Оксфордский словарь назвал словом 2016 года post-truth («постправда»). Согласно официальному разъяснению оно отражает «обстоятельства, при которых объективные факты становятся менее важными при формировании общественного мнения, чем призывы к эмоциям и личным убеждениям». И действительно, сегодня уже не имеет значения, что на самом деле происходит в той или иной ситуации, – гораздо важнее, как вы эти факты воспринимаете. Это и есть тот самый новый гибридный мир – результат тектонических сдвигов в глобальной системе за последние десятилетия.

«Мариуполис»
Mariupolis
Автор сценария, режиссер Мантас Кведаравичюс
Операторы Вадим Ильков, Мантас Кведаравичюс, Вячеслав Цветков
Extimacy Films, Rouge International, Studio Uljana Kim, Twenty Twenty Vision Filmproduktion GmbH
Литва – Германия – Франция – Украина
2016

Человечество привыкло делить историю на «до» и «после» войны – первая, вторая, «холодная» и короткие промежутки затишья, «оттепели». Но сегодня само понятие «война и мир» претерпело кардинальные изменения, размылось окончательно, и теперь это единое и целое, вялотекущий процесс, в который оказываются втянуты все: к этому невозможно привыкнуть, но с этим приходится жить.

Война на Украине – одно из следствий нового миропорядка, наиболее характерное проявление этой смешанной реальности. Кто кого бомбит? Кто эти акторы – сепаратисты или ополченцы, герои или каратели, миротворцы или агрессоры? Со всеми понятиями до сих пор окончательно не определились. Реальны только смерть и разрушения. А мирная жизнь тем временем продолжается. Потому гораздо интереснее от общего обратиться к частному. Задача сегодняшней документалистики и сводится к тому, чтобы выяснить, что со всеми нами случилось и как простой человек реагирует на такую хаотичную повестку дня, как он проходит через эту чертову турбулентность. На «Артдокфесте» для этого отвели целую секцию «Война и мир», которая была посвящена жизни, проходящей в рамках гибридной войны в Донбассе, жертвам «русской весны» и ее гуманитарным последствиям.

В фильме Виталия Манского «Родные», хедлайнере, рассказывалось про хаос в головах, про личную трагедию на фоне геополитических потрясений, про войну без единого выстрела, результатом которой стала гуманитарная катастрофа, разделившая его семью, как и тысячи других на всем постсоветском пространстве. Но эффектнее всего про то, как гибридная война стала повседневностью, а фронт пришел в «дом, в котором я живу», рассказал литовский режиссер Мантас Кведаравичюс в своей картине «Мариуполис». Изначально автор планировал снять культурологическое исследование греческого наследия города, который когда-то населяли греки-румеи. Но в процессе подготовки к съемкам на город посыпались бомбы, а режиссер не прекратил работу, так же как и горожане продолжили жить, только уже под пулями, – вот об этой уникальной действительности и «докладывает» это кино.

«Мариуполис»

«Мариуполис» – человеческая история на фоне исторических потрясений. Мариуполь – город в Донецкой области Украины, который в 2015 году был втянут в вооруженный конфликт. Обстрелы, трупы и массовые разрушения стали обыденностью, привычным делом. Но, несмотря ни на что, люди продолжали делать вид, что все происходит не с ними, пытались жить дальше, игнорируя ужасы, как будто это все существует только в телевизоре, а не прямо перед ними, вокруг них, здесь и сейчас. Вот мужики играют в нарды на лавочке, а рядом военные проводят учения; люди спешат на работу, в магазин, на встречу, а пробираются через дым после очередной бомбежки, буквально проходят мимо лежащего тела, словно не замечая его; власти города реконструируют аллею, а параллельно разгребают завалы после артобстрелов; горожане слушают сводки с фронта, а вместе с тем готовятся к празднованию Дня Победы в местном Доме культуры; капеллан после службы берет в руки автомат. В общем, вопреки гробам, «градам» и царящему в воздухе напряжению люди продолжают оставаться горожанами. Бомбы падают в море, а они вызывающе отворачиваются от реальности.

Неспроста главная героиня этого фильма – телекорреспондент, ведущая летопись своего городка; теперь, как мы понимаем, ее работа превратилась в постоянные военные сводки. Она только и делает, что ходит по руинам, ведя репортажи из разрушенных школ, из зданий, «в которых теперь просто опасно находиться». Но при этом делает она это чуть ли не на автомате, вроде бы даже не осознавая разницы между обычным репортажем с детского праздника и докладом из эпицентра взрыва. Потому показателен тот эпизод фильма, где журналистка записывает очередной стендап по следам трагедии – после падения очередной бомбы, и перед «мотором» поправляет волосы, то есть не забывает подумать и о том, как она будет выглядеть в кадре. Молодая женщина рефлекторно остается женщиной в прифронтовом городе, как и ее отец, мастер по ремонту обуви, продолжает невозмутимо чинить старые туфли, параллельно слушая радио: дежурное сообщение – в Мариуполе обстреляли похоронную процессию. Получается, что сейчас вернуть на место каблук намного важнее, чем все, что происходит вокруг. А возможно, это и есть то самое проявление самообладания, которое торжествовало в нашей истории и в 1812 году, и в 1914-м, когда люди свято чтили традиции. Правда, история, как всегда, повторяется в жанре абсурда: нет уже ни культуры, ни памяти предков, ни понятий чести и долга – лишь слепое, часто смешное следование заведенным ритуалам.

«Мариуполис»

Вот в самый отчаянный момент отец героини оживленно рассуждает о чем-то со своими клиентами. Среди них знаменитый украинский философ и арт-критик Ута Кильтер, и они ведут разговор об атеизме и вере – под звуки бомбежки и медийного шума. А после работы они с дочкой отправляются на море – туда, где не слышен шум времени, – чтобы ловить рыбу – как раньше. Здесь же мужик из Мариуполя латает свою рыболовную сеть, а потом невозмутимо идет с ней к мосту. Именно в этом и заключается та самая неуловимая гибридная реальность, о которой сегодня все чаще рассуждают политологи и философы. Уже не разобрать, кто и как ее репрезентирует и формирует, хвост ли виляет собакой или наоборот, и где вообще этот хвост находится.

Пока, говорит нам фильм, определенно можно заявить одно: все это происходит с Homo Sovieticus – не зря в «Мариуполисе» много ­узнаваемых кодов из нашей общей истории: фигурка Сталина в мастерской главного героя, песня «Сладкую ягоду ели вместе, горькую ягоду ем одна», которая звучит несколько раз.

После «геополитической катастрофы» эрозия продолжается, тектонические сдвиги все заметнее, а мы иногда просто не успеваем осмыслить, что с нами происходит. Попытку остановить мгновение и всмотреться в лица с печатью прошлого и предлагает нам режиссер. Один из центральных эпизодов картины – празднование Дня Победы, когда люди с георгиевскими лентами на груди сходятся в привычном споре с теми, у кого в руках красные маки, и спор этот так безнадежно бессмыслен, что одна девушка начинает плакать. Ее слезы, как и растерянность героини, тележурналистики, призваны подчеркнуть бессмысленность и беспощадность всего того, что происходит сейчас на этом поле.

Но гуманистическое послание «Мариуполиса» – в убежденности авторов: человеческое не уничтожить ни пропагандой, ни бомбежками. Поэтому при всей трагичности фильм получился жизнеутверждающим.

«Мариуполис»

Вот рабочие плачут на концерте в честь Дня Победы, а в финале картины главная героиня уже на собственной свадьбе танцует с любимым мужчиной, которому она пообещала, что они будут жить счастливо и умрут в один день. Может быть, это случится уже скоро, но никто об этом не задумывается, потому что времени и сил осознать происходящее ни у кого не осталось. Ведь невозможно воспринимать горе как факт, который тебя подавляет, потому что ты опустошен эмоционально. И это тоже своего рода post-truth: сводки о количестве погибших уже не трогают – на психике появляется роговой слой либо ты сходишь с ума. В этом контексте можно изобрести еще одно новое слово, характеризующее нашу действительность: post-truce, то есть «иллюзорное перемирие» – якобы небо над головой мирное, так кажется, если ты смотришь на него под определенным углом. Как, например, интерпретировать то, что сегодня происходит на Украине, по следам Минских соглашений? Выбор «своей правды» за людьми. А какой-то мудрец просто продолжит чинить сапоги – вопреки всему.