Иск против патриархата: «Род мужской» Алекса Гарленда

Харпер (Джесси Бакли) пережила страшное потрясение: ее муж Джеймс (Паапа Эссьеду) покончил с собой. Чтобы справиться с душевной болью, героиня на время уезжает в живописную деревеньку. Пока все хрестоматийно: очередной персонаж с непрожитой травмой переезжает в уединенный дом, в котором тут же начинают происходить жуткие вещи. Такой сюжет напоминает букварь, который точно закончится буквой «Я». Но довольно быстро выясняется, что «Род мужской», возможно, вообще в последнюю очередь про сюжет.

Режиссер Александр Гарленд любит философствовать. В его фильмографии можно найти сериал «Разрабы», который рассуждает о детерминизме и желании изменить судьбу. Гарленд часто ставит под вопрос саму природу человечности: где она начинается, а где заканчивается? Так, он создал фильм «Из машины», где робот в исполнении Алисии Викандер пытается при помощи уловок сбежать от своего создателя. Некоторые проекты Гарленд снимает исключительно ради визуального удовольствия. Фильм «Дредд» с потрясающей Линой Хиди делает из эффекта замедленной съемки полноценного персонажа, который двигает сюжет. А работа художников-постановщиков и невероятное изящество форм и линий даже в самых неприятных моментах «Аннигиляции» до сих пор вызывает восхищение. Но, пожалуй, интереснее всего наблюдать за тем, какую роль из фильма в фильм Гарленд отводит женским персонажам.

Роль женщины в картинах Александра Гарленда всегда является ключевой и направляет сюжет в определенное русло, даже если это противоречит самой логике. Почему героиня поступает так, а не иначе? Пытается ли режиссер списать все на то, что у женщин многие поступки обусловлены эмоциональной рефлексией, а не холодным расчетом? Мужчины в фильмах Гарленда, наоборот, — непроницаемые человекоподобные роботы, которыми движут только низменные желания вроде удовлетворения сексуальных нужд и наслаждения безграничной властью. Вот и в «Роде мужском» снова — неудобный и напряженный мир, обитатели которого — исключительно мужчины.

С каждой минутой фильма ощущение того, что вся деревня состоит в неком жутком заговоре, усиливается. Гарленд сознательно издевается над первоначальной функцией каждого своего героя, перекрашивая белое в черное. Полицейский, который должен защищать, отпускает сталкера, преследовавшего Харпер. Священник, который должен дарить надежду и утешение, обвиняет главную героиню в смерти мужа. Хозяин дома, который должен обеспечить уют, разбивает ее машину. Но главный ужас состоит в том, что каждый мужчина в этой деревне носит одно и то же лицо: каждого мужского персонажа играет талантливый Рори Киннир («Игра в имитацию», «Не время умирать»). И горькую правду о том, что каждый мужчина, который причинял боль, оскорблял и унижал Харпер, — это один и тот же человек в разных ипостасях, зрителю может быть непросто принять. Харпер постоянно грозит опасность, физическая или психологическая, но она достойно дает отпор, не позволяя ставить себя в положение «дама в беде». И вроде бы стоит порадоваться, что режиссер манифестирует торжество женщины в мире абьюзивных мужчин. Однако на деле все оказывается иначе. Месседж считывается просто: все мужчины — одинаковые; все, как один, абьюзеры и насильники. От мала до велика, от священника до полицейского. Но это ядовитая мысль. Женщины не атакуют отдельных мужчин — они хотят расправиться с патриархатом как таковым. Когда женщины говорят о своем опыте кэтколлинга или харассмента, они не ведут войну со всеми мужчинами одновременно — это обезличивает проблему и создает понятие «коллективной вины». А она тем и опасна: когда виновны все, привлечь конкретного злодея к ответу невозможно.

«Род мужской» упрощает эту идею до банального: «Раз ты мужчина, то ты автоматически виноват». Для женщин этот постулат не является ни успокоением, ни надеждой на изменения в будущем. А для мужчин это гарантия того, что вину можно — и удобно — переложить на плечи всех мужчин. Ведь, в конце концов, такова их «природа». 

Увы, Гарленд сводит к бинарным числам представления о неравноправии между полами. А об этом высказывались и раньше, делая это удачнее и принимая при этом за истину женскую версию событий. В «Последней дуэли» Ридли Скотта поднимаются те же вопросы, но они звучат глубже и рассматривают ситуацию со всех сторон, позволяя даже самому упертому антифеминисту взглянуть на ситуацию под новым углом. Поэтому «Род мужской», при несомненной актуальности своей темы и кинематографических достоинствах, оставляет послевкусие разочарования. Кажется, Алекс Гарленд решил, что ему по плечу указать путь в разрешении вопросов гендерного неравенства и насилия над женщинами. А зритель на выходе получает не приглашение к разговору на кровоточащую тему, а однобокий предсказуемый ответ, к которому сразу же появляется множество встречных вопросов.