Высокие души, низкие антитела: «Париж, 13-й округ» Жака Одийяра

Основной темой пандемического Каннского фестиваля стала, как бы общо это не звучало, любовь. Человека к человеку, ну или к машине. По сути, объект страсти неважен. Главное, что любовь на ковидной планете живет. Год самоизоляции, даже если большая часть картин снималась в преддверии/предчувствии катастрофы, убедил кинематографистов, что никогда прежде мы не были так одиноки, никогда так сильно не нуждались в партнере. До «войны» мы были совсем одни. Теперь просто одни. И все средства хороши — от профилей на Тиндере до объявлений на фонарном столбе — чтобы найти себе кого-то. Автора комиксов за 40, которому прямо сейчас хочется не только секса, но и потомства — как в «Самом плохом человеке» Иоахима Триера. Капитана торгового корабля, которому прямо сейчас хочется не только влюбиться, но и браком сочетаться — как в «Истории моей жены» Ильдико Эньеди. Порноактера в бегах и на пенсии, которому нужна не только оральная, но и ментальная ласка — как в «Красной ракете» Шона Бейкера. Или свое пиксельное отражение в лице вебкам-модели по имени Амбер, которой героиня и обитательница «13-го округа» Жака Одийяра доверяет и детские травмы, и разбитое взрослой жизнью сердце. 

Одийяр, наверное, постарел, раз мозаикой невстреч между ожиданиями и реальностью у представителей нового поколения, блуждающего протоптанными еще нами дорожками, интересуется больше, чем классовой и расовой борьбой мультикультурных предместий. Собственно, мы возрастные перемены Жака заметили еще по «Братьям Систерс». Там плакали ковбои. Здесь парижские бобо. Вернее их дети. В 2021-м бобо тоже постарели. Классические болтуны из картин Деплешена, Ассайаса, Оноре или Гарреля медленно, но верно мигрируют в провинцию, где сподручнее выращивать экологичные, а не алюминиевые огурцы, да и на вакцинацию записаться тоже проще. 

В Париже осталась непутевая молодежь. Ни в чем не уверенные, кроме как в перманентной депрессии, юные совсем люди, блуждающие в экзистенциальных потемках с айфоном вместо фонарика.

Они знают, чего не хотят, а что им надо, выяснить никак не получается. В книжках, вернее комиксах, например американца Адриана Томино, на которых и основан фильм Одийяра, нарисована любовь. Значит, можно попробовать ее поискать. Но выстроив эти поиски по новому этическому регламенту: голым не ходи, в ночи не звони/не пиши, всегда соблюдай чужие границы. 

Любовь — прекрасная страна, но за последние годы она перестала быть глобальной, хоть и стала якобы транспарентной. Все говорится вслух и в глаза, и все равно между людьми растут стены непонимания, страха и разочарования.

Знаменитый своей культурной всеядностью 13-й округ Парижа, так называемая маленькая Азия, семидесятническая утопия, задуманная социалистами, выстроенная урбанистами, еще одно такое место — оазис прошлого, пожранный пустыней будущего. 

Одийяр рассказывает историю трех его жителей — Норы, Эмили и Камилла. 

Эмили искала соседа по квартире, а нашла безответную любовь. Камилл искал кэжуал секс, а обнаружил в себе склонность к токсичной мизогинии. Нора искала настоящую жизнь, а нашла виртуальную реальность. 

Все трое встречаются, влюбляются, расходятся. И снова притягиваются. Этот мир не устроен для счастья, но кому-то все же может повезти.

Азия возбуждает Африку, а затем флиртует с Европой. Одийяр зачарован современностью, она туманна, печальна, но и нежна. Он читает ее ритмы по губам. Пробует себя в импрессионизме, пробует MDMA. Пробует, а значит, живет. Не почивает на избитых жанровых лаврах. «13-й округ» — кино исключительно романтическое, это перепись любви в обществе, которому — слава Маргерит Дюрас, Анни Эрно, Патрику Модиано — душевные страдания важнее социальных бед. Некоторые фрагменты этого дискурса влюбленных напоминают недавних «Малькольма и Мари» или какие-то другие нетфликсовские ангажированные благопошлости, но Одийяр же постарел и потому убежден: идеологии лечат, но не врачуют. В эпоху антител телесность на вес золота. В сексе можно выстроить границы. А истинная любовь по старинке предпочитает нарушать визовый режим.