Вы, должно быть, шутите: сериал «Удивительная миссис Мейзел» как лучший подарок себе

«Как хорошо быть совсем одному», — поет в финале второго сезона «Удивительной миссис Мейзел» Ленни Брюс (Люк Кирби), легендарный стендап-комик, который большую часть карьеры покидал сцену в компании полицейских вперемешку со смехом и аплодисментами. С этим номером он реально выступал в Шоу Стива Аллена 5 апреля 1959 года. Шутка про Элизабет Тейлор и бар-мицву. Миниатюра про сварливую пару, которая долго не разводилась (ради детей), потом помирилась, но все-таки разбежалась — опять-таки ради потомков, которые так привыкли к их дрязгам, что начали сходить с ума от воцарившегося комфорта. На сладкое — песня.

Ретро-комедия Amazon в течение двух сезонов разворачивалась по похожему сценарию. 1958 год, Нью-Йорк. Мириам Мейзел (Рэйчел Броснахэн) — неотчаянная домохозяйка, до 30 ставшая матерью двоих детей, улыбчивая еврейка, которая смотрит на мир широко открытыми глазами и раз за разом готовит фирменную грудинку. Такова цена нормального временного слота в малом да культовом клубе Gaslight, где ее супруг Джоэл (Майкл Зеген) после дневной работы в большом угловом кабинете выступает со стендапом, надеясь прорезать остротами путь к славе. Идиллия рушится одним невеселым (буквально: публика засыпала от монолога мистера Мейзела) вечером. Славная жизнь в верхнем Вест-Сайде обнаруживает зазор между обаятельной обложкой и реальностью: шутки Джоэл тырил у прославленного комика (так многие делают), личную жизнь — передоверил глупой юной секретарше (и так тоже), а финансовое положение Мейзелов оказалось бесконечной жизнью взаймы — на деньги свекра. Канонада известий застала Мидж врасплох — и вечер она провела с бутылкой кошерного вина, а потом — экспромтом — вышла на сцену и начала рассказывать о невыносимой тяжести бытия. Gaslight озарился улыбками и даже одной вспышкой фотокамеры. Так бытовуха и стендап встретились и подружились.

Первый сезон «Удивительной миссис Мейзел» подробно рассказывал, как Мидж осознает себя вне клетки родительских научений: строгая еврейская семья пришла в ужас от того, что их дочь на пороге развода; Мириам же — принялась искать собственный голос: в жизни, на работе (кстати, можно работать), на сцене. Ей буквально приходится выбирать имя: фамилия мужа остается насмешливым напоминанием о как бы не принадлежности себе (блеклые псевдонимы, впрочем, оказываются еще хуже).

Стендап-среда для вируса личного и правового самоосознания оказалась крайне питательной: в барных подвалах намечалась юмористическая революция, которая вскоре приведет к рождению легенд — безжалостного Джорджа Карлина и Ричарда Прайора, юмористического идола всей черной Америки и не только. Беззубые юморески вот-вот начнут стонать под натиском честных зарисовок из жизни и прямых социальных высказываний, за которые блюстители порядка частенько выпроваживали со сцены как реального Брюса, так и выдуманную Мейзел.

Конец 50-х выбран шоураннером Эми Шерман-Палладино, создательницей «Девочек Гилмор» и дочерью комедианта Дона Шермана, со снайперской точностью. В реальном баре Gaslight тусовались битники и накачивали окружающих джазом выдающиеся музыканты (Ленни Брюс как-то разогревал публику перед Телониусом Монком), а преимущественно мужской мир комедии постепенно впускал в себя женщин. Черты Мидж и ее могущественной соперницы Софи Леннон (Джейн Линч), забронзовевшей комикессы однотипных шуток про внешность и мужа, — частично списаны с Филлис Диллер и Джоан Риверс, которые меняли представление о смехотворчестве в реальных 1950-х.

Однако на полную катушку «Миссис Мейзел» разворачивается во втором сезоне — более грузном, на две серии длиннее (десять эпизодов против восьми). Еще и не в каждой есть эффектное выступление Мидж, которое смазывало маслицем карту самого сурового будня. Шерман-Палладино сделала шаг, канонический для вторых сезонов, но особенно удачно вписавшийся в канву ее шоу: заразила внутренними поисками не только главную героиню, но и остальных персонажей. Еще вчера будто бы не мыслившая дочь (и женщин вообще) вне брака Роуз Вайсман (Марин Хинкль) рванула в Париж, вспомнив, что в жизни есть и другие удовольствия, кроме беспокойства и хождения в синагогу. Ее супруг Эйб (Тони Шэлуб из «Дефективного детектива»), привыкший видеть мир графиком функций, вдруг понял, что дети выросли, — и он уже не может их контролировать. А значит, никто не может контролировать и его: даже спецслужбы и любимый университет, где он числится пожизненным сотрудником. Наконец, похожая на портового грузчика Сьюзи Майерсон (Алекс Борштейн), самопровозглашенный агент Мидж Мейзел, кажется, понимает, что и такие, как она, — привыкшие вертеться и выживать люди из низов — имеют право на человеческое отношение и нормальный быт.

«Удивительная миссис Мейзел» умудряется лавировать между воздушной, наглухо оптимистичной эстетикой 1950-х и современным тактичным курсом на осознанность. В первых сериях мелькает Джейн Джейкобс — писательница и активистка, теоретик городского планирования, боровшаяся с превращением милых парков в автострады. Позже, во время французских гастролей, упомянут ведущую фигуру «исповедальной поэзии» Сильвию Плат. Семейная поездка Вайсманов в летний лагерь и вовсе напоминает заковыристый оммаж «Грязным танцам» — танцевальной драме про осознание собственной сексуальности и классовости.

Шерман-Палладино в контексте ретро очень точно и подробно говорит о вещах, равно актуальных в пятидесятых и десятых, не превращая это совсем уж в оголтелую публицистику, хотя стендап — это, конечно, она и есть. Пересыпанные шутками «жизнь и мнения» человека перед микрофоном, чей опыт так или иначе может отзываться в посетителях кабака, а острота мысли — как минимум не уступать бритве языка. В конце концов, и это в «Удивительной миссис Мейзел» также демонстрируется сполна, юмор — единица повседневная, он рождается в заштатных перепалках и сценах из обыденной жизни. Заметить, заострить и метко оценить — вот задача комедианта.

Не за уморительные гримасы или милые колкости, надо думать, люди полюбили Ленни Брюса. Выдающийся хореограф Боб Фосс в 1974 году, через восемь лет после смерти комика, даже посвятил ему гражданинокейновский байопик «Ленни» (в главной роли — Дастин Хоффман). Будто намекая, что юмор — вполне себе танец мысли.

В музыкальный жанр постоянно стараются вписать и миссис Мейзел: красивая нарядная женщина в шоу-бизнесе должна петь, а не занимается рефлексией и тем более поучениями. Тем ироничнее, что сериал использует хореографию мюзикла, но тщательно избегает песенных номеров. Исключением станет лишь финальный эпизод, где Ленни Брюс обратится с экрана ко всей Америке, на пальцах объясняя, что нет или почти нет ничего святого (даже Элизабет Тейлор), что привычное не обязательно вечно (а может — и вредно), наконец, что человек в пространстве постоянного осмысления и осознания себя может быть до бесконечной степени одинок. И в этом всем есть элемент какого-то оптимистично-плаксивого рождественского прозрения. Как хорошо быть совсем одному.