Доминик МолльНужда в любви сводит людей с ума

— Вы сделали на этот раз очень серьезный триллер, без какой-либо иронической или цитатной подоплеки. Что с вами произошло? Пришла зрелость? Кончился постмодернизм?

— Скорее всего, виноват материал. «Магия зверя» — экранизация очень хорошего романа Колина Нила, который я в процессе адаптации переработал и присвоил, но все же драматургическая и сюжетная основы остались от первоисточника. Конечно, здесь есть все главные черты моего почерка: персонажи одержимы чем-то, у каждого есть своя тщательно скрываемая тайна, которая определяет своеобразную логику его поведения – со стороны нелогичного и глупого… Без иронии тоже не обошлось.

— Но ведь это ирония не автора, а самой судьбы или бога?

— Скорее, ирония того, как люди сами загоняют себя в угол, как фантазмы и обсессии разрушают их жизни. Ярче остальных, безусловно, персонаж Мишеля — простого фермера, который влюбляется в несуществующую девушку из интернета, в мираж, который доводит его до безумия и преступления. История невозможной любви, которая разрушает реальность. 

— Одновременно с вами российский актер и режиссер Григорий Добрыгин снял свой полнометражный дебют Sheena667, в центре которого — очень похожий сюжет. Герой влюбляется в фею из интернета, и это уничтожает его вполне благополучную семейную жизнь. Одинаковая история… Лет двадцать назад она показалась бы невероятной, а сегодня в нее легко поверить. 

— Огромное количество людей живет в интернете. Игры, виртуальная жизнь и общение… Оффлайновой реальности все меньше. Это осознанный побег от мира, в котором такого рода фея или ангел ни за что не явились бы тебе, не вступили бы с тобой в контакт. Интернет — идеальная вселенная, и нетрудно понять, почему некоторым людям не хочется оттуда выбираться. Там нет проблем, только желанный идеал. Экран компьютера — это еще и защитный экран, он спасает нас от столкновения с реальностью.

— Вас это тоже касается? Вы живете в интернете?

— Социальные сети — это не мое, я не зарегистрирован ни в одной из них, у меня старинный телефон, даже не смартфон. Но я читаю прессу через интернет, общаюсь с друзьями. Даже в такой форме это аддиктивная штука. Ты занимаешься какой-то необязательной ерундой, а потом внезапно обнаруживаешь, что прошло три часа… Теперь нужно осознанное усилие, чтобы не забывать о настоящей жизни. 

— Делает ли эта тема вашу картину современной? Или вы считаете эти несколько сюжетов вневременными?

— Без интернета и его парадоксов «Магии зверя» бы не существовало, поэтому я верю, что это сегодняшняя история. Вместе с тем, некоторые темы тянутся далеко в прошлое… Контрасты Африки и Европы — тоже вряд ли что-то новое и оригинальное, хотя нынешний контекст колониализма резко отличается от взгляда столетней давности. Смешно, что сто лет назад Африка и Европа отличались друг от друга гораздо меньше: мои бабушка и дедушка были крестьянами, они вели достаточно изолированную и примитивную жизнь. С другой стороны, именно интернет в наши дни способен уничтожить любые, самые непреодолимые противоречия. 

— Можно ли сказать, что на вас повлиял «Расемон» Акиры Куросавы? Это же его модель — рассказать одну историю с нескольких точек зрения. 

— У Куросавы объективной реальности не существует вовсе. В моей картине разные взгляды все-таки формируют некую реальность, которую я и мой зритель принимают как истину. 

— В «Магии зверя» нет разоблачения трюка или фокуса — поверить в магию действительно проще всего; вы сняли анти-триллер или анти-детектив, ведь в настоящей криминальной истории должна быть реалистическая развязка. 

— В моей картине есть полицейское расследование, хотя мои следователи — немножко идиоты, у них ничего не получается разгадать. Да, вы правы, жанровые правила нарушены. Когда я общался с африканскими актерами, они поразили меня рассказами о своей вере в магические практики. Они могут быть современными ребятами, просиживать дни у компьютера в интернете, знать современные технологии и все равно верить, что без благословения шамана дело не выгорит! Наверное, можно сказать, что я заразился этой верой. Лично я в магию, вроде бы, не верю. Однако для сюжета это штука полезная: люблю призраков, колдунов, двойников… И это никак не мешает социальному пафосу. Даже его укрепляет.

— В принципе, центральная тема «Магии зверя» — вера. И легковерность.

— Совершенно верно. Кто-то уверует в магию, кто-то в любовь. Люди рады обманываться.

— Любовь и вера в невозможное в вашей картине уравнены. 

— Нужда в любви сводит людей с ума… К сожалению, потребность в деньгах справляется с этим не хуже. Иногда деньги обмениваются на любовь, но и это ни к чему хорошему не приводит. А еще беда в том, что влюбленность не лечит от эгоизма, иногда даже выходит наоборот. Любя другого, часто мы оказываемся неспособными его или ее выслушать и понять. Каждому чего-то не хватает, каждый чего-то жаждет и не может обрести.

— Питер Гринуэй любит повторять: есть лишь два сюжета — любовь и смерть. По его словам, Бальзак постарался ввести третий, деньги, но не преуспел, ведь на деньги обменивается либо любовь, либо смерть. 

— Как ни грустно, сегодня сюжет денег становится важнейшим из трех. 

— «Магия зверя» — картина о причинно-следственных связях, о своеобразной паутине казуальности? 

— Мне не нравятся громкие слова о «фатуме» или «участи». Иногда мы движимы случаем, совпадением. Однако бывает, что даже в случайности скрыты причины и следствия; лакуны заполняют наше воображение. Мишель видит незнакомую девушку — и способен моментально уверовать, что это его воображаемая любовница. Ответственность за подобные неслучайные совпадения несем мы сами.     

— Главная звезда вашего фильма — Валерия Бруни-Тедески — в большинстве сцен играет покойницу…

— Но есть же и сцены, в которых она жива! Хотя у нее отлично получилось играть роль трупа. Ей это странным образом нравилось. Она называла это метафизическим переживанием и продолжала лежать неподвижно даже после окончания дубля.