«Мстители: Финал» за две прокатные недели уже побили неприличное количество рекордов бокс-офиса и грозятся подвинуть с позиции самой кассовой картины в истории кино «Аватар» Джеймса Кэмерона (осталось каких-то 500 миллионов). Осмыслить этот феномен нам еще только предстоит, а пока Алексей Филиппов рассказывает о том, какие хищные вещи века скрываются за людьми с суперсилами и в экстравагантных костюмах. Все это не только парад ряженых, как думают многие скептики.
В хрестоматийной статье «Миф о Супермене» Умберто Эко ставит придуманного писателем Джерри Сигелом и художником Джо Шустером супергероя в одну линию с Гераклом, Пантагрюэлем и Питером Пэном (то есть с героями мифов — древних и сравнительно новых, литературных). При этом уточняет два момента.
Невероятная сила этих героев нередко очеловечивается, то есть выступает «высшим проявлением естественных человеческих свойств» (как ум достигает некоего предела в образе Шерлока Холмса). Непосредственно про супергероев он также замечает, что на формирование их образов повлияла индустриальная обстановка, когда человек начал чувствовать себя винтиком в огромном механизме, да еще и остро ощущать собственную слабость в сравнении с продуктивной машиной. Именно в таких обстоятельствах и родился миф о Супермене — могучем криптонце, который стал патриотом Земли и США. И не только о нем.
Проще говоря, чтобы понимать образы супергероев в комиксах и современном кино, нужно помнить, что за самыми живучими из них скрывается социальный запрос. «Люди в трико» уравновешивают недостатки человеческого организма вообще или в конкретную эпоху: так, сейчас переживающему многочисленные тревоги миру после 11 сентября очень нужны герои (почти) без страха и (по большей части) без упрека. Чтобы не распыляться, мы сфокусируемся на ключевых персонажах кинематографической супергероики XXI века — и разберемся, что скрывается за их яркими биографиями.
Говорить, что супергероика исполняет обязанности американской мифологии, — уже давно общее место. Участие Тора в сольных и командных фильмах киновселенной Марвел делает эту мысль, казалось бы, совсем очевидной. Хотя комиксные боги возникают не столько благодаря заимствованию из других культур (вроде скандинавской, с которой у марвеловского сына Одина не так много общего), сколько через емкое описание хищных вещей нового времени (об этом ниже).
Если все-таки говорить о современном супергеройском кино, то два по-настоящему божественных образа изобразил Зак Снайдер. В наши дни (после 11 сентября) он в «Человеке из стали» (2013) всячески рифмовал Супермена с Христом, а в альтернативном прошлом доктор Манхэттен из «Хранителей» (2009) вобрал в себя и нечто божественное, и мощь человеческого разума, и голубое свечение атомной энергии. Помесь людского тщеславия с силой демиурга также олицетворяет Озимандия из той же экранизации Алана Мура.
В качестве оппозиции можно вспомнить недавнего Хеллбоя, где рогатый черт из преисподней, борющийся с нечистью на благо человечества, угрожал превратиться в натурального дьявола — однако это не столько демонический, сколько типаж переходного возраста.
Другая популярная трактовка супергероев — примеры для подражания: мол, деткам нужно с кого-то брать пример (эта функция почему-то вызывает устойчивое презрение). Однако если «образец» всех мальчишек — Супермен — появился в 1938-м, а кумир всех пацанов помрачнее — Бэтмен — в 1939-м, то время Чудо-женщины, например, пришло только в 1941-м. Психолог, теоретик феминизма и комиксист Уильям Марстон придумал ее формально как «Cупермена в юбке», чтобы у девочек формировалась своя ролевая модель — с кулаками, с доблестью и прочими качествами, нередко приписываемыми почему-то исключительно супермужчинам. Во многом образ Дианы Принс был списан с супруги Марстона Элизабет и журналистки Оливии Бирн, с которой они проживали в полиаморных отношениях (довольно, понятно, шокирующих для 1940-х, да и 2010-х).
В довольно дидактическом формате эти идеи содержит «Чудо-женщина» (2017) Пэтти Дженкинс, несложно их отыскать и в более прямолинейной картине «Капитан Марвел» (2019) с Бри Ларсон.
Сюда же можно добавить «Черную пантеру» — одного из первых чернокожих супергероев в комикс- и киновселенной Марвел, а также все фильмы франшизы «Люди Икс» — целой галереи Других, где можно угадать и представителей сообщества ЛГБТК+, и других угнетаемых групп. Комикс появился в 1963-м, как раз посреди расцвета или нового витка в истории движений за равные права. В фильмах Брайана Сингера, впрочем, вся социальная подоплека минимизирована, даже эпоха подается через музыкальные стереотипы.
О том, как важна репрезентация на большом экране не только белых мужчин, вполне красноречиво говорят еще и большие сборы «Черной пантеры», «Чудо-женщины» и «Капитана Марвел».
За рождением многих супергероев стоят вехи в американской и мировой истории XX века. Сочиненный в 1963-м Железный человек — порождение холодной войны и вьетнамской кампании, что в начале нулевых без швов переродилось в оду американской военной промышленности и безалаберной самоуверенности на мировой арене (в частности, в Ираке и Афганистане).
Родившийся в том же году доктор Стрэндж наглядно отразил увлечение США эзотерикой и стереотипным востоком: еще один эгоист (талантливый хирург) пытался излечиться через смирение и тибетские практики. Так как очевидной аналогии в 2010-х для этого сюжета не нашлось, фильм с Бенедиктом Камбербэтчем в итоге напоминал кальку с «Железного человека».
Халк или доктор Манхэттен олицетворяют неконтролируемую мощь науки, которая в случае первого наглядно связана с непостоянством человеческого характера. Во всех экранизациях комикса («Халк» Энга Ли в 2003-м и «Невероятный Халк» Луи Летерье в 2008-м) сильный акцент также делался на бесчеловечные эксперименты американской военки, мечтающей создать идеального солдата.
Сюда же, вероятно, стоит записать Аквамена, который в экранизации самую малость отдувался за тему экологии, хотя сам персонаж носит, скорее, тот же характер, что и Тор, — то есть номинально заимствован из древней мифологии (разговаривает с рыбами и правит Атлантидой).
Говоря о суперсилах, опять же полезно помнить, что дается она не просто так, а зачастую — через травму. Питер «Человек-паук» Паркер потерял родителей, а потом и дядю, Бэтмен — тоже сирота (вдобавок — пример стойкости для читателей времен Великой депрессии), остальные сверхлюди также без конца теряют родных и близких. Росомахе из «Людей Икс», например, катастрофически не везет с возлюбленными (как и болтливому наемнику Дэдпулу).
Рассказать о том, что суперсила = травма (и наоборот) постарался Манодж Нелльятту Шьямалан в трилогии «Неуязвимый» (2000) — «Сплит» (2017) — «Cтекло» (2019), но в заключительной части так увлекся рассусоливанием, что просто два часа пересказывал зрителям более-менее очевидные тезисы, еще и в пандан новому «Человеку-пауку», где та же тема раскрывалась более изящно.
Тем не менее психотерапевтический эффект супергероики зачастую работает именно через такие характеристики персонажей. В сериале Netflix «Джессика Джонс» главная героиня переживала жестокий абьюз в отношениях, а Наташа Романофф из «Мстителей» прячет в прошлом бесчеловечные тренировки. Как завещал Эко, особенности супергероев есть продолжение человеческих черт, а потому фраза, что супергерои тоже люди, не так банальна и смехотворна, как может показаться.
Пока одни супергерои компенсировали беды взрослых в индустриальном обществе, другие занимались проблемами детей и юношества. Довольно прямолинейно зарифмовал суперсилы и пубертат Сэм Рэйми в «Человеке-пауке» (2002), где разбрызганная по всей комнате паутина недвусмысленно изображала половое созревание. В «Новом Человека-пауке» (2012) Марка Уэбба подростковая интонация оказалась чуть более убедительной, но гораздо интереснее мир подростка выстроен в картине «Человек-паук: Возвращение домой» (2017) Джона Уоттса и мультфильме «Человек-паук: Через вселенные» (2018). Оба делают ставку не столько на половое созревание, сколько на двойную жизнь, характерную как для супергероев, так и для тинейджеров, которые начинают тайком познавать мир за пределами родительского позволения. Вдобавок новейший мультфильм Спайди впускает в еще детский мир проблему той самой силы, какую человечество хочет, но уже не может проявить. И смириться с невозможностью что-то сделать — как раз и есть часть взросления.
Другой образ подростка предлагает все тот же недавний «Хеллбой»: парень из Пекла слушает металл, переругивается с отцом, злоупотребляет алкоголем, влипает в неприятности и от обиды на весь мир готов его уничтожить. До кучи можно вспомнить эффектный кинокомикс Мэттью Вона «Пипец» (2010), подтрунивавший над супергероикой про подростков-вигилантов.
За героев для зрителей помладше сейчас отдувается «Шазам» — фильм из киновселенной DС, где сирота получает невероятные силы (практически как у Супермена). Ему достаточно сказать, собственно, «Шазам» — и он превратится в огромного накачанного мужчину с плащом и молнией на груди. Никаких личных проблем, взрослая жизнь подана как игра — в теле мужика можно попробовать пиво, поиграться с силушкой богатырской, да и вообще присмотреться к тому, что же такое быть взрослым. Не фильм, а экранизация мечты «Эх, поскорее бы вырасти» (по совместительству — ода семье как любящему коллективу, а не вынужденному сожительству биологических родственников).
Запрос на восстановление попранной справедливости тоже отражался в комиксах: так, первые истории про антигероя Карателя, появившиеся на излете вьетнамской кампании в 1974 году, вообще напоминали по духу классические нуары с их интонацией «никому не верю и ни на что не надеюсь». Со временем история про жестокого мстителя, потерявшего семью в перестрелке банд, становилась все более брутальной и ушла в сторону криминального чтива, а на большом экране — встала на рельсы боевика категории Б («Каратель» 1989-го, 2004-го и 2008-го).
В нетфликсовском сериале 2017-го, помимо рифмы между агрессивным поведением США на международной арене и беззащитностью штатских на злых улицах, поднимается вопрос военного товарищества и посттравматического расстройства. Проще говоря, Каратель проходит через двойную травму — как военный, которому тяжело вернуться к обычной жизни, и как человек, потерявший всех близких.
Фигура справедливого мстителя вообще имеет свое небесспорное очарование: в сущности, и Бэтмен, и Человек-паук, и Пипец из экранизации комикса Марка Миллара действуют вне закона — по зову совести (нередко прибегая, правда, к суду Линча). Как далеко это обостренное чувство справедливости может завести, демонстрирует Роршах из «Хранителей» — не столько носитель приставки «супер», сколько отмороженный антигерой, если не злодей. В сущности, комикс Мура (и его экранизация) целиком посвящен теневым сторонам идеи супергероизма — поломанным судьбам, гноящимся ранам, психологическим завихрениям. Супергерои, конечно, тоже люди, но иногда — слишком люди еще и в плохом смысле.
К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:
Google Chrome Firefox Safari