Нинья ТюбергПорно – это всего лишь метафора нашего общества

— Я видел ваш короткометражный фильм «Удовольствие» 2013 года. Может быть, я не прав, но персонажи Дженни Хаттон и Софии Каппель внешне похожи. Вы сразу же знали, что превратите свой короткий метр в полный?

— Да, когда я снимала короткометражный фильм, сразу же знала, что хочу снять полный метр. Так что короткий метр стал своего рода пилотным эпизодом. Тогда я не могла сразу же снять полнометражную картину, но короткий метр мне очень помог. Фильм привлек широкое внимание, получил приз в Каннах, так что стал шагом к полнометражному кино.

— Как вы вообще пришли к съемкам фильма о порно?

— Я занималась гендерными исследованиями и написала эссе о порно, об интернет-порно. Мне тогда пришлось посмотреть много роликов для взрослых. И мне стало любопытно узнать о людях из этого мира, что происходит между дублями, когда камера выключена. Меня интересовали настоящие люди. И тогда мне пришла в голову идея снять фильм о закулисье порноиндустрии.

— Почему вы решили снять игровой фильм, а не документальный?

— Я не документалист и не хотела сделать исключительно журналистский репортаж. Ведь порно — метафора самых разных процессов, а мой фильм в некотором смысле многослойная сказка. Я хотела полностью контролировать ситуацию, а потому написала сценарий, в котором все происходит ровно так, как я хочу. Документальное кино ведь сильно отличается от игрового. И хотя моя история основана на реальных событиях, почти у всех героев есть реальные прототипы, я сама слышала сюжеты, которые вошли в фильм. И тем не менее у картины есть сценарий, это игровое кино. Главная героиня полностью придумана.

— Какие режиссеры вас вдохновляют, на кого вы ориентируетесь? Мне кажется, в «Удовольствии» есть что-то стилистическое и тематическое от Катрин Брейя и Лукаса Мудиссона. Визуально некоторые кадры напомнили Шона Бейкера.

— Фильмы Катрин Брейя для меня главный источник вдохновения. И я обожаю картины Лукаса Мудиссона. Кроме того, мне нравятся фильмы Рубена Эстлунда, он был моим наставником при работе над «Удовольствием». Я видела ранние фильмы Шона Бейкера. Да, думаю на мой фильм повлиял «Мандарин». Стольких режиссеров хочется вспомнить. Пожалуй, сегодня я больше всего ориентируюсь на Джордана Пила. Мне нравится, как он работает со стереотипами: переворачивает их и предлагает зрителям другой ракурс.

— В самом начале Белла Черри (главная героиня фильма) говорит, что шведы скучные. Это правда так?

— Да, шведы мне кажутся скучноватыми. С другой стороны, я люблю Швецию, у нее есть свои плюсы и минусы. Мне кажется, мой фильм является шведским взглядом на американскую мечту. К ней я отношусь критически из-за идеи о том, что каждый, если будет стараться, обязательно добьется в любом деле успеха. На самом же деле до вершины добираются единицы, это ведь пирамида, большинство так и остается в самом низу. И, чтобы добраться до вершины, нужно лезть по спинам других. Швеция — социалистическая страна, я выросла в этой культуре. У нас главенствует закон Янте, он характеризует изнанку нашего общества. В Швеции коллективный тип общества, в котором ты не должен выделяться на фоне остальных. В нашей культуре все должны быть одинаковыми и нельзя думать, что ты лучше других. И конечно, у такой структуры есть своя обратная сторона.

— Почему для съемок вы выбрали именно Лос-Анджелес? Из-за того что там находится Голливуд, фабрика грез? Ведь порно снимают и в Европе. Например, в Будапеште или Праге.

— Да, я знаю, но Лос-Анджелес сразу же был частью моего плана. Ассоциация с Голливудом как фабрикой звезд пришла позже. Я хотела поехать туда, где есть порноиндустрия, а это Лос-Анджелес. В Швеции нет порноиндустрии. Только в Лос-Анджелесе процесс съемок фильмов для взрослых можно назвать большой индустрией. Там люди работают по восемь часов в день в офисах. Нигде ничего похожего нет. Да и большая часть роликов для порносайтов также снимается в Лос-Анджелесе.

— А не кажутся ли вам такие съемки немножко олдскульными? Ведь сегодня у каждого из нас есть веб-камеры. Нужна ли вообще такая индустрия?

— Не знаю, нужна ли нам такая индустрия, но она существует. Многое изменилось в связи с пандемией, появился OnlyFans. Так что все больше и больше актеров создают контент у себя дома, и это намного безопаснее. Они полностью контролируют условия своей работы, а также получают доход, хоть OnlyFans и достается огромный процент. Но все равно в этом случае у актера больше власти. Так что перемены происходят прямо сейчас. В последние годы случилось много всего, так что, может быть, фильм и не является точным отражением сегодняшнего дня. Например, OnlyFans только появился, когда мы начали снимать «Удовольствие». Большую часть мы сняли в 2018-м, а сценарий основан на исследовании, которое я проводила с 2014 по 2019 год. Как я уже говорила, порно является метафорой. Мне было важно показать определенный тип властных структур, который характерен для многих сфер жизни. Ведь на самом деле я говорю о патриархате, расизме, капитализме (когда миром правит прибыль, прибыль побеждает солидарность). Подобные системы характерны не только для порноиндустрии.

— То есть это не специфика порноиндустрии? Мы ведь сейчас часто слышим правильные и явно не взявшиеся из ниоткуда разговоры об этической стороне съемок, неподобающем поведении режиссеров или актеров на площадке, о самых разных скандалах. Можно ли сказать, что через несколько лет съемки, не только в порноиндустрии, будут совершенно другими?

— Да, #MeToo навсегда изменило правила игры. #MeToo было началом, настоящей революцией. Условия труда на съемочной площадке меняются, все больше людей узнают об этом. И то же самое происходит в порноиндустрии. Я слышу, как все больше и больше людей говорят об этичном порно. Важно говорить о разграничении содержания и условий труда, потому что много порно снято с соблюдением этических норм. Но при этом оно все равно содержит male gaze, оно создано для мужчин и объективирует женщин. В нем женщины должны подчиняться мужчинам, это такие стереотипные правила контента. Так что можно снимать этичное порно, в котором все равно полно стереотипов. Необходимо смотреть на обе проблемы комплексно. Я думаю, что важно пытаться делать больше порно и поддерживать тот тип порно, который бросает вызов гендерным стереотипам. Можно сказать, что это еще одна сторона токсичной маскулинности. Чтобы подобного было меньше, зрители должны начать платить за этичное порно. Так что этот момент тоже важно обсудить.

— Я понимаю, что порно — это метафора. Можно ли назвать «Удовольствие» производственной драмой? В принципе, это ведь сюжет не только для фильма о порно: юная девушка пытается стать успешной в каком-то деле, в индустрии.

— Да, многим женщинам приходится адаптироваться к правилам игры в мире, в котором доминируют мужчины. Систему так быстро не изменить, так что остается только покориться, чтобы получить власть, но очень ограниченную власть. Ведь в этом мире женщины не придумывают правила игры для других женщин, они не предъявляют свои требования, а приспосабливаются к правилам мужчин. В то же время «Удовольствие» — история взросления, о дружбе и предательстве, о поиске и умении выбирать правильный путь.

— Я не самый большой специалист в порно, но, честно говоря, мои ожидания перед фильмом совпали с тем, что я увидел на экране. Я так себе этот мир и представлял. Насколько вообще, вы думаете, фильм открывает людям глаза на порноиндустрию? Насколько он должен стать сеансом шоковой терапии для зрителей? Думали ли вы о своем фильме с этой стороны?

— Да, конечно, но я думаю, что люди реагируют на фильм очень по-разному. Некоторые говорят: «О, на самом деле это было даже очень мило, все не так плохо, как я думал. Я думал в порноиндустрии работают одни наркоманы, а женщин принуждают к съемкам, они ужасно страдают, а вокруг них одни только злые мужчины». А другие, наоборот, не подозревают, что в порно случаются подобные неприятные ситуации. Все зависит от того, какое у вас представлении о порноиндустрии было до этого. Важнее всего мне рассказать и показать зрителю male gaze. Потому что он зачастую становится нормой. И во многих культурах с ним снимают и обычные фильмы. Например, эротические сцены часто снимаются от лица мужчины, а женщин представляют сексуальными объектами. Я хочу открыть людям глаза, повернуть камеру и показать мужчину, который держит камеру в руках, показать, как на него смотрит героиня. Кроме того, мне важно, чтобы зрители увидели, как она готовится к съемкам, через что проходит.

— Фильм о порно вообще может быть не о насилии, подчинении? У меня сложилось впечатление, что по ходу фильма у Беллы что-то внутри умирает. Возможен ли какой-то другой взгляд на порно? Честный, но другой.

— Вообще-то, это жесткая индустрия, и часто насилие является частью порноконтента. Но, как я уже говорила, порно — это всего лишь метафора нашего общества, стереотипных отношений между мужчинами и женщинами.

— Я слышал, что вы искали исполнительницу главной роли полтора года. Кого именно вы искали и что такого особенного в Софии Каппель? Почему вы выбрали ее?

— Да, я очень долго искала главную героиню. Во-первых, мне нужна была девушка, которая очень хорошо сыграет эту сложную роль. Эта роль ведь многого требует от актрисы. У меня в голове был ее образ, я сразу же знала, какой она должна быть. Мои друзья даже говорили, что я представляю себе призрака, такого человека на самом деле не существует, и я никогда не найду актрису на роль Беллы. А потом я увидела на пробах Софию и сразу же поняла, что я нашла свою главную героиню. Она оказалась ровно той Беллой, какой я ее себе представляла. Это моя большая удача.

— Честно говоря, не могу представить, чтобы такой фильм сделали в России. У нас в обществе много табуированных тем. Замечали ли вы, как разнится отношение зрителей к фильму от одной страны к другой? Может быть, у россиян какая-то специфическая реакция?

— Да, я заметила, что на фильм реагируют по-разному, но я даже не знаю, как это объяснить. Да, мне говорили, что в России много табуированных тем, и поэтому табуированность порно выходит у вас в стране на первый план, закрывая все остальные аспекты, связанные с этой индустрией.

В марте фильм «Удовольствие» можно будет также посмотреть на платформе Wink.