Коё ЯмаситаЕсли вы не будете зажатыми, смыслы сами раскроются

— Представим, что неподготовленный зритель решил пойти на вашу программу «Перекрестки», что его ожидает? 

— «Перекрестки» собраны из картин — участниц моего фестиваля экспериментального кино Image Form, все работы по-разному подходят к идее создания фильма. Поэтому лучше никак не готовиться к просмотру, а быть открытым новому опыту и личным историям авторов. 

Может быть, некоторые элементы картин будет трудно понять из-за иностранного языка или культурного контекста, но моя программа не требует подготовки, так как я выбрал аудиовизуальные фильмы. Смотреть их — будто читать поэму, рассматривать картину или слушать музыку. Если вы не будете зажатыми, смыслы сами раскроются.

— Основной фокус фильмов программы «Перекрестки» — это аудиовизуальное впечатление, авторы не предлагают гаптического, тактильного впечатления, никто не попытался передать запахи. Мне кажется, что отобранные вами картины далеки от зрителя: отстраненные общие, статичные планы, в которых люди либо не присутствуют, либо не касаются друг друга.

— Такое чувство, наверное, возникло, потому что фильмы программы «Перекрестки» изучают механизм создания аудиовизуального впечатления. Но в «Ююба» Сюна Икэдзоэ героиня готовит острый красный суп в котелке и рассказывает о нем. Можно представить температуру кипения или вкус. В «Бане китов» Мизуки Киямы показана традиционная японская баня, где девочка моется с матерью и другими женщинами. Может быть, вы не почувствовали теплоту подобных кадров, потому что не бывали в наших банях, но я сразу услышал шум воды, уловил запах мыла и ощутил пар в воздухе. Поэтому я не могу согласиться, что японское экспериментальное кино лишено физических и ароматических ощущений, все дело в опыте и личном включении зрителя в процесс смотрения.  

— Согласен с вами. Но если говорить о человеке в современном искусстве, то создается впечатление, что художники будто сознательно освобождают свои произведения от его присутствия: убирают людей из кадра, предпочитают снимать природу или вообще творят не для наших глаз и ушей. Эта мысль родилась после фильмов вашей программы и известной инсталляции «Подобие» (Likeness, 2018) японского художника Симона Фудживары. В ее центре за столом сидит восковая скульптура Анны Франк, которую снимает камера, чьи движения определяет искусственный интеллект. Подобное искусство «без людей» я вижу все чаще и чаще. Кажется, современные художники больше не заинтересованы в человеке. Что вы думаете по этому поводу? 

— Честно говоря, не размышлял об этом. В «Перекрестках» две работы — «Живая стена» Кэйты Куросаки и «Тоси си» Хироюки Оки — тяжелы для восприятия, так как обращаются к подсознанию, их нельзя объяснить рационально. Одни режиссеры ищут новые чувства, которых не обнаружить в обычной жизни. Другие обращаются к миру вокруг них и потому пытаются передать нечеловеческое восприятие окружающих вещей. В фильме «Обрезки» Кэйтаро Осима вдохновился материалом — ненужной пленкой. Я думаю, что люди привыкли к вербальной коммуникации, а создатели экспериментального кино ищут новое, поэтому отказываются от классических методов общения со зрителем.

— Если экспериментальное кино имеет любую форму, то важно ли его показывать на больших экранах? Почему не провести показ онлайн?

— Это большой вопрос. Я очень часто себе его задаю и задавал, особенно во время пандемии. Сейчас все привыкли смотреть на экраны, но разве это и есть акт смотрения? В прошлом году у меня был очень интересный разговор с художницей, которая критиковала офлайн-показы в условиях пандемии. На моем фестивале Image Forum должен состояться показ с живой музыкой. И музыканты ответили, что если фестиваль отменят и кинотеатры закроют, то они готовы сыграть лишь для одного меня, потому что им важен ритуал, физическое присутствие. Оно делает искусство живым. Идея одновременного проживания эмоций существует тысячи лет, потому что зрелища рождают в людях разные чувства, мысли и эмоции. 

— Я изучаю японскую анимацию и заметил, что ваши молодые режиссеры сначала создают экспериментальные ленты, а потом работают на массы. Прекрасный пример — Масааки Юаса, который дебютировал с невероятными «Играми разума» (2001), но после создания студии Saru начал снимать популярное, всем понятное кино. Объяснить это просто: каждому нужно зарабатывать деньги и жить на что-то. Как живут режиссеры экспериментального кино в Японии?

— Мне кажется, что их жизнь похожа на жизнь режиссеров в России. В Европе много субсидий, которые позволяют художникам работать над фильмами и не беспокоиться о финансах. В моей программе есть анимационные работы, снятые молодыми авторами, но независимым режиссерам очень тяжело создавать искусство и при этом платить по счетам. Поэтому многие уходят в индустрию и создают кино для телевидения или проката, чтобы в свободное время делать то, что хочется. «Живая стена» — это третий проект Кейты Курокавы, он работает учителем в Университете искусств более 20 лет. Режиссер «Рассвета обезьян» Мираи Мидзуэ тоже преподает, но еще делает рекламу и видеоклипы. Такова ситуация, художникам приходится выживать. 

— Будем честны: экспериментальное кино непопулярно. Но определенно важно. Почему?

— Для меня коммерческие, кинотеатральные фильмы очень скучные, легкие для переваривания мозгом. Они милые, красочные и построены по известным сценарным схемам. Классическое кино хочет быть понятным для зрителей, а экспериментальное бросает вызов, оно не пытается никого удовлетворить или понравиться. Это кино тяжелее воспринять, но оно дарит сильный опыт и эмоции, которые в других случаях вы не испытаете. 

Один из моих любимых фильмов — это «Двадцать дней без войны» (1977) Алексея Германа — старшего. Я посмотрел его в подростковом возрасте и был в шоке. Я привык к беспрепятственному восприятию фильма, а с этой картиной так не получилось. Поэтому на следующий день я вернулся в кинотеатр и посмотрел шедевр Германа еще раз, чтобы понять его лучше. Поэтому считаю, что экспериментальное кино требует большего, но и дает больше. 

— В «Перекрестках» есть гениальный видео-арт Дмитрия Венкова «Гимны Московии», где камера снимает Москву переворачивая кадр. Такой взгляд позволяет увидеть архитектуру города в чистом виде, здания будто зависли в небе или плывут по морю. При этом с точки зрения киноязыка работа Венкова минималистична, что делает его кино кристально чистым и понятным.

— Классическое кино — это продукт. А продукты сделаны для всех. Экспериментальное кино почти индивидуально, ты знакомишься с ним как с реальным человеком. Поэтому оно часто шероховатое и грубое. Думаю, что какие-то фильмы моей программы зрители возненавидят, а другие, наоборот, полюбят. Я готов к любой реакции.