на других площадках, тем более что площадок становится все больше.

СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. В прошлом году, когда прогремел фильм «Citizenfour: Правда Сноудена», казалось, что российский зритель окончательно признал документальное кино и стал на него ходить. А в этом году сплошные провалы и разочарования, хотя фильмов выходит не так мало.

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. Фильм о Сноудене оказался рекордсменом и потому, что была реклама на большом канале. И потому, что прокатчики с ним очень тщательно работали, выверяли роспись в кинотеатрах, проверяли все площадки, делали все, что нужно делать. Ясно, что иначе чуда не случилось бы. В этом году его не случается потому, что ни с одним проектом не работали так скрупулезно и масштабно. Поэтому фильм не спасут никакие «Золотые медведи»: если хочешь, чтобы люди пошли в кино, потратили время и деньги, сначала нужно хорошо поработать, не оставляя фильм на произвол судьбы. А зритель документальное кино обязательно посмотрит, если картина хорошая и если она правильно преподнесена аудитории.

СЕРГЕЙ СЫЧЕВ. Стало уже хорошей традицией показывать на ММКФ документальные фильмы, которые потом получают «Оскар». Какой из показанных в этом году картин вы прочите статуэтку?

ГРИГОРИЙ ЛИБЕРГАЛ. Тут вариантов быть не может. Конечно, «Винеру»! Вернее, так: вариантов два. Либо «Винеру» дадут «Оскар», и вполне заслуженно, потому что такие фильмы появляются редко, либо Киноакадемии просто помешают вручить фильму приз. Но и тот и другой исход событий в равной степени означает победу этого фильма. Напомню: он из конкурса Московского кинофестиваля!