Казус комикса: «Стекло» Шьямалана

М. Найт Шьямалан затеял создать небольшую комиксную вселенную, собранную из материалов двух предыдущих фильмов «Неуязвимый» (2000) и «Сплит» (2016) и как бы подключенную к большим галактикам (отсюда многочисленные отсылки к именам супергероев и приемам сюжетосложения). Нелишне напомнить, что «Неуязвимого» в холодных, мертвенных тонах о мрачных супергероях с их неспокойной совестью Шьямалан снял за пять лет до появления первого фильма Кристофера Нолана о Темном рыцаре. Однако с тех пор мы увидели слишком много кинокомиксов, где супергерои с безысходной тоской рассуждают о своем месте в обществе и об отношении к ним правительств и людей обыкновенных, а также красноречиво комментируют сам жанр. Шьямалану сложно нас удивить чем-то, чего бы мы о жанре уже не знали.

Так или иначе, сверхзадача «Стекла» в том, чтобы выяснить, можно ли превзойти обыденность и выйти в мифологическую реальность, чтобы обживать ее как ту, в которую мы все помещены, и что из этого получается.

Сюжет «Стекла» строится согласно казуистике комикса: зло не может существовать без добра, как и добро без зла; без суперзлодеев не было бы супергероев, и наоборот. Дэвид Данн (Брюс Уиллис) — единственный пассажир, выживший в железнодорожной катастрофе, после чего оказалось, что он простым прикосновением распознает чужие грехи и, стало быть, выявляет преступников. Страдающий редким заболеванием — несовершенным остеогенезом — Элайджа Прайс/Мистер Стекло (Сэмюэл Л. Джексон) подстроил ту самую аварию, чтобы найти «неуязвимого» и убедиться в возможности существования супергероя, тем самым получив своего противника. Дэвид-Неуязвимый — это сегодняшний библейский царь Давид, а обладатель гипнотического интеллекта Элайджа — грозный пророк Илия в грохочущей колеснице, которая «в миру» превращается в инвалидную коляску, так эффектно маневрирующую в сцене погони. Третий герой «Стекла» — Кевин Венделл Крамб (Джеймс МакЭвой), псих с расщеплением личности, одна из многочисленных модификаций хичкоковского Нормана Бейтса. В нем живут 23 независимые, разновозрастные и даже разнополые личности, которые называются Ордой. 24-я — рычащий, скалящий зубы каннибал Зверь, по словам Кевина, — вершина эволюции человека. Как хрестоматийный комиксовый злодей, Зверь вынашивает план изменить мир.

Все они, плохие и хорошие, оказались в одном психиатрическом центре, где доктор Элли Стэпл (Сара Полсон) соответственно профессии считает, что ее пациенты страдают манией величия, вызванной чтением комиксов. И некоторые инкарнации Кевина даже склонны с этим согласиться. Но в начале фильма нам уже показали, как успешно справляется со своей добровольной миссией «зеленого стража» — виджилантеНародный мститель Дэвид по прозвищу Надзиратель, сражаясь с вырвавшимся на свободу Зверем. Так что насчет того, что суперспособности существуют только в голове, доктор, по логике Шьямалана, ошибается. Она — типичный представитель экранных психиатров, пытающихся низвести неординарных пациентов до средне-приемлемого уровня безликой серости. Ее коллега Флетчер в «Сплите» выдвигала провокативную гуманистическую идею о том, что пациентов с таким диагнозом надо не лечить, а исследовать как обладателей чрезвычайного умственного потенциала, за которыми будущее. Но Флетчер, как мы знаем, плохо кончила.

Шьямалан прибегает к жанру комикса для запуска и экспликации механизма идентификации. После выхода «Неуязвимого» режиссер сожалел, что недоиспользовал потенциал канона и, соответственно, обеспечиваемые ими позитивные возможности комикса: «Следовало добавить хотя бы на волос радости от осознания ниспосланного Дэвиду дара… Фильм, кроме всего прочего, должен был быть о мальчике, который верит в то, что его отец — Супермен, и о том, что ребенок прав». (Теперь, кстати, ребенок вырос, ему 25 лет, и он работает вместе с отцом.) Получается, что главный оппонент доктора Стэпл — объявивший себя суперзлодеем Элайджа Прайс, который верит, что комиксы помогают нам обнаружить в себе скрытую идентичность, делающую нас в той или мере супергероями. Докторша считает, что корень заболевания каждого из ее пациентов — в детской травме, которую надлежит изжить. Однако из всех девочек-школьниц, захваченных и убитых Кевином, выжить удалось одной Кейси Кук (Аня Тейлор-Джой), пережившей травму сексуального насилия со стороны дяди-извращенца, что и сделало угрюмую молчунью не по-детски проницательной и сильной. Впрочем, может и недостаточно проницательной и сильной, если ей не удалось превозмочь нечто вроде «стокгольмского синдрома», привязавшего ее к Кевину. Здесь, видимо, заключены смысл названия и месседж фильма: надо разбиться вдребезги, как стекло, чтобы обрести силу. Этот суммирующий тезис тестируется размышлениями Кевина о его обретенных возможностях с последующим заключением о том, что только те достойны выживания, кто, как он сам, пережил глубокую травму. И это согласуется с выводом «Сплита»: попытки приручить зло бесплодны, а детская травма неизвестно когда аукнется и разнесется эхом на непредсказуемый простор.

«Стекло» легко упрекнуть в некой несообразности: Шьямалан — замечательный режиссер, который нашел единомышленника в операторе Майкле Гиулакисе, но как сценаристу ему не удалось выйти за пределы поэпизодной сборки в рамках сиквелов двух исходных фильмов. Он утомляет зрителя бесконечным возвращением к уже известной зрителю информации. Гораздо более ценным для авторского замысла для меня стало содержательное и художественное решение фильма как завершения трилогии, ненавязчиво и без слов (которых в фильме переизбыток), отвечающей эстетике графических и кинокомиксов. Как и там, герои маркированы цветом: никнущий под тяжестью миссии Дэвид Данн на воле носит зеленый плащ или худи; амбициозный Мистер Стекло — претенциозный фиолетовый камзол; экстравагантный Кевин-Орда — ярко-желтое больничное одеяние. И эти цвета растекаются, слегка теряя насыщенность, на близких им людей.

Еще интереснее то, что Шьямалану удалось, воспользовавшись врожденной способностью комикса к гибридизации, натурально вживить в комикс психологический триллер. Свойственное Кевину раздробление личности изоморфно структуре графического комикса с его разномасштабными рисунками-картушами, отличающимися — в зависимости от характера персонажа и тональности сюжета — разными очертаниями, а на экране — разным рисунком ролей, виртуозно исполненных Джеймсом МакЭвоем.