Апелляция паяца: Антон Долин защищает фильм «Джокер»

«НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ДОЛИНЫМ АНТОНОМ ВЛАДИМИРОВИЧЕМ, ЯВЛЯЮЩИМСЯ ЛИЦОМ, ВХОДЯЩИМ В СОСТАВ ОРГАНА ЛИЦ, УКАЗАННЫХ В Ч. 4 СТ. 9 ФЗ «О КОНТРОЛЕ ЗА ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ ЛИЦ, НАХОДЯЩИХСЯ ПОД ИНОСТРАННЫМ ВЛИЯНИЕМ», ВКЛЮЧЕННОГО В РЕЕСТР ИНОСТРАННЫХ АГЕНТОВ»

Защиту вообще хотят, насколько возможно, отстранить, вся ставка делается на самого обвиняемого. Точка зрения, в сущности, неплохая, но было бы чрезвычайно ошибочным делать вывод, что в этом суде адвокаты обвиняемым не нужны.

Франц Кафка. «Процесс»

Господа присяжные заседатели, многоуважаемый суд.

Мой подзащитный — убийца и грабитель, нарушитель порядка и возмутитель спокойствия, пациент лечебницы для душевнобольных Аркхем, по праву носящий прозвище Клоун-Принц преступного мира, самозванный Король Готэм-Сити, печально известный Джокер; совсем недавно мы узнали его настоящее имя — Артур Флек.

Несмотря ни на что, я попытаюсь вызвать в вас если не сочувствие преступнику, отнюдь не в первый раз бросающему вызов закону и предстающему перед судом, то хотя бы понимание его поступков.

Джокер — пока что будем для удобства называть его именно так — человек он или бессмертная сущность? С 1940-х годов он проклятие нашего славного Готэма. Если бы не наш черный ангел-хранитель, не таинственный Темный рыцарь, не парящий в поднебесье Бэтмен, всегда готовый обуздать злодеев и навести порядок, кто знает, что сотворил бы с нами этот шутник. Но не думали ли вы, что без одного не было бы другого? Что цветастый грим и шутовской наряд Джокера — оборотная сторона строгого черного костюма Бэтмена? Что противоположности не могут существовать друг без друга, устанавливая равновесие, давая каждому из нас выбор между хаосом и порядком, между свободой и предопределенностью? И что в Джокере мы все до какой-то степени тоже нуждаемся, даже если боимся себе в этом признаться?

Так повелось от века. Со времен древних Афин рядом с трагедией живет фарс. Быстроногий Ахилл повергнет троянского принца, но и сам падет, а город возьмет уловка хитроумного Одиссея. Диоген, Панург, Насреддин, Уленшпигель, Ласарильо, Чичиков, Бендер: трикстеры вечны! Как грустен был бы мир, лишившись шутов и мошенников, оставшись с одними лишь героями.

Но вернемся в наше время — на дворе у нас с вами начало 1980-х (для сомневающихся — «Прокол» Брайана Де Пальмы на афише) — и в наш родной Готэм (или лучше сказать Нью-Йорк, ведь откуда бы в Готэме Уолл-стрит?). Его злые улицы провоняли. И не только брошенными в подворотнях отбросами — забастовка мусорщиков стала притчей во языцех, — но пороком и ненавистью. Горожане прячутся за масками, но маска не способна сдержать рвущуюся наружу злость, агрессию, презрение к ближнему. Она лишь высвобождает желание обидеть, ударить, падающего — толкнуть. Вряд ли Джокер сделал город таким. Это город сделал Артура Флека Джокером.

Не каждому готэмчанину быть героем — таксистом Тревисом Биклом, который охотится на продажных политиков и спасает малолетних проституток. Тот вернулся с войны и знал, как обращаться с оружием. Артур Флек — одиночка, маменькин сынок, клоун. Мама научила его улыбаться окружающим и надеяться, что на улыбку ответят. Он сам виноват, что послушался маму! Потому и был избит ни за что бандой уличных хулиганов, отобравших у него его рекламную вывеску. Повелся на злой розыгрыш коллеги-клоуна, взял у него пистолет для самообороны… Давай, попробуй сыграть в героя; кто поручится, что оружие не вывалится в самый неподходящий момент из клоунских штанин?

Никто не смеется над шутками Артура Флека, смеются только над ним самим. Никому не нужна его улыбка! Все труднее растягивать пальцами уголки рта, превращая лицо в маску. Все оскорбительнее необходимость наносить на лицо грим, добровольно превращать себя в посмешище.

Пора маску снять. Или, наоборот, надеть навсегда и больше не снимать. Всю жизнь Артур прятал за маской клоуна свое страдание — это так удобно, ведь маска всегда улыбается. И однажды осознал, что проживает не трагедию, а комедию. Если смеются над ним, и он может посмеяться над другими! Если им не будет смешно, пусть пеняют на себя: кто сильнее, тот и решает, над чем (и кем) можно смеяться.

Сильнее не обязательно тот, кто богаче и влиятельнее. Иногда сильнее тот, кому нечего терять, кто ничего не боится, кто утратил лицо, навсегда заменив его маской. У клоуна нет предыстории, нет травм, нет страданий: только зеленые волосы, красный нос, подведенные синим глаза. А еще пистолет и бесстрашие безумца, чей смех так легко принять за плач; впрочем, и наоборот.

Вызывается первый свидетель защиты Хоакин Феникс, человек под двумя масками — Джокера и Артура Флека.

— Клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?

— Что чувствовали вы, мальчик из бедной семьи, актер с детства, на глазах которого умер старший брат — тоже актер, — когда ушли из профессии? Почему решили вернуться вновь?

— Что общего было у вас с первым главным героем, которого вы сыграли в «Умереть за» у Гаса Ван Сента — некрасивым тинейджером, убивавшим за право быть любимым? Вы играли роли психически нестабильных убийц не раз — в «Иррациональном человеке» у Вуди Аллена, в «Тебя никогда здесь не было» у Линн Рэмзи, в «Братьях Систерс» у Жака Одиара…

— Отщепенцы, одиночки, параноики, истерики, пограничные личности — не только современные американцы, но и герои из других эпох, включая римского императора Коммода: как они повлияли на вашу личность, на ее формирование?

— В «Знаках» и «Мастере» вы хотели верить в невозможное, готовы были перешагнуть грань безумия, стать фанатиком, сколько в этом было честности, а сколько притворства? Не забывайте, что позже вы сыграли самого Иисуса Христа.

— Вы чуть не уничтожили разделительную линию между реальностью и игрой, образом и личностью в мокьюментари «Я все еще здесь». Вам удалось ее восстановить?

— Для роли Джокера вы похудели на 23 килограмма. Как это сказалось на вашем психическом состоянии?

— Кто научил вас так потрясающе танцевать?..

— Спасибо, допрос окончен.

«Худшее в психической болезни, — записывает Артур в своем дневнике, — то, что все хотят, чтобы ты вел себя так, как будто ее нет».

И ставит рядом кривоватый смайл. Впрочем, он пьет таблетки, семь разных препаратов, но плохие мысли не уходят: некуда. Когда Готэм решает сократить расходы и лишает Артура бесплатного терапевта, тот наконец чувствует себя свободным от обязательств.

История болезни. История абьюза. История исковерканной жизни. История Гуинплена — урода, созданного, чтобы смешить, но обреченного оплакивать свою судьбу. История Нормана Бейтса и его мамочки. История психиатрической лечебницы Аркхем, где все началось. История готического ужаса, наследия, проклятия, убийства, отмщения.

А вы предпочли бы прожить ее? Или выбрали бы — как Артур — комедию, комикс, игрушечное приключение в нарисованном мегаполисе? Смех вместо плача. Джокера вместо Флека.

Трэвис Бикл, помните, целился в зеркало. Артур Флек целится в телевизор. Там его отражение, его предтеча, его символический отец, нарекший его Джокером — Шутником: Мюррей Франклин, ведущий уморительного вечернего шоу, «король комедии» из старого полузабытого фильма. В его чертах угадывается тот же Тревис. Оцените иронию.

Мы пытались вызвать свидетелями защиты Мартина Скорсезе и Роберта Де Ниро, но те не ответили на повестки в суд. Они, отцы-основатели, молчат. Молчит всемогущий Томас Уэйн-старший — желанный отец для всего Готэма и персонально для Артура, бывший наниматель его больной ворчливой матушки. Молчит после инсульта прикованная к постели мать Артура. Не умолкают только шутники: они смеются над Джокером и вызывают его на ответную шутку. Сами напросились.

Недаром он явился публике в Венеции — городе масок и комедии дель арте, жестокого площадного искусства смеха над теми, кто слаб и несовершенен. Позже итальянцы смягчились, научились сочувствовать трагическому шуту Риголетто, рыдать над участью комедианта-убийцы: «Смейся, паяц, над разбитой любовью…» Веристы искали психологической правды в самом условном жанре — опере. Не такая же ли безнадежная задача, как искать ее в кинокомиксе?

Артур заходит в роскошный зрительный зал. Он проник сюда инкогнито, переодевшись обслугой. В каждом кресле нарядные господа в смокингах и разряженные дамы в вечерних платьях. Они дружно хохочут над пантомимой маленького Чаплина, который танцует под музыку им на радость. «Новые времена» — трагическая комедия об участи маленького человека, о невозможности протеста и революции. Немой фильм в звуковую эпоху: потешающий богатых шут-бедняк лишен права голоса. Мы жалеем бедолагу свысока, но мурашки идут по коже, когда вообразишь, на что способен маленький человек, покинувший территорию комедии. А если это хоррор? Башмачкин умер, переродился, стал чудовищем. Теперь он отнимает чужие шинели, и скажите спасибо, если сохранит вашу жизнь.

Боль и горечь смягчит легкий жанр. Зачем нам ужасы, пусть лучше это будет комикс. Пусть опера, чаплинский балет, пусть мюзикл. Ведь можно услышать эту историю и так — согласитесь, ваша честь.

Артур идет по улице, пробирается через толпу, взбирается по бесконечной лестнице. Он устал, он еле движется; автоматизм движений напоминает о роботе или тряпичной кукле — руки и ноги не слушаются. Он поднимается выше и выше, направляется домой, к маме — будто восходит на эшафот. Вспоминается The Wall Pink Floyd, финальное судилище, где свидетелем обвинения выступает и мамаша — The Trial: Crazy… Toys in the attic, I am crazy...

Но не ринуться ли в обратном направлении — вниз по лестнице? Увольняясь с работы, Артур перепрыгивает ступени, все ниже и ниже, по пути зачеркивая лишнее в объявлении Don’t forget to smile, оставляя: Don’t smile. Несется по лестнице психушки, украв личное дело своей психопатки матери. Наконец, преобразившись окончательно — зеленоволосый, лицо в гриме, щегольской карнавальный красный костюм, — пританцовывает под слышную ему одному музыку. Гэри Глиттер играет для него свой заводной рок-н-ролл, Фрэнк Синатра выводит рулады Send in the clowns, задушевно несется в воздухе вечная Smile (из чаплинских «Новых времен», вестимо). Джокер спускается ниже и ниже, он танцует. Он сделает первые па после того, как совершит первое убийство, и больше не сможет остановиться: ни танцевать, ни убивать.

Когда в кульминации Артур-Джокер будет нестись в полицейском автомобиле через охваченный безумием мегаполис и в его зрачках будут плясать отражения полыхающих пожаров, пластинка сменится. Боевитая White Room Cream предскажет ему заточение Аркхема и заодно новую жизнь. Как с чистого листа, в белой-белой комнате.

Над всем этим висит тянущаяся нота отчаяния и безумия, одиночества и упорства — виолончель Хильдур Гвюднадоттир, исландской сочинительницы, автора невероятных саундтреков. Солирующий инструмент заглушает звук целого оркестра, как окончательное освобождение Джокера лейтмотивом пронзает гул огромного города. Только что она же писала музыку для не менее жуткого апокалиптического «Чернобыля», создатель которого Крэйг Мейзин всего несколько лет назад на пару с Тоддом Филлипсом сочинял «Мальчишники».

Артур стал Джокером, когда отверг собственную трагедию и сделал ее черной комедией. Мейзин и Филлипс взглянули на комедию под необычным ракурсом — и из нее родилась трагедия. В конце концов, как напоминает наш герой в прямом эфире комического шоу, юмор субъективен и даже чья-то смерть может показаться со стороны ужасно смешной. Хватит притворяться, настало время это признать.

Вызывается ключевой свидетель защиты — режиссер «Джокера» Тодд Филлипс.

— Клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?

— Вы пришли к Джокеру после долгих лет в комедийном кино. Но начинали с такого же Джокера — только из реальной жизни: ваша первая документальная картина «Ненавистный» рассказывала о самом одиозном герое американского панк-рока Джи Джи Аллине, скандалисте и провокаторе, который трагически умер в 1993 году. Ваш фильм вышел через год после его гибели. Заметили ли вы, что у вас получился своеобразный мюзикл?

— Всю жизнь вы исследовали психологию и поведение мужчин. Ваши ранние оригинальные комедии «Дорожное приключение» и «Старая закалка» — о студентах (или вечных студентах), которые упорно не желают взрослеть и выставляют себя идиотами перед преподавателями, родителями и женщинами. Ваши картины по чужим сюжетам «Старски и Хач» и «Школа негодяев» продолжают эту линию. Насколько автобиографичны ваши герои, так подозрительно похожие друг на друга?

— В 2009-м неожиданно для многих ваша комедия «Мальчишник в Вегасе» не только стала лидером прокатных сборов, но и получила признание профессионального сообщества, заслужив «Золотой глобус». Тогда ли впервые вы подумали, что со временем смогли бы попасть на Венецианский фестиваль и выиграть его, встав в один ряд с Куросавой, Тарковским и Висконти?

— Через какие бы испытания ни проходили герои ваших трех «Мальчишников», это не могло заставить их измениться: им оставалось лишь принять свою природу и жить с ней в мире — в точности, как Джокеру. Такова ли судьба мужчины в сегодняшнем стремительно меняющемся мире?

— Впервые ли в «Парнях со стволами» вы задумались о том, что будет, если инфантилу и вечному подростку в руки попадет огнестрельное оружие?

— Ваш любимый комик и постоянный артист Зак Галифианакис озвучил в анимационном «Лего Фильме: Бэтмен» роль Джокера. Как вы думаете, это случайное совпадение?

— Реабилитируя своих несчастливых и неполноценных героев — вечных детей — или, по меньшей мере, позволяя публике отнестись к ним с пониманием, не делаете ли вы то же самое по отношению к жанру кинокомикса с его вечным инфантилизмом и токсичной маскулинностью?

— Есть ли все-таки принципиальная разница между супергероем и суперзлодеем?

— Спасибо, допрос завершен.

Википедия сообщает, что смех может быть реакцией на юмор или щекотку, а также быть реакцией на нервное напряжение или признаком психического расстройства. Дамы и господа, прошу вас ознакомиться с вещественным доказательством: карточка, которую Артур предъявляет каждому, кого тревожит или раздражает его смех. Там прямо сказано, что этот смех — неконтролируемый, результат психической болезни. Но кто же все-таки сошел с ума — один только Артур или все, кто его окружает?

Он фантазирует о том, как его обнимет отец, которого никогда не знал. Как симпатичная соседка постучится в его дом, улыбнется шутке, а потом, кто знает, обнимет, может быть, даже поцелует. Как публика засмеется его монологу на сцене в клубе. Он ли виноват в том, что ему так не хватает тепла? Его ли вина, что он выбрасывает содержимое из холодильника и забирается внутрь, изгоняя из себя остатки этого тепла, отторгая саму потребность в нем? Отмороженное не болит. Ух ты, а ведь это уже не Джокер, а Мистер Фриз — помните такого злодея?

Как хотелось бы вызвать последнего и самого важного свидетеля — Бэтмена. Но он не выходит на люди, он вечно занят и ведет ночной образ жизни.

Вернемся к началу. Мы помним: Джокер не может существовать без Бэтмена. Клоун бросает вызов Темному рыцарю, человек-шутка — воплощенной серьезности. Зададимся вопросом: а если все было наоборот? Не был бы проклят Готэм, не осиротел бы Брюс Уэйн, не родился бы Бэтмен, если бы тем, у кого в руках была власть, захотелось бы проявить немного сочувствия к таким, как Артур. Увидеть их. Услышать их. Возможно, засмеяться в ответ на их шутку. Осознать, что лишенных привилегий неудачников на улицах всегда будет больше, чем супергероев. Что однажды они соберутся вместе, наденут одинаковые маски и выставят, как щит, плакат с надписью «Все мы клоуны».

Многоуважаемый суд, господа присяжные заседатели. Джокеру нет дела до того, обвините вы его или оправдаете. У клоунов и лузеров своя аудитория. И она гораздо больше, чем электорат денежного мешка — того ли, который баллотируется на заранее обеспеченный ему пост, того ли, в чьем шкафу висит комбинезон черного супергероя, — пусть за них обоих полиция и толстосумы. Пока Бэтмен летает все выше, на земле люди в шутовских масках поднимают над восторженной толпой своего кумира — Джокера. На его губах кровь, но он этого не замечает. В его глазах уже не отчаяние, но восторг. Он больше не тварь дрожащая, он — право имеющий; никакие наказания не отвратят его от преступления, никакой плач не заставит прекратить смеяться. Он не может быть оправдан. И все-таки он победил.

Убедительно прошу суд приобщить к делу видеоматериалы — пусть именно они повлияют на ваш, без сомнения, справедливый вердиктНа 76-м Венецианском кинофестивале 7 сентября 2019 года «Джокер» Тодда Филлипса получил «Золотого льва».