«Дождь» прошел стороной: история optimistic channel, рассказанная из пессимистичных времен

На странице фильма F@ck This Jobперевод на английский фразы Тимура Олевского, произнесенной им во время трансляции с украинского Майдана на сайте фестиваля IDFA можно прочитать такой логлайн: «In 2008, Natasha, a newly rich woman, decides to open an independent TV station (Dozhd) in Putin’s Russia and builds an open-minded team of outcasts ready to demand justice. By 2020, Natasha has lost everything to Russia's war between Propaganda and Truth, for which she relentlessly fights».В 2008 году Наташа, недавно вошедшая в круг состоятельных людей, решает открыть независимый телеканал «Дождь» и создать команду из свободомыслящих людей, готовых бороться за справедливость. К 2020 году Наташа потеряла все в беспощадной войне между Пропагандой и Правдой, на стороне которой она выступает». Исходя из этого описания, можно предположить, как именно фильм будет перемонтирован для западных фестивалей, — меньше повторов, лирики и внутренних шуток, больше Путина. Российский зритель, по счастью, помнит, что «Дождь» создавался отнюдь не в пику кормчему. Как и многие стартапы времен медведевской оттепели, он случился чисто по любви (и наивности), — что называется, «в тот день, когда ты мне приснился»по легенде, концепция «Дождя» пришла к Наталье Синдеевой во сне. Только вот оттепель и связанные с ней надежды кончились, а дорогостоящий канал остался. Лжи, которую «Дождь» обещал смыть, со временем стало только больше, а телевидение окончательно сдохло. Как в этих условиях существовать, а главное, зачем, — непонятно. 

«Знаешь, да, кто такой Навальный?» — спрашивает Кричевская у Синдеевой* на одной из первых редакционных летучек, и из 2021 года это не столько смешной, сколько страшный гэг. «Угу, да-да, знаю». В те благословенные времена до финансового кризиса, когда еще можно было позволить себе не знать, кто такой Алексей Навальный**, у Натальи Синдеевой возникла идея сделать «нормальный телеканал» для своих. Уникальное ценностное предложение «Дождя» состояло в том, что он был аналогом сорокинской нормы, только для креаклов и интеллигентов, — то есть в какой-то степени предвосхитил неолиберальные институции 2010-х. И это действительно могло бы сработать (и заработать). Креативный класс пусть и не был главным бенефициаром нулевых, но в силу принципа trickle downперераспределение средств по остаточному принципу, от самых богатых к среднему классу и бедным все-таки не бедствовал. А Наталья Синдеева никогда не была архетипической bored wife, уж тем более trophy wife, то есть просто женой состоятельного человека, которой захотелось себе дорогую игрушку. Во-первых, у нее уже был внушительный управленческий опытСиндеева — сооснователь и генеральный продюсер радиостанции для «умных и богатых» «Серебряный дождь», а во-вторых, «Дождь» и правда гениальная журналистская догадка. Синдеева придумала строить прекрасную Россию будущего до того, как это стало мейнстримом. Дождь — optimistic channel. Корпоративный цвет — ядреная фуксия. 

Проблема в том, что России будущего не существует. Анна Монгайт* удачно процитировала в фильме фразу из Sorokin Trip: будущее России — это ее настоящее. На последнем излете эпикурейских нулевых из матерых медиаменеджеров и студентов без опыта, зато с амбициями сложился «уникальный журналистский коллектив» телеканала «Дождь». В студии на «Красном Октябре» делают примерно то же, что питерские художники 90-х в своих неотапливаемых сквотах: угорают. Ранний «Дождь» — это энциклопедия талантливого, задорного панка. Вот Юлия Мельникова отправляется на семинар для «настоящих женщин» и троллит там преподавателей, рисуя то ли парус, то ли вагину. Вот Павел Лобков, хранитель священной хоругви старого доразгонного НТВ, гуляет рядом с Кремлем в костюме полового членаофициальное название костюма — «Шалун». Вот ведущие программы «Музы» Анна Монгайт и Ольга Шакина обсуждают гей-культуру с известным фриком Агасфером. Вот Синдеева берет сама у себя интервью. Ну а почему нет? 

F@ck This Job содержит архивные кадры с редакционных вечеринок и корпоративов — по меркам «Дождя» довольно целомудренные. Там, на «Красном Октябре», в центре сытой летаргической Москвы, было очень много секса, инклюзии, таланта и упрямой веры в то, что светлое будущее не за горами. Это в мрачном 2017-м ответственность за приближение лучшего будущего переложат на молодежь, вышедшую на площади, а тогда построением дизайн-капитализма занимались миллениалы. «Под собою не чуя страны», — благо, ее холодное дыхание не достигает берегов «Красного Октября». 

Все это не было бы возможно, если бы сделать «нормальное телевидение» захотел кто-то другой, кроме Синдеевой. Перефразируя володинское «Нет Путина — нет России»: нет Синдеевой — нет «Дождя». Всю дорогу Вера Кричевская рассказывает, вобщем-то, не про российский политический и информационный контекст, а про свою харизматичную подругу, сексуальности и витальности которой хватило на целую ораву отщепенцев. Синдеева — ультрахаризматик, она заставит вас поверить во что угодно: царство Божие, Россию без Путина или телевидение без бюджета. Она может быть нуаровой доминатрикс, может быть андрогинной, а может танцевать в платье танго «с выкрутасами». Пластика и апил Синдеевой магическим образом перекочевали в ДНК телеканала «Дождь». До сих пор непонятно, как это работает: с раздолбайскими подходами, отсутствием стратегии, референсов, стабильности «Дождь» все равно как-то удачно «схватился» и превратился в беспрецедентный медиапродукт. Начать с того, что архив телеканала таит в себе несметные сокровища. Например, интервью с великими ушедшими: Виктюком, Немцовым (там есть совершенно замечательный момент, где интервьюер, а именно Алена Станиславовна Долецкая, обнаруживает, что не знает, что такое шконка: Немцов деликатно объясняет). Вот Эдуард Лимонов, еще не «старик», вспоминает зарево революции и рассказывает, как деревья после Октября красили в красный. Вот Антон Долин* предрекает смерть 3D (и оказывается прав). Из эфиров программы Михаила Козырева* «Как все начиналось» вообще можно составить энциклопедию 90-х. В подвалах «Дождя» можно увидеть Парфенова и Познера в одном кадре — и заодно вспомнить, какой была Россия до посткрымской эмиграции. «Дождь» ваял нового человека, зрителей с хорошими лицами. Где еще после боя курантов показывали концерт Земфиры*? Кто еще мог организовать концерт «Океана Эльзи» в Шереметьево? 

В то же время F@ck This Job не документальный фильм про историю телеканала «Дождь» и в принципе не преследует такой задачи, хотя телеканал однозначно заслуживает фильма о себе (как медиапродукте, а не житии). «Дождь» никогда не был чем-то единым — это десятилетняя история нескольких последовательно сменяющих друг друга китайских царств. Некоторые принwипиальные вехи развития канала вообще не упоминаются F@ck This Job, например «Большая перемена» или приход на должность главреда Романа Баданина* и вообще непростое слияние «дождинок» и выходцев из РБК. «Дождь» Баданина — это было правильное решение?» — на этот вопрос не получила ответ даже Ксения Собчак, которая задала его экс-главреду телеканала Михаилу Зыгарю*. Судя по F@ck This Job, Баданина вообще никогда не существовало. В этом же интервью Зыгарь самоиронично признается, что посмотрел Wild, Wild CountryСериал Netflix про Ошо и его сподвижницу Шилу и узнал в главных героях себя с Синдеевой. В фильме об этом говорится совсем вскользь, но вообще-то «Дождь» — это тоталитарная секта. Понятное дело, что телеканал существует не в вакууме и в какой-то степени в целом отражает то, что в журналистской среде царят очень токсичные отношения: переработки считаются доблестью, деньги — прихотью, а иерархии в иных либеральных корпорациях выстроены так, что Russia Today отдыхает. Все, кто мог сбежать из российской журналистики, уже сбежали: остались те, кому важно чувство принадлежности к тусовке и поддержание адреналиновой привычки. В этом плане «Дождь», который изначально создавался для того, чтобы люди могли почувствовать себя не одни, а наоборот, почувствовать свою принадлежность к надгеографической общности «нормальных» россиян, в какой-то степени стал пародией на себя. Многие экс-сотрудники страдают от посттравматического синдрома. Многие выгорели так, что за много лет не могут восстановиться. Стоит ли Прекрасная Россия Будущего слезинки сотрудника? Может быть, когда-нибудь про «Дождь» снимут сериал и дадут ответ на этот вопрос. Наверняка же настанет момент, когда в России захотят обсудить практики абьюза на рабочем месте, за которые тут пока «ничего не будет» (это касается, разумеется, не только «Дождя»). 

F@ck This Job — фильм про то, как сложно отказаться от мечты. Когда ты просто хочешь делать телевидение, а в этот момент а) страна идет в тартарары, б) телевидение окончательно отправляется во вчерашний день и все буквально за один год подминает под себя YouTube. В фильм вставили легендарную рекламу, где Наталья Синдеева в легком платье танцует под дождем на крыше «Красного Октября». Кажется, мощнее и самоироничнее нет образа для «Дождя», который мы потеряли». 

Непонятно, что дальше будет с телеканалом. Закошмарят его окончательно, устроят еще один «Ленинград» или «разрешат» довольствоваться нишей «телеканала для спецэфиров» (по выражению М. Зыгаря). В недавнем интервью Наталья Синдеева выразила надежду, что «Дождь» может даже стать прибыльным: «Вдруг случится чудо и это начнет зарабатывать». В качестве обязательного условия она назвала появление в России «настоящей политики, в которой будут события». Представьте себе, что это произнес кто-то другой. Вряд ли это вызвало бы какие-либо другие чувства, кроме снисходительного скепсиса, ведь мы уже слишком давно знаем, кто такой Алексей Навальный и то, что в России политика и события мало связаны. Но когда это говорит Синдеева, ты ей веришь. Когда она говорит идти делать телевидение без денег, ты идешь и делаешь. F@ck This Job — это история одной харизмы, такой нездешней и такой подкупающей. Простишь и низкую зарплату, и абьюз, и пойдешь на танк. Она отдала за мечту все. Почему же не можешь ты.

*объявлены в России СМИ-иноагентами

**включен в России в перечень организаций и физлиц, причастных к терроризму и экстремистской деятельности