На HBO состоялась премьера сериала «Беги» и стартовал третий сезон «Убивая Еву». Оба шоу связаны с именем Фиби Уоллер-Бридж — характерной самобытной актрисы, но в первую очередь — яркой сценаристки, которая придумала «Еву», передоверив шоу другим шоураннеркам, «Беги», а еще, конечно, хит с оптимистичным названием «Дрянь». Анна Закревская рассказывает о феномене Уоллер-Бридж, ее ролях, ее выдумке и ее таланте везде видеть и привносить жизнь. И «Убивая Еву», и «Беги» в России можно официально посмотреть на «Амедиатеке».
Фиби Уоллер-Бридж. Сценарист, исполнитель, продюсер. Горестный комедиограф и автор смешной трагедии. Наша новая надежда. Девочка с выразительной мимикой, длинноватым носом, незабываемой улыбкой, красной помадой, короткой стрижкой, пружинистым глянцевым локоном, в тельняшке и классных платьях. Девочка, у которой нет друзей, а есть пустое сердце. Так, стоп. Это же Флибэг, вымышленный Фибин персонаж. Правда, в детстве друзья и родственники тоже звали ее Флибэг… Впрочем, обо всем по порядку.
Много-много злости. Она любит рассказывать, что «Флибэг» (у нас перевели как «Дрянь») — ее сногсшибательный театральный и телевизионный прорыв — родилась из переполнявшего ее в юности цинизма и нигилизма. Получился сначала короткий скетч для стендап-шоу, потом моноспектакль (монолог Флибэг в исполнении Фиби) для Эдинбургского фестиваля, а затем полнокровный сериал, второй (финальный) сезон которого забрал все мыслимые и немыслимые призы.
Злости и цинизма там — да хотя бы и в сюжете — предостаточно. Заглавная героиня крадет, обманывает, дерется, занимается беспорядочным сексом, без остановки ругается звонким и вполне себе насыщенным английским fuck you! (для русского слуха уровень непристойности, конечно, снижается), обесценивает все подряд. А главное над всем и над всеми смеется! Какая дерзость™. Смех, как и секс, ведь тоже проявление агрессии. Смеха много, секса много, еще есть мастурбация (женская — вот тоже дерзость). Вся эта сюжетная ярость выплескивается в начале второго сезона в загадочное и безмолвное начало первой серии, когда Флибэг стоит в красивом вечернем костюме перед зеркалом — с окровавленным лицом.
Может быть, Фибина злость проявляется еще и в том, как беспощадно она обошлась со своей героиней? К началу истории Флибэг потеряла уже всякую надежду: сначала — любимую маму, чье место нагло заняла Злая Крестная (Оливия Колман), а потом подругу жизни Бу (Фиби признается, что это, вероятно, ее главный страх), в чьей смерти она, кажется, виновата… Остался потерянный отец, который путается в простых предложениях, и колючая сестра, столь же травмированная. Есть в этом что-то мазохистское, как будто автор смотрит сверху на, предположим, альтер эго и холодно спрашивает: ну и что ты с этим всем будешь делать? (Подсказка: поможет Сексуальный Священник в исполнении Эндрю Скотта.)
А вот стихийная психопатка Вилланель из сериала «Убивая Еву», который тоже создала Уоллер-Бридж, убивает людей направо и налево. И ей это нравится. Какая дерзость™. Смотреть на это может быть очень даже страшно, иногда до мурашек, когда инопланетная Джоди Комер наивно поднимает ресницы: «Сейчас я тебя убью». Заглянув в роман Люка Дженнингса, по которому формально снят сериал, понимаешь, что, скорее всего, именно Фиби — шоураннер и автор большинства серий первого сезона — создала бесценное сокровище «Убивая Еву» — Вилланелль. В книге она — бледная тень: нет загадки (героине сразу выдается имя и русская прописка), очарования (одновременно смертоносного и беспечного), наконец — любви к платьям… А главное, нет платонического, странного и полного противоречий, романа между двумя антонимичными женщинами (Уоллер-Бридж написала именно те серии, где в их отношениях происходит самое важное).
В «Убивая Еву» красота и смысл рождаются из этого противостояния — не такого формального, как в романе. Одна скучает, выпивает, ходит в неуютный офис на скучную работу, стареет, скучает, пытается выжить на зарплату… Другая — в коротких шортах и бирюзовой блузке с бантом, разъезжает по Италии на мопеде, выслеживает жертв, лазает по стенам, под песни Анны Карины бегает с пакетами по Парижу, говорит на всех языках, любит секс, убивает заколками для волос. Волнующая, во всех смыслах немыслимая жизнь против сероватой обыденности. Постепенно два мира будут сближаться, растворяться друг в друге, а преследование/роман накаляться… И Еве, и Вилланель на самом деле очень нравится то, что они делают. У обеих есть энергия, любовь к жизни, либидо, если хотите. Как и у Флибэг.
У Фиби вообще мастерски выходит создавать между двумя женщинами нечто по-настоящему сокровенное, нежное, сердечное. Только им двоим понятное, только им двоим доступное. Одно из самых больших и щемящих удовольствий «Дряни» — это застенчиво мелькающая где-то на периферии (во флешбэках) истории Бу: глаза цвета морской волны, прижатая к сердцу морская свинка, долгие разговоры за вином и сигаретами — и бесконечная-бесконечная любовь. Причина ее гибели только добавляет пронзительности: Флибэг переспала с бойфрендом Бу, а та решила ему отомстить, разыграв самоубийство, но умерла по-настоящему. Или внезапно, как Афина или Афродита, сошедшая с Олимпа, появляется безупречная Кристин Скотт-Томас в роли Лучшей Женщины в Бизнесе, дарит Флибэг свою мудрость в обмен на поцелуй и обнадеживает:
«Женщины всегда носят боль с собой, она в них встроена по умолчанию. Дождись менопаузы, станет легче — свобода!..»
В «Дряни» есть ужасно смешная сцена, когда сестры приходят на феминистскую лекцию, на вопрос: «Поменяли ли бы вы пять лет жизни на так называемое идеальное тело?» — обе, не раздумывая, тянут руки вверх и быстро опускают под осуждающими взглядами «настоящих» феминисток. Уоллер-Бридж признается, что это сценка точно из ее жизни. Кажется, она лучше знает про архетипически женское, чем заморачивается современной повесткой. Первая полновесная встреча лицом к лицу Евы и Валланелль тоже вышла смешная: обе истерично орут, дерутся, как две курицы. Так же они визжат в последнем эпизоде первого сезона (последняя в сериале за авторством Фиби), когда Ева пырнула Вилланель ножом. Эта сцена даже немного похожа на сон. Тут проявляется еще одна особенность Фиби Уоллер-Бридж — любовь к котурнам, театральности, выдумке (любимый художник — Рене Магритт).
«Дрянь», например, доверху набита всяческим — беззастенчивым, при этом живым — символизмом. Украденная статуэтка олицетворяет потерянную маму, которую надо вернуть; морская свинка Хилари — это душа Флибэг; сигарета в руках отца и дочери рассказывает о том, как меняются их отношения (проверьте, все сходится). На сцене толпятся ходячие архетипы нового времени: Фея Крестная, она же Злая Мачеха, Потерянный Отец, Колючая Сестра, Психоаналитик, Сексуальный Священник и Дрянь. Они разыгрывают древнегреческую трагедию посреди лондонской респектабельности. От соскальзывания в смертельный пафос их спасает живительная ирония и смех (в том числе над собой), а также вполне себе английская завороженность создательницы всяческими неудобными ситуациями (люблю секс за неловкость, говорит Флибэг).
Почти параллельно с «Дрянью» Уоллер-Бридж создала сериал «Сожители» (Crashing, 2016), где все придумала, написала и сыграла центральную роль. Ее героиня с переливающимся как леденец именем Лулу — это кривая ухмылка, уместные и неуместные шутки, неустроенная жизнь, укулеле наперевес, а первая же фраза:
«Кажется, кому-то нужен оргазм...»
«Сожители» рассказывают о группе случайных друзей, живущих в заброшенной больнице: очень много британского мата и неловкости, очень смешно. Фиби вместе с героиней словно ищет, нащупывает, как еще можно умудряться в этом мире существовать. Уж точно не как чопорная и застегнутая на все пуговицы Кейт — прообраз сестры Клер. «Сожители» вообще смотрятся такой разминкой перед «Дрянью» — вплоть до некоторых интонаций. Где-то в глубине комедийного сердца «Сожителей» уже пульсирует еще едва различимая драма: никто из героев не может ни в чем признаться (даже себе), все спят друг с другом назло друг другу, а неустроенность тихонько лезет из всех щелей. В финале, оборванном на полуслове, есть что-то тревожное и неловкое, что позже, можно надеяться, разрешится в «Дряни».
Она любит красоту, красивые платья и прически. С этим современным феминизмом мы совсем забыли, что это такое. Фиби не забывает. Она же «неправильная» феминистка. Есть Вилланель в незабываемом розовом пышном платье бумажной принцессы. Есть Флибэг с вечным идеальным/неидеальным локоном и белым воротничком — тут в ней просыпается что-то джейностиновское. Есть сумасшедше смешной диалог сестер о том, что «волосы — это все».
Она особенно хорошо заметна, когда видишь актрису на одинокой сцене: спектакль «Дрянь» вышел куда мрачнее сериала — свинку Хилари (душу?) Флибэг душит собственными руками. Смелость сквозит и в вечных перевертышах: когда смыслы, переглянувшись, меняются местами, а противоположности, если повезет, могут целительно образовать нечто новое…
«Секс — это жизнь», — зло говорит очередную банальность Злая Крестная. Но Флибэг думает: «Секс — это смерть». Для Бу.
Искристый перевертыш — это, конечно, история Флибэг и Сексуального Священника. Она — дьявол-искуситель, меняющая любовников как перчатки, бесстыдная соблазнительница, дрянь. Он — святой отец, всепонимающий и человечный, католический священник, черт побери. Или не так? Она — невинная душа, впервые влюбленная, маленькая потерянная девочка, милая Фиби Уоллер-Бридж. А у него в глазах пляшут черти, отблеск профессора Мориарти, сам провоцирует, протягивает бокал с виски:
«Fuck you, называть меня святой отец, как будто тебя это не заводит…»
В общем, женское это дело, объединять противоположности (Юнг). А дальше следует удивительная, по-другому не скажешь, сцена с исповедью. Мужчина ведет себя по-мужски (сейчас и произнести такое, кажется, неприлично), ведя ее за руку на исповедь, — и это что-то новое для всех: для него, для нее, для зрителей. Опыт получился трансцендентный.
Все вышеприведенные слагаемые утверждают Фиби Уоллер-Бридж в крайне жизнеутверждающей роли. Кстати, Фибины образы в больших и не очень голливудских фильмах — шумные и заметные. Ее или ее героинь, совершенно второплановых, всегда слышно (даже если они за кадром) и видно — за версту.
В дурацкой «Железной леди» (2011) она играет секретаршу пожилой Тэтчер — с широченной улыбкой и смешным рингтоном, появляясь всего на секунды, заслоняет собой весь экран и Мэрил Стрип в придачу. В неповоротливом «Таинственном Альберте Ноббсе» (2011) она — самая беззаботная и громкая виконтесса на пиршестве чопорности и занудства — проносится ураганом, открывая и закрывая фильм своим появлением. В необязательном, но милом ромкоме «Краденое свидание» (2015) Фиби тоже — сама жизнь, слишком радостная и слишком эмоциональная, с цветами в волосах и гавайской гирляндой на шее. А в стерильном «Прощай, Кристофер Робин» (2017) всего в паре сцен у нее получается образ бойкой журналистки, который так хорошо бы смотрелся в американских комедиях 1940-х. Самое живое, что есть в недавнем «Хане Соло» (2018), — тоже Фиби, физически полностью запрятанная в броню очередного антропоморфного робота. Правда, голос, интонации, манеру, пластику и харизму все равно не спрячешь. Героиня Фиби влюбляет в себя самого Лэндо Калриссиана, обсуждает с Дейнерис секс, ноет, паясничает, вечно всем недовольна. В этом фильме актрисе удалось выполнить вполне себе нетривиальную задачу — сыграть смерть робота. Кажется, только в этот момент во вселенной «Звездных войн» впервые появилось ощущение бесконечного космоса.
Самый смелый ее шаг, конечно, в разрушении «четвертой стены», точнее — в драматургии этого разрушения.
Сериальная Флибэг постоянно обращается прямо к зрителю: все комментирует, все оправдывает, все обсмеивает. Несколько снисходительно, свысока по отношению к остальным. Это и очень смешно, и грустно: получается, Флибэг постоянно играет, не может расслабиться, выдохнуть, будто находится в прицеле невидимого ока. Героиня поначалу выглядит неуязвимой под защитой этого приема — на все может скривить ухмылку, пошутить (вспоминается Рики Джервейс с его революционным «Офисом»), когда ей самоуверенно кажется, что она все-все контролирует, но реальность выскальзывает, выскальзывает… Пока неуязвимость не оборачивается полной незащищенностью перед драмой. Сестра неожиданно выдает причину смерти Бу. Тогда Флибэг, хранившая эту тайну — от зрителя, ока, себя, — хочет отвернуться, спрятаться, убежать, но око-то — всевидящее. Камера безжалостно стоит на месте. Конец первого акта.
Во втором акте на помощь приходит Сексуальный Священник, нарушая все мыслимые правила (ему можно, он знает про трансцендентное). Он сам замечает разрушительное для его мира обращение к зрителю/оку/камере, и тогда — о чудо! — она перестает быть всевидящей и уничтожающей. Нарушив правила, он парадоксальным образом восстановил порядок их сериальной реальности, которая вообще-то прочная и настоящая. «Четвертой стены» на самом деле нет, это все постмодернисты выдумали. Оказывается, мир целен и, может быть, даже прекрасен.
Вдруг оказывается, что в этом и надежда, которую дарит нам Фиби Уоллер-Бридж. Пусть реальность наконец выскользнет из-под нашего (как мы надеемся) тотального контроля. И тогда Бог, про которого немножко нелепо и старомодно, но тепло отзывается Сексуальный Священник, может оказаться вполне себе уместен (вот уж Всевидящее око). Тогда от беспощадной камеры можно просто уйти, как в финале делает Флибэг, помахав рукой и спрятав в сердце тайну несбывшейся любви. Можно зажить настоящей — полнокровной, увлекательной, многообещающей — сериальной жизнью…
К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:
Google Chrome Firefox Safari