Говорящий пенис, зомби-овцы, пыточное порно: безумные хорроры из разных стран

Дженнифер и Батз — биологические фрики. Она обладает семью клиторами и сверхскоростным метаболизмом, предается промискуитету и в порыве страсти убивает одного партнера за другим. Рожденных после соития мутантов она раскидывает по городу. Он пытается справиться со своенравием пещеристого тела и в моменты слабости доводит разумным говорящим пенисом невероятных размеров проституток до бесконечного оргазма, прерываемого лишь смертью. Что же произойдет, когда Джен и Батз встретятся?

Ирландец Фрэнк Хененлоттер любит смешивать секс, любовь и желание, а потом добавлять туда гротеск так, что ни один персонаж не может чувствовать себя в безопасности, а зритель уже на середине фильма бросает гадать, чем это кончится. В «Дурной биологии» Хененлоттер с хорошо считываем удовольствием играется с концепцией любовной истории, переключаясь с одной темы на другую: промискуитет как средство от стресса, секспросвет, уязвимость сексуальности, а то и вовсе — умильно мерзкий портрет романтических отношений.

Когда ее семью выселили из убогой квартирки, маленькая Чэн Лай Шун пообещала матери, что купит собственное жилье. Прошло много лет, мать умерла, отцу тоже недолго осталось, на месте хибар — премиальный жилой район, а Лай Шун пашет день и ночь, чтобы купить ту самую квартиру. Нечеловеческими усилиями она скопила баснословную сумму, но обрушившийся кризис взвинтил цены на недвижимость. Лай Шун, впав в эмоциональный ступор, решает срезать жилищные цены в элитном здании. Собственными руками.

Пан Хо Чун вытаскивает наружу грязь истории и социальные проблемы современного Гонконга, попутно стирая границы между протагонисткой и антагонисткой. Подача и кровожадный напор «Дома мечты» не только провоцируют зрителя на мощные переживания, но и выводят ленту на невиданный для гонконгского хоррора уровень. К слову, иронично, но ни режиссер-сценарист Пан Хо Чун, ни продюсерка и исполнительница главной роли Джози Хо и по сей день не могут позволить себе элитную квартиру в районе бухты Виктория, показанную в картине.

Измотанная Дженнифер (Ирене Хольцфуртнер) засыпает в ванной, а просыпается в окружении расчлененных тел. Невесть откуда взявшийся человек в маске уверяет ее, что это только начало пути к просветлению.

Отец и гуру немецкого ультрагораГор — поджанр хоррора, отличающийся графичным и смачным членовредительством — прим. ред. Олаф Иттенбах — своего рода икона в мире хоррор-культов. Его имя символизирует бескомпромиссность в демонстрации расчлененки и неуемность в использовании гротеска. «Без причин» снят уже после развода режиссера с постоянной актрисой и музой Мартиной ИттенбахЗабавно, что тремя годами ранее Олаф выпустил картину «Развод» — прим. автора, что, по-видимому, оказало влияние на психотерапевтический подтекст кинокартины и не свойственную постановщику последовательность. Вместе с Хольцфуртнер он методично конструирует маленький персональный ад, балансируя между сексом и насилием, добром и злом, продолжением рода и смертью. Только вместо обязательного искупления, дарующего надежду перед титрами, Иттенбах заливает экран кроваво-красным.

Привычно зарезервированное под синопсис место при обсуждении трилогии Люцифера Валентайна следует оставлять пустым. Есть что-то оскорбительное в грубых попытках свести его фильмы к узкой решетке драматургии.

«Бойня блюющих куколок» — первая и самая удачная часть трилогии канадского постановщика с креативным псевдонимом. В теории фильм пытается рассказать историю 19-летней проститутки Анджелы. Жизнь девушки все быстрее катится под откос, и логические связи в фильме повторяют это драматическое движение. С определенного момента происходящее на экране напоминает эпилептический припадок, а врезки хоум-видео маленькой девочки, олицетворяющей невинность, добавляют происходящему оттенок ночного кошмара. Очевидно, Валентайн пытался выйти за рамки экстрима и максимально далеко отползти от грязной картонной коробки снаффаПоджанр хоррора, видео, стилизованные под реальные убийства и сцены насилия, — прим. ред.. Отсюда и инструментарий: настораживающе реалистичный гор, заигрывание с эметофилиейСексуальный фетиш, сформированный вокруг рвоты, — прим. ред. и яростная провокация зрителя с помощью оскорбительных сцен. В фильме определенно есть авторские мысли, но их безжалостно затмевает гегомония больной, нарочито калечной формы, о чем можно догадаться уже по названию. Да и сам просмотр «Бойни блюющих куколок» — это вызов, с которым справится далеко не каждый зритель: даже по меркам хоррор-экстрима творение зачастую помечается как «это уже слишком».

Нашпигованные мачизмом турецкие полицейские едут на дежурный вызов. Делов-то: проверить заброшенный дом, убедиться, что все в порядке, и вернуться на базу. Здание оказывается не таким уж пустынным, возвращение — под вопросом, а про порядок и постоянство реальности лучше вообще забыть.

Джан Эвренол прошел через серию короткометражек, прежде чем решился на полный метр. «Ключ от преисподней» (в оригинале — «Рейд») как раз вырос из одноименного коротыша. Несмотря на полновесный хронометраж, сюжета в фильме не прибавилось, зато градус макабра увеличился значительно. Равняясь на графическое насилие Лучио Фульчи и Дарио Ардженто, Эвренол добавляет в палитру чистейший лавкрафтианский ужас: тут и жуткие культисты, и Неименуемое, и нечто древнее и более могущественное, чем человечество. А самое главное: турецкий режиссер смог вычленить узенький перешеек между известной нам реальностью, сном и недоступным для большинства миром. В «Ключе от преисподней» хватает недостатков и шероховатостей, но достоинства вкупе с тотальным отказом режиссера что-либо пояснять вывели картину не только в открытые воды международных кинопоказов, но и застолбили место в списках лучших хорроров 2016 года.

Испания не так знаменита графическим насилием, как соседи из Франции или коллеги из Италии (как говорил Фульчи: «Насилие — итальянское искусство»). Однако из любой закономерности есть исключение, и одно из них — Начо Серда, давший развернутый (на полчаса) ответ на вопрос: «Что происходит после смерти?»

Серда ловко отвлекает внимание излишне доверчивого зрителя: развешивает на самых видных местах религиозные символы, гипернатуралистично и крупным планом демонстрирует расчленение и акт некрофилии в ледяном освещении барселонского морга. Тем временем ответы кроются в звуках и ракурсах: неспроста же трупы сняты как живые люди, а живые — наоборот, словно безжизненные кадавры. Торжество порока, монолог о смерти и манифест против насилия — Серда выдавливает максимум из короткометражки, но в прессе этого не оценили и не единожды обвиняли режиссера в производстве порнографии.

Канун Рождества. За окном — вспыхивающий заревом горящих машин и утопающий в беспорядках Париж. Сара, четыре месяца назад потерявшая в ДТП мужа, сидит дома одна — завтра ее увезет в родильное отделение редактор. Во всяком случае, таков план. Но через несколько часов в квартиру Сары проникнет женщина, намеревающаяся вырезать дитя с помощью ножниц.

«Месть нерожденному» (в оригинале — «Внутри») сильно недооцененный представитель новой волны французского экстремистского кино, при этом ставший едва ли не крестражемВ «Гарри Поттере» — магические предметы, в которых оказывается заключена часть души мага, — прим. ред. жанра. Работу дуэта Бустильо — Мори заслонили «Мученицы» Паскаля Ложье, «В моей коже» Марины де Ван и «Что ни день, то неприятности» Клер Дени, однако «Месть нерожденного» — фильм более эклектичный. Богатый социальный бэкграунд, вместо саундтрека — безупречный саунд-дизайн, вязкий и скупой на пояснения нарратив, много крови и травм (в том числе — несовместимых с жизнью), стильный монтаж и искры, высекаемые от столкновения эксплуатационного и артового. В качестве бонуса — лучшая femme fataleРоковая женщина — прим. ред. за всю историю кинематографа: зритель привык видеть в роковой женщине секс, но Беатрис Даль доказывает, что за этим образом сокрыт совершенно иной архетип.

Генри панически боится овец после кошмарного эпизода в детстве, но успешно проходит курс реабилитации. Пришло время вернуться в отчий дом, на ферму, и встретиться со страхами лицом к лицу. Правда, время Генри выбрал неудачное: его брат проводит генетические эксперименты по превращению овец в агрессивных хищников, чей укус грозит начать зомби-пандемию.

Австралия и Новая Зеландия славятся традицией фильмов категории «Б» (именно с них начинал мастер эпичных полотен Питер Джексон). Соседи-«оззи»Прозвище австралийцев — прим. ред. тут, конечно, впереди, но «киви»Прозвище новозеландцев — прим. ред. не унывают: шедевров хватает и у них. Мало кто умеет так доводить до предела чужие наработки, как новозеландцы: так, в «Паршивой овце» эксплуатируются идеи «28 дней спустя» (2002), скрещенные с хоррор-комедией и элементами би-муви. Одновременно это замечательный экологический памфлет. Новая Зеландия — абсолютный лидер по производству ягнятины, баранины и овечьей шерсти, а добрая половина страны заставлена фермами. Трудно было отказаться от возможности поддеть соотечественников и актуальные хоррор-тренды, а заодно поддержать «зеленых», регулярно сообщающих о вреде пастбищ и конвейерах смерти на скотобойнях. Джонатан Кинг этот шанс не упустил и снял уникальный зомби-фильм.

В полнолуние 5 декабря 1492 года банда головорезов, ведомая бывшим епископом Николаем, бесновалась в голландской деревушке. Бандиты давно терроризировали округу, и в этот раз селяне решили положить конец бесчинствам: схватили вилы с факелами и сожгли всю шайку-лейку. С тех пор каждое полнолуние, выпадающее на 5 декабря (день Святого Николая — то бишь Санта-Клауса — в Нидерландах) призраки епископа и его подручных воскресают вновь, чтобы воровать детей и убивать всех, кто попадется под руку.

Рождество в триллерах и хоррорах не использовали на полную катушку до 1970-х: сначала с сакральной темой поигрался «Кто прикончил тетушку Ру?» (1971), а к середине десятилетия вышел культовый канадский слэшер «Черное рождество» (1974). После этого поток было не остановить: «Тихая ночь, смертельная ночь» (1984), «Гремлины» (1984), «Снеговик» (1997), «Крампус» (2015), «Смотри по сторонам» (2016). Большинство картин выжимают из праздничной атмосферы мрачные нотки капля за каплей, но Дик Маас в «Кровавом Санте» покусился на сам дух Рождества. Голландский постановщик превращает праздник в кровавую канитель сразу на нескольких уровнях. Во-первых, в качестве главного душегуба у него выступает лично Святой Николай (или, во всяком случае, его образ) со свитой : не мужик в костюме Санты, как в «Тихой ночи, смертельной ночи», и не злой брат-близнец Деда Мороза, как в «Крампусе». Во-вторых, более-менее стабильный график пришествий епископа намекает на кровавые корни праздника. В-третьих, у Мааса показаны редкие даже для хорроров убийства детей. Наконец, «Кровавый Санта» много времени уделяет теме «а власти скрывают», наезжая на силовые и правительственные структуры родного Амстердама.

Близится выпускной, и Лола очень надеется пойти на танцы с Брентом, несмотря на то, что у того есть девушка. Она набирается храбрости и получает закономерный отказ. Только Брент не учел, что юная девица — уже оформившаяся психопатка, имеющая в распоряжении еще и любящего до безумия отца. Поэтому вместо танцев молодой человек оказывается привязанным к стулу. И это — только начало.

Кинокритики, обычно не переносящие пыточное порно и эксплуатационное кино, приняли «Любимых» с распростертыми объятиями. Дебютанту Шону Бирну удалось снять многослойную картину, где одновременно уживаются и брутальный слэшер, и жестокий torture porn«Пыточное порно» — поджанр фильмов ужасов, где насилию уделяют порнографически много внимания, — прим. ред., и крепкая, в меру депрессивная драма, и черная комедия, и история взросления со всеми вытекающими эмоциональными проблемами (и отсылками к Джону Хьюзу).