«Ход королевы»: гений, допинг и феминизм совместимы

Девятилетняя Бет Хармон (Айла Джонстон, затем — Аня Тейлор-Джой) чудом выживает в автокатастрофе, в которой погибает ее мать. Бет отправляют в сиротский приют, где детям дают транквилизаторы, чтобы сделать их более управляемыми. По совету подруги, Бет начинает принимать таблетки не днем, как предполагают воспитатели и начальство, а на ночь, поэтому транквилизаторы вызывают у Бет привыкание и приятные галлюцинации. Параллельно маленькая Бет знакомится с уборщиком мистером Шейбелом (Билл Кэмп) и впервые играет в шахматы. Шахматный мир роковым образом пересекается с миром допинга. 

Не ждите от «Хода королевы» предсказуемых 60-х. Привычно, что переломное десятилетие изображается в кино весело и через солнечные блики, ритм-н-блюз переходит в джаз и рок-н-ролл, а кучки хиппующих студентов, умно подкалывая друг друга, бегут на очередную демонстрацию против Вьетнамской войны. Неожиданно, режиссер Скотт Фрэнк и автор оригинального романа Уолтер Тевис показывают молодых людей той эпохи максимально похожими на наших современников: шокированные потоком новой информации и технологическими изменениями, которые в те годы были не менее разительны, они изолированы друг от друга и ищут успокоения в допинге — в алкоголе и наркотиках. Так поступают в «Ходе королевы» все, включая малолетних детей.

Но здесь существует обманка: многие герои «Ферзевого гамбита» — шахматисты, а люди этой профессии в мировой культуре всегда изображаются как интроверты, скрывающиеся от реальности за разбором сицилианской защиты, если не сказать — как аутсайдеры. Вспомнить хотя бы набоковского Лужина, роман о котором наверняка вдохновлял Уолтера Тевиса. Внутренний мир шахматиста представляет собой аналог виртуальной реальности, поэтому, используя шахматы как повод, Скотт Фрэнк явно рефлексирует на тему нашего времени, именно в этом, может быть, причина бешеной популярности драмы как среди массового зрителя (рейтинг на Rotten Tomatoes — 100%), так и среди киносообщества, яростно спорящего по поводу каждого нового релиза.

«Гениальность и психоз часто идут рядом. В твоем случае это — гениальность и безумие»… 

Сколько раз, услышав нечто подобное из уст героев, мы испытывали неловкость за сценаристов, пытающихся выдать феноменальный расклад при очевидной нехватке таланта. Но в «Ходе королевы» названная конструкция вполне оправдана. Хармон показана как настоящая художница, причем явно современная, продирающаяся к вершинам славы, используя подсознательное, интуицию, прибегая к нерациональным решениям. Шахматные победы с самого детства соседствуют в ее мировосприятии с приемом допинга: в сиротском приюте, приняв двойную дозу транквилизаторов, она разыгрывала молниеносные блицкриги на потолке дортуара. Шахматы становятся для Бет главным допингом.

Как и у Лужина, у эксцентричного гроссмейстера Бобби Фишера, чья биография в некоторых деталях похожа на выдуманную судьбу Хармон, в моменты игры реальность замедляется, подергивается приятной дымкой, наполняется оттенками победы, торжества — человека над собой, личности — над обществом.

«64 клетки — это целый мир. Мне в нем безопасно, я его контролирую и подчиняю. Там все предсказуемо, и в неудачах можно обвинять только себя».

Главное препятствие на пути к победе — это гнев, который отупляет, мешает бороться с противниками (и с самой собой) по-настоящему.

Каждая из семи серий «Ферзевого гамбита» выстроена по принципу шахматной партии: главная героиня — пешка, которая всеми правдами и неправдами, восставая из пепла, подобно фениксу, должна пройти до конца и стать королевой. Первые месячные, первая влюбленность, редкое студенческое веселье — все эти моменты из жизни Хармон мы видим через призму абсурдных, сюрреалистических взаимоотношений шахматистки с окружающим миром. Быстро, мимоходом проскакивают в сериале темы расизма и социального неравенства, гнилого политиканства никсоновской эпохи, зарождения хиппи-культуры — и только лишь теме соперничества сверхдержав в «Ходе королевы» закономерно уделяется большее внимание. Но об этом позже.

В современном кино женщина зачастую действует в одиночку, некогда споткнувшись о тирана или, напротив, бесхарактерного мужчину, попробовавшего однажды испортить или сломать ей жизнь. Хармон — в силу того, что единственная любовь ее жизни — шахматы, а логика давно и с разгромным счетом победила эмоции — вовсе не старается вступать в отношения, тем более, что допинг в виде веществ и алкоголя почти полностью восполняет ее потребность в удовольствиях. 

— Мне нравится твоя фигура. — Какая конкретно фигура? Ладья или ферзь?..

Неловкий секс «по укурке» только доказывает шахматистке: плотские удовольствия — так, ничего особенного. Мотив бегства от самой себя, стремление контролировать окружающих сопровождают рассказ о сильной женщине, идущей к своим целям. Когда Хармон все-таки влюбляется в фотографа Таунса (Джейкоб Форчун-Ллойд), сопровождающего ее на турнирах, оказывается, что он гомосексуал… Разочарованная жизнью в Париже, она проводит ночь с красавицей-моделью, после которой, в состоянии похмелья, глупо проигрывает советскому чемпиону Боргову (Марцин Дороциньский). 

В «Ходе королевы» последовательно задается вопрос о разумном балансе между частным и коллективным, протестантским индивидуализмом и духом общности. Самость героини, ее независимость и свобода от социума начинают в определенный момент ей сильно вредить, а в совокупности с допингом и вовсе грозят лишить ее психического здоровья. Невыносимая легкость бытия толкает шахматистку на скандальное поведение, являющееся таковым только в глазах пуританской морали. 

Пьянство Хармон — тихое, угасание — медленное. Алкоголизм и наркомания героини ни в одной из серий не выходят на первый план и не приводят к диким эксцессам, как, например, происходит в «Патрике Мелроузе» (2018), и шахматной партии, сыгранной в наркотическом бреду, вы здесь не дождетесь. Парадоксально, это добавляет истории легкого ужаса, несмотря на мелодраматический, в целом, настрой: наблюдать за скатывающейся в пропасть гениальной шахматисткой, не нашедшей в жизни никаких значимых опор, достаточно тревожно.

Периодически шахматистка встречает преданных людей, готовых быть ей друзьями, но она постоянно их отвергает, спрятавшись в панцире самомнения, надменности: она относится к ним словно к фигурам, которые можно выгодно применить в игре, а потом без сожаления выбросить, забыть.

В доброте приемной матери (Мариэль Хеллер) Хармон видит навязчивость, в ее стремлении развлечься — распутство, в восхищении материальными благами — жадность. Возможно, шахматистка и близка к истине, но прежде всего она судит свысока несчастную женщину, которая косвенно помогла ей реализоваться и стать великой. Так же она поступает и с Бенни Уотсом (Томас Сэнгстер), местечковым американским чемпионом, не перешедшим на мировой уровень, но приятным малым: вначале Хармон использует его, когда он может помочь ей одолеть советского гроссмейстера Боргова, а после сразу отталкивает, когда совместно придуманный и рабочий план дает сбой по ее же вине. 

Одиночество и допинг душат героиню все сильнее... Стремясь вернуть жизни смысл, шахматистка отправляется в Советский Союз, чтобы сразить уже встречавшегося ей на пути русского гроссмейстера. Неслучайно многие критики сравнивают концовку «Хода королевы» с «Рокки 4»: советская шахматная машина без страха и упрека, грозный Боргов (имя в сериале почти не упоминается), возникнув сперва очень отдаленно и на втором плане, органично вступает в главный конфликт сериала, демонстрируя, насколько незаменима пока для Голливуда российская угроза.

Но Боргов — все же не Драго, и авторы многократно напоминают зрителю, что драма — не о противостоянии систем; «Ход королевы» — это история о взрослении, наводящая на мысль, что по-настоящему стать собой можно, только приняв окружающих людей со всеми их недостатками, беспомощностью и перманентными кризисами.

В том же контексте в сериале критикуется американский индивидуализм — ему противопоставляется советское коллективное начало:

«Знаешь, почему в Советском Союзе так хорошо с шахматами? Русские помогают друг другу, они не замкнуты сами на себе, как мы, американцы».

К коммунизму авторы симпатий явно не испытывают, и вы поймете это, увидев последнюю серию: просто применительно к эпохе и ситуации нагляднее сравнения было не найти.

«Я рядом, потому что я нужна. В семьях так и делают»,

— скажет старая подруга Хармон накануне решающего поединка, и реакция шахматистки покажет, что пройденный путь смог ее чему-то научить.

Уинстон Черчилль как-то сказал:

«Демократия — наихудшая форма правления, если не считать всех остальных».

Достаточно заменить пару слов, и мы придем к месседжу, ненавязчиво довершающему сериал. Как бы топорно иногда ни звучали чествования семьи и призывы в нее вступить, кажется, ничего лучше ее человечество до сих пор не придумало.

350-страничный роман Тевиса перенесен на экраны без спешки, в оригинальном авторском темпе, позволяющем погрузиться в жизнь героини и подробности ее неровного взросления; логика повествования в «Ходе королевы» не вызывает вопросов, и действие вьется в хорошем смысле извилисто, как бежит тропинка к речке в детских воспоминаниях. Все это, в совокупности с прекрасным визуальным рядом (за вычетом несколько клюквенных эпизодов в СССР), делает экранизацию Уолтера Тевиса одной из самых конкурентных историй, вышедших на Netflix в 2020 году.