«Купе номер 6»: метель, вьюга, поземка

Новый фильм Юхо Куосманена «Купе номер 6» недвусмысленно приравнивает Россию к палате в сумасшедшем доме. Потому что так и есть. Безо всякого Чехова. Мы сами про себя все знаем и с удовольствием смотримся в это треснувшее, патинированное традиционной русофилией восторженных иностранцев, зеркало: душа, зима, хандра. Водку будешь? Это трудная вода. Но и светлая печаль тоже.

Картина начинается с пощечины петербургскому вкусу. Типично богемная вечеринка, с которой стартует путешествие главной героини на край мурманской ночи, происходит в Москве. Хотя все ее участники давно и упрямо проживают в Петербурге. Константин Мурзенко, Михаил Брашинский, Константин Шавловский — круг журнала «Сеанс» и примкнувших к нему ненавистников столицы — развлекается на квартире, играя в фанты. «Пелевина читали?» — спрашивают зарубежную гостью.

На дворе самый конец 90-х. Русские пьют «Рояль», слушают «Вояж-вояж», восхищенно обсуждают фильм «Титаник». И Россия тоже плывет, стекая, временно, с обеденного стола. В 90-е жить и дышать еще было можно.

Лаура учится на археолога, мечтает увидеть петроглифы. Кто мы такие, если мы не знаем даже, откуда пришли.

Лаура пришла из мира рацио. А Россию циркулем не измерить, Фрейдом не объяснить. Диалектика тут одна — водка без пива — экзистенция на ветер.

Безответно влюбившись в хозяйку интеллектуального салона Ирину (Динара Друкарова), Лаура уезжает на север через северо-восток, точнее морок, залечивать сердечные раны. Ее попутчиком станет Леха, он едет в «жопу мира» на заработки, чтобы потом открыть офис и делать «бизнес». Переписавшая русские диалоги Любовь Мульменко тут подмигивает Алексею Балабанову.

От Балабанова у Куосманена вообще много разного — в первую очередь, конечно, нежности. К непутевой буквально — не страна, а распутица — Родине. К каждому выпивающему на ее просторах Лехе. К каждой березе, к каждой осине, что заплачет по нам всем в звенящей зимней тишине, если заплачет кто-то вообще.

Леха не в состоянии выбрать блюдо из скудного меню вагона-ресторана, Леха не в состоянии и выбрать что-то более серьезное — любовь там или смерть. Леха существует в моменте, Леха говорит: «Давай». Выпьем, вздрогнем, чисто взбодримся. А что там дальше — за горизонтом, по курсу, по жизни — это лишняя информация.

Юра Борисов играет Леху как дышит. Юра — самый человечный человек, Юра — русский человек. Что Юре хорошо, то Лауре страшно, непонятно, бесценно. Юрин фатализм, Юрин пофигизм (а надо бы сказать грубее) Лаура будет вспоминать, вернувшись из полярной ночи в свой уютный закат Европы, в бидермайеровское свое бытие.

Россия отражается в ее глазах, в ее камере, чтобы сгинуть за раз. Камеру украдет другой попутчик, надежный, пошлый соотечественник, подсевший в Петрозаводске, сошедший на другом полустанке по дороге в вечную мерзлоту. И это правильно, запечатленная на пленке Москва — не Россия. Западничество и «Сеанс», ты приснилось мне. Настоящая жизнь, как и Россия, — большая, неуправляемая, непредставимая — ее можно пройти от края до края, ее невозможно поменять.

«Купе номер 6» — классический роуд-муви, со всеми мыслимыми остановками — и в Ленинграде, и на деревне у бабушки, и на Кудыкиной горе. Огурчики солены, а жизнь, разумеется, пойдет хреново, но это будет после этого путешествия рацио вовне.

Леха поймет Лауру и ее нетрадиционную любовь лучше и глубже пижонистых городских интеллектуалов. Русский человек в 90-е не знал гомофобии, голосовал сердцем, гомофобию, как и любую агрессию, навязали ему позже и свыше, на федеральном уровне.

Леха и Лаура такие разные и не будут никогда вместе. Три безумных дня подарила им судьба. А еще три ночи, что были даже безумнее этих дней.

Как по-фински будет привет? Хей. А как по-фински будет пока? Хей-хей.

Русский язык гораздо богаче — метель, вьюга, поземка — задует, закрутит, запутает. Ни приветов, ни ответов не получишь, не дождешься. Не хей-хей, а одно сплошное ау.

В финале они обменяются портретами. Эти рисунки и есть петроглифы. Джек с Роуз теперь знают, кто они, — просто люди, просто незнакомцы в поезде, познакомившие друг друга с «другой» жизнью.

Джек погиб, но Роуз-то выжила.

Что русскому хорошо, то целому миру — загадка. И целому миру загадки достаточно. Не надо ничего понимать. Надо просто ехать в Россию. Приезжайте на нас посмотреть.