Сумерки идолов: Зак Снайдер — визионер-варвар

«Армия мертвецов» — дебют Зака Снайдера в качестве оператора, то есть 90-милионный зомбиапокалипсис максимально близок к тому, чтобы показать мир глазами уроженца Висконсина, в детстве завороженного сиянием «Звездных войн». В прошлый раз «максимально авторский» проект он снял ровно десять лет назад: «Запрещенный прием» (2011) стал первым фильмом Снайдера, придуманным с нуля, без первоисточника. «Армия мертвецов» — лишь второй.

Примечательно, что тогда же, на стыке нулевых и 2010-х, синефилы с Mubi попытались встряхнуть кинематографический пантеон, введя понятие vulgar auteurism. «Вульгарное авторское кино» позволяло бы с одинаковым пиететом относиться как к свободным художникам, так и жанровым мастерам, загнанным в гетто «ширпотреба», то есть уравнять, например, всех Андерсонов — хоть Пола Томаса и Уэса, хоть Пола У. С., выбирай любого. Термин не прижился, но высоколобый скепсис к масскультуре за десятилетие сильно пообносился, даже guilty pleasure уже не в моде. Почти одномоментно по бастиону снобизма ударили кинокомиксы, ставшие главным фасоном блокбастера, хорроры, чей социальный потенциал раскодировали для широкой публики, и сериалы, не только укрепившие позиции «новых романов» на частотах кабельного, но и окончательно распоясавшиеся благодаря стримингам, где оказалось можно гораздо больше, чем в пресловутых мультиплексах.

Символично, что Снайдер начал режиссерский путь с клипов — визионерских вспышек на телевидении, — а в большое кино ворвался с хоррором «Рассвет мертвецов» (2004), ремейком одноименной картины Джорджа А. Ромеро 1978 года. Следом случились кинокомиксы «300» (2007) и «Хранители» (2009), а все 2010-е Снайдер промаялся в статусе зодчего киновселенной DC, пытаясь возвести достойный ответ киновселенной Marvel.

Три фильма спустя он вырвался на свободу, напомнив на прощание, что предсказуемость предсказуемостью, но никому пока не удалось сделать «под Снайдера». Ни израильтянину Ноаму Мурро, который снимал сиквел «300 спартанцев» (2013) со всеми полагающимися рапидами, ни остряку Джоссу Уидону, который разбавил остротами фирменный мрачняк коллеги до состояния лужи. Вот вам и авторская теория.

Тем любопытнее, что идиосинкратическая для многих манера Снайдера близка по духу не столько постмодернистским играм повзрослевших гиков (Абрамс, Линделоф, братья Даффер), сколько стратегии кавер-групп, перепевающих все, что сердцу мило. Неслучайно саундтреки большинства фильмов режиссера за последние 12 лет как минимум наполовину состоят из подернутых сплином новых аранжировок. От Sweet dreams в исполнении ведущей актрисы «Запрещенного приема» Эмили Браунинг до кавера Эллисон Кроу на Hallelujah Леонарда Коэна в финале «Лиги справедливости» (эта песня также прозвучала на похоронах дочери Снайдера Отэм). В «Армии тьмы» он идет еще дальше, мимоходом пуская моррисоновский The End в версии датской группы The Raveonettes и доверяя культовую Bad Moon Rising фолк-певице Тее Гилмор. При этом Suspicious minds Элвиса и Zombie группы The Cranberries звучат в первозданном варианте, а дополняет величие замысла Götterdämmerung («Гибель богов») Рихарда Вагнера.

Музыкальные вкусы Снайдера кажутся давно известными (Коэн и Дилан звучали в «Хранителях», в «Лиге справедливости» дважды раздается отчаянный вокал Ника Кейва), но именно чередование легендарных мелодий и каверов на них максимально емко описывает его метод, который так интенсивно проявляется в «Армии мертвецов». Снайдер заворожен вечным возвращением в самом широком смысле: от хитов на века до ремейков и ремиксов, от возрождения (как зомби) до воскрешения (как Иисус и Супермен). Каждый его фильм — от идеи и сюжета до визуального ряда и саундтрека — посвящен гордому пессимизму, который падет под натиском фатума, смерти, ворога или заговора, но неизбежно оживет — в других или легендах.

Как переродилась романтика фронтира в космических операх, как супергероика стала популярной американской мифологией, а стриминги — ковчегом для недобитых ангелов Нового Голливуда (Мартин Скорсезе), культовых хоррормейкеров (Винченцо Натали, Александр Ажа) и списанных в тираж апостолов новой эры блокбастеров (Снайдер).

«Библейских отсылок» хватало еще в «Хранителях» и «Запрещенном приеме», но уже в «Человеке из стали» (2013) Снайдер чересчур увлекся крестами, знамениями и другими пудовыми символами религиозного толка, так что сегодня это уже официально мем.

И режиссер не думает открещиваться от меметичности сознания (в культурном, а не только сетевом смысле), начиная «Армию мертвецов» с сообщения, что Четыре всадника уже в пути (так обозначена колонна военных с секретным грузом). Пока Апокалипсис разогревается перед предстоящим концертом, двое военных обсуждают, что же они такого важного перевозят. Снежного человека, набалдашник посоха Ра, конституцию, написанную кровью одного из отцов-основателей, инопланетянина? Все оказывается прозаичнее: живого мертвеца по кличке Зевс, которому даже не нужен конь бледный, чтобы уложить весь конвой без остатка. Следом падет Лас-Вегас, где под задорный трек Элвиса начнется пир во время чумы: с зомби гоу-гоу, лавиной сребренников из автоматов, двойниками Пресли и Либераче, напалмом по утру и всей коллекцией «американизмов», которые только приходят в голову.

Причем Лас-Вегас у Снайдера не совсем град порока, хотя здание казино, которое предстоит ограбить героям, и состоит из двух башен с названиями «Содом» и «Гоморра». Скорее, это город-зомби, где давным-давно скопытилась «американская мечта», продолжающая и после смерти планомерно забирать все новые и новые души. Как это место хочет тобой завладеть, 26 лет назад остроумно объяснил Пол Верховен в «Шоугелз» (1995). Зак Снайдер же старается запитать незамысловатый приключенческий сюжет от гения места, наэлектризованного аляповатой мифологией.

Если «Лига справедливости» была апокалиптической фреской, то «Армия мертвецов» — торжественный Страшный суд, где живые позавидуют мертвым, которые сколотили новое общество — более свободное, как иронично замечает герой Батисты, чем в США. Под руководством разумных альфа-зомби, базирующихся в здании с гордым именем «Олимп», местные мертвецы особо не тужат, обретя долгожданное равенство всех сортов плоти (даже белая тигрица Валентайн, принадлежавшая когда-то Зигфриду и Рою, влилась в дружные трупные ряды).

Здесь есть соблазн провести лукавую параллель со «Сталкером» (1979), где каждый шел в зону отчуждения за чем-то сокровенным. Так и разномастная шайка охотников за сокровищами казино движется в поисках любви, примирения, денег, лайков, встречи с вагнеровским сейфом Götterdämmerung или ДНК зомби, которое позволит сотворить целую армию ходячих трупов, перед мощной поступью которой не устоять ни одним вооруженным силам.

«Армию мертвецов» обличают в недостаточной проработке социальных подтекстов, но в рамках клиповой и меметичной иконографии Снайдера — это чуть ли не самый политический его фильм. Тут режиссер вновь проявляет главные свойства массовой культуры — гибкость и размытость. Если «300 спартанцев» еще можно было прочитать в обе стороны, как «Звездные войны»: от строевого шага в ногу с бушевской «войной против террора» до обличения захватнических амбиций Америки в Ираке (по версии Славоя Жижека), то дальше Снайдер действовал точнее. Вечная власть Никсона в «Хранителях» встретилась с реалиями XXI века до тотальной моды на 80-е и утомительных параллелей между 37-м и 45-м президентами США. «Запрещенный прием» искал в многочисленных эскапистских фантазмах — спасение от обыкновенного абьюза (эта тема пунктиром намечена и здесь). На всей линейке DC лежала тяжелая тень 11 сентября, вынуждающая рефлексировать разрушительные последствия супергеройской деятельности.

Снайдер, конечно, не великий мыслитель — потому прибегает к самой массивной символике, — но воспитанная матерью любовь к живописи позволяет ему многозначительно перерисовывать чужие эскизы и полотна. Неслучайно новый фильм родился из идеи снять ремейк «Дня мертвецов» (1985) — третьей главы в «зомбиане», следующей за «Рассветом». Если в первых двух частях Ромеро высвечивал избранные места из человеческой нетерпимости (эхо Вьетнама и расизм в «Ночи», милитаризм и консьюмеризм в «Рассвете»), то «День» предлагает, строго говоря, заглянуть в черепную коробку Другого.

Поверить в сознание ходячего мертвеца, принять его не за паразитическую или классовую позицию, а как альтернативу, — задачка в духе «Планеты обезьян» (1968). Ее «Армия мертвецов» тоже подтягивает к своему символическому алтарю, показывая со всех сторон покоцанную Статую свободы — сестру завязшей в иле головы из фильма Франклина Шеффнера.

В этом страхе Другого, обретающего сознание и нечеловеческое чувство единства, — эхо истории от Американо-мексиканской войны, бушевавшей больше 150 лет назад на этих землях, до обещания Трампа построить на границе с Мексикой стену. Возникающий мимоходом лагерь беженцев, откуда и начинается крестовый поход авантюристов, показывает, как легко обнаружить подле миража богатства его побочные эффекты.

Здесь же уместно вспомнить гэг с участием владельца казино мистера Танаки (Хироюки Санада), который говорит Easy peasy japaneseyИгра слов, обозначающая «Проще простого», но для рифмы искажающая слово «японский» (japanesey) — прим. А.Ф., а спец по сейфам Дитер (Маттиас Швайгхёфер) его поправляет: мол, извините, это расизм, правильно Easy peasy, lemon squeezyТоже «Проще простого», но уже в значении «как выжать сок из лимона» — прим. А.Ф.. Дитеру, конечно, напоминают, что Танака сам японец, поэтому может пользоваться спорной идиомой, но фразочка американской морской пехоты времен Второй мировой к XXI веку успела благополучно выйти из обихода. И очевидно, что эта демоническая оговорка вкупе со скелетами, одетыми, как главные герои, и камео зомби-киборгов намекает на все то же вечное колесо войны и насилия, как проклятая временная петля.

Наконец, второй уважаемый жанр, кроме зомби-хоррора, с которым работает Зак Снайдер, — это пресловутый фильм-ограбление, чья славная история тянется из послевоенных 1950-х. От «Асфальтовых джунглей» (1950) Джона Хьюстона и «Убийства» (1950) Стэнли Кубрика до «Одиннадцати друзей Оушена» (1960) с Синатрой и Мартином, от «Собачьего полдня» (1985) с Пачино и Казале — к «Одиннадцати друзьям Оушена» (2001) Стивена Содерберга.

Последний, собственно, наиболее ярко раскрывает подоплеку фильмов про банды и банки (или казино). Под одной крышей собирается социологический срез США — разных национальностей, ценностей и финансовых ареалов, — чтобы ограбить святилище капитализма, который при помощи 400 сравнительно честных способов отъема денег лишает перспектив народонаселение.

«Армия тьмы», отправляясь на дело, достигает гендерного паритетаТак было не сразу. Изначально летчика играл стендапер Крис Д’Элиа, которого после обвинений в харассменте на постпродакшене заменили на культовую юмористку Тиг Нотаро — прим. А.Ф.. В рядах отряда самоубийц есть и немец Дитер, и француженка по кличке Койот (Нора Арнезедер из «Париж! Париж!»), и циничная летчица Марианна (Тиг Нотаро), и мексиканский снайпер Майки Гузман (Рауль Кастильо из «Гнева человеческого»), и армейские товарищи Скотта Уарда (Батиста), в частности афроамериканец Вандероха (рэпер и поэт Омари Хардвик), живущий с ПТСР после эвакуации людей из Лас-Вегаса.

Любопытно, что все фильмы Снайдера, за исключением, пожалуй, «Человека из стали» и частично «Бэтмена против Супермена» (2016), посвящены командной работе, совместному прохождению испытаний и выживанию (даже единоличники объединяются в «Хранителях», а в мультфильме «Легенда ночных стражей» (2010) орудет стая сов). Смыкали ряды неуживчивые спартанцы, приходили друг другу на выручку «валькирии» из «Запрещенного приема», наваливались дружно на кровожадный хаос суперегерои. Антагонистами же оказывались империи и возомнившие себя богами, как Озимандия в «Хранителях»; настоящие титаны, как Думсдэй или Дарксайд, или возжелавшие создать оружие судного дня американские военные. Впрочем, мифологию «Армии мертвецов» Заку Снайдеру еще предстоит прояснить: фильм явно, как и «Бэтмен против Супермена», очень много отдает на откуп запланированным дополнениям.

Главный же неожиданный спецэффект «Армии мертвецов» в том, что Зак Снайдер «вернул 2007-й», как уже давно заклинают в Рунете. Конечно, только режиссер с его статусом после провала супергеройской трилогии мог уйти на Netflix, чтобы экранизировать там еще более мегаломанскую, пафосную, многозначительную и зияющую недомолвками затею — сразу с прицелом на несколько сопутствующих проектов. И если в 2007-м Снайдера полюбили за графическую и мачистскую мясорубку спартанцев с персами, где фирменные рапиды уподобляли кадры комиксным разворотам, то 14 лет спустя уже 55-летний режиссер очаровывает другим. С каким юношеским упоением он смотрит через объектив на взрывающийся «Олимп», как украшает морды зомби и пулеметные очереди радужными бликами, как заставляет Батисту играть драму отца, который отдалился от дочери, решив, что это она отдаляется от него. Тут вряд ли стоит серьезно искать биографические связи с самоубийством Отэм Снайдер после затяжной депрессии, потому что посыл «Армии мертвецов» не сентиментальный: война закончится только тогда, когда умрет последний, кто нажимал на курок. Война идет по проводам.