Мечты, запеченные в Большом яблоке: черно-белая «Кухня» Алонсо Руиспаласиоса

The Grill не назовешь лучшим рестораном Нью-Йорка: посредственная еда, грубый сервис, не самый приятный декор — зато прямо на Таймс-сквер. Туда и отправляется Эстела (Анна Диас) — прямиком из Мексики, без документов и гроша за душой. Из зацепок на лучшую жизнь — только имя родственника на бумажке: Педро, который и работает в The Grill. Мимо храмов и баров, Статуи свободы и нашпигованных бездомными улиц девушка с горем пополам добирается до места и после случайного интервью попадает на кухню поварихой.

Первый рабочий день выпадает на не лучшее время: накануне из кассы пропали 800 с лишним долларов, и подозревают как раз весельчака и трикстера Педро (Рауль Брионес). Тот постоянно опаздывает, дерзит коллегам, выкидывает странные шутки, а еще то и дело выдает многозначительные безнадежно-романтические пассажи. Еще и крутит роман с официанткой Джулией (Руни Мара), которая как раз ждет ребенка, а пропавшая сумма примерно равна стоимости аборта.

Режиссер Алонсо Руиспаласиос — любимчик Берлинале, ни разу не увозивший с фестиваля полный метр без награды, — и сам когда-то работал на кухне: в студенческие годы мыл посуду в лондонском ресторане. Тогда же прочитал пьесу Арнольда Уэскера «Кухня», а спустя время поставил ее на сцене — тоже, кстати, с Брионесом, но в другой роли. Идея снять еще и одноименный фильм появился у режиссера 13 лет назад. В общем, картина долгого томления.

На Адской — по факту, а не прописке, — кухне царят свои порядки. Персонажи-функции шинкуют, жарят, отбивают, выпаривают, заправляют. Белоснежная поварская форма вроде бы уравнивает, но при этом почти стирает личность. В итоге из всего персонала — порядка двух дюжин человек — выделить можно немногих: громилу — главного по бифштексам, хмурого мастера по десертам или возрастную и чувствительную официантку. У каждого — будничные драмы, то и дело перетягивающие внимание с Эстелы, быстро ушедшей на второй план, а иногда — даже с конфликта Педро и Джулии: он мечтает о ребенке, она — нет.

Чего упрятать под фартук точно нельзя, так это болезненный для всех бюрократический вопрос. Чем так дорог интернациональной команде The Grill, так это тем, что в забегаловке никто не задает лишних вопросов: наоборот, тебе даже подскажут, где купить документы, чтобы почти официально работать в заведении. Кому-то даже обещают за выслугу подсобить с гражданством — правда, ни одного подобного случая в истории едальни замечено не было. Притом испанская, французская, английская речь на одной кухне — рецепт постоянных стычек на национальной почве. «Говорите по-английски!» — кричит коллегам мясник. «Америка — это не страна!» — подзуживает менеджера Педро. Если где и искать «плавильный котел» в миниатюре, то именно в Большом яблоке, под крышей сомнительного ресторана, на кухне, полной выгоревших нелегалов.

Кулинарная драма — жанр уже самостоятельный и очень даже модный: спросите у Джереми Аллена Уайта («Медведь») или Стивена Грэма («Точка кипения»). Стрессовая среда и конвейер рабочих проблем обостряют конфликты и завлекают эмоциональным градусом. О физической и ментальной духоте говорят и сами герои «Кухни». Как-то в перерыв четверка коллег с Педро во главе выходит на улицу перекурить, и беседа завязывается о мечтах. Каждый рассказывает, чего втайне (или не очень) желает, и мастер десерта (Мотелл Джин Фостер) выдает проникновенный монолог об итальянце, когда-то приехавшем покорять Америку. Тот, дескать, столкнулся с чем-то неземным на острове Эллис — самой крупной точке приема иммигрантов в США. «На кухне нет времени мечтать», — заключает рассказчик.

Грезы грезам, конечно, рознь: одно дело — лелеять мысли о заветной гринкарте, другое — молиться, чтобы возлюбленная все-таки не сделала аборт, просить ее подумать, делиться с отцом новостью о наследнике и обещать, что в честь него сына и назовут. Педро — талантливый повар, но видно его за работой нечасто. Он, скорее всего, с кем-то болтает или где-то прохлаждается с Джулией — на страстном испанском описывает их будущее в Мексике, пока официантка запускает руки ему под униформу. Когда парень почти случайно узнает об аборте и жизни девушки вне рабочей среды, фантазия о семейном счастье рушится — а вместе с ней, кажется, и психика Педро. По щиколотку в коле из поломанного автомата с содовой, он сначала грубит Джулии, а затем разносит кухню, наводит хаос в зале, ввязывается в драку с другим поваром…

Кухня не терпит слишком жизнелюбивых — об этом сам Педро говорит мяснику, указывая на бессобытийность жизни парня, якобы вытекающей из долгих лет на одном месте с ножом в руках (а не наоборот ли?). Однако своей поэзии — даже магии — кухня не лишена, и Руиспаласиос это прекрасно знает. На фоне многочисленных драм о поломанных большим городом судьбах его фильм выделяют визуальные решения: пижонистый монохром — и появление в ключевые моменты цвета, долгие проезды камеры — и бойкий монтаж, глубина резкости и долгая выдержка в сценах с Эстелой — и сменой формата кадра, когда зритель попадает на кухню или оказывается вне ее. Эти избыточные решения, с одной стороны, излишне театрализуют действо, что и логично с учетом первоисточника, а с другой — превращают кухню в общее место. Универсальную декорацию, где маленьким людям, мечтающим о большем или не грезящим вовсе, надо, не теряя рабочего темпа, выживать.