Мой друг Иван Лашин: «Папье-маше» Виталия Суслина — классное кино для всех и для каждого

Человек с удивительным лицом одновременно деревенщины и интеллектуала, соавтор сценария и актер, сыгравший самого себя в фильме Виталия Суслина «Голова. Два уха» (настолько убедительно, что некоторые зрители приняли его за реальную жертву обмана и раскритиковали режиссера за «манипуляцию»), Иван Лашин продолжает жить в родном селе Сторожевое Острогожского района. Несмотря на приз фильму и некую эфемерную известность (в «Папье-маше» постмодернистски включен фрагмент реального телерепортажа с «Кинотавра» и эпизод посещения главным героем местного телеканала с рассказом о себе — редкое у Суслина «диегетическое удвоение» персонажа), образ жизни Ивана с тех пор не изменился, а проблемы — не решены.

Мошенники, набравшие микрозаймы на его имя, денег не отдали. Вернувшийся домой несолоно хлебавши, Иван смиренно помогает по хозяйству владельцу местного сельпо, получая вместо жалованья куриные яйца. Время от времени ему и его матери-уборщице звонит внушительный коллектор из агентства по возврату кредитов (выразительная роль непрофессионального актера Анатолия Бурмистрова). Мать — напомню тем, кто не видел «Голову...» — старушка — божий одуванчик, чей намеренно преувеличенный возраст дополнительно подчеркивает пугающую беззащитность должников. Как истинный джентльмен, не уступающий героям Брессона и Каурисмяки, Иван восхитительно скрывает беспокойство, но подстрекаемая вкрадчивой моцартовской «Фантазией ре-минор» зрительская тревога растет. Похожим образом, постепенно отсекая герою пути отступления, Суслин нагнетал обстановку в «Седьмом пробеге по контуру земного шара» (2019), футболя пожилого пейзажиста Михаила (в исполнении старейшего ленкомовского актера Александра Карнаушкина, сыгравшего свою лучшую, по общему мнению, роль) от одной двери к другой, от одного унизительного отказа к другому. За невеселыми перспективами Ивана с интересом следит его как бы приятель-участковый (Юрий Сидоров — еще один интересный непрофессионал). Вскоре этот пытливый ум сообразит, как «помочь» непутевому земляку, заодно использовав его в собственных целях.

Такова вполне беспокойная завязка четвертого полнометражного фильма Виталия Суслина, достигшего, возможно, неожиданного для многих и пока не подтвержденного трофеями, но тем не менее бесспорного статуса: 1) одного из ведущих российских кинорежиссеров; 2) одного из самых ярких «игровиков», снимающих русскую провинцию; 3) уникума, умеющего органично совмещать авторское и зрительское кино без ущерба тому и другому.

В самом деле — не секрет, что чем круче амбиции, талант, бескомпромиссность художника, тем выше вероятность, что его картины подразумевают не простого, а все-таки подготовленного, образованного зрителя — и дальнейшее прохождение им, заглянувшим в кинотеатр как бы не совсем «с улицы», определенного интеллектуального и эстетического ценза. Кинематографистов, сочетающих действительно, без снисходительных оговорок высокий художественный класс с сюжетами и темпами традиционного «реалистического регистра» сегодня плачевно мало. Это уже давно служит избитым поводом для жалоб многочисленной «старомодной» публики, по каким-либо причинам (включая личные капризы и идиосинкразии) не приемлющей ни эксцентрику с гротеском вместо сбалансированного реализма, ни медленное кино, ни какой-нибудь видеоарт на большом экране и прочие авангардные эксперименты. Словно ради сердечного утешения этой категории граждан — тоскующей по стандартам классического гуманизма, взыскующей рациональные повествовательные схемы и понятные мотивации у понятных героев — и снимает Виталий Суслин. Безоговорочно авторское, его кино в то же время изумительно демократично; его неспешность никогда не переходит в формалистический демарш, а злоключения персонажей не маскируют авторский садизм. Как и положено настоящей классике, эстетизм Суслина не конфликтует с человеколюбием и не исключает, а, напротив, — источает его, генетически восходя не столько к Карену Шахназарову, у которого Суслин учился во ВГИКе, и даже, пожалуй, не к каким-то другим режиссерам старшего поколения, а куда-то в докинематографическую эру — к лучшим текстам русской литературы о маленьком человеке, сюжетный реализм которых отлично уживался с одухотворенностью мастерской прозы.

Подхватывая все фирменные приметы суслинской поэтики, «Папье-маше» живо вступает в перекличку с предыдущими картинами режиссера (не только с «Головой…») — и чуть более игриво, чем обычно, но без самодовольства жонглирует жанровыми приемами. Любовь автора к героям и их среде обитания; трепетное внимание, с каким он, эпизод за эпизодом, выращивает сюжет, в очередной раз совершают чудо: исходно унылые слагаемые «Папье-маше», отнюдь не вызывающие, как и раньше, инстинктивного желания бежать в кинозал, алхимически суммируются при просмотре в искусный рассказ, удерживающий внимание и нигде не допускающий фальши.

Суслин пришел на съемочную площадку, когда разговоры о «новой русской волне» продолжались разве что по инерции. Он вовсю работает сейчас, когда они давно стихли, а воспоминания о них вызывают разве что грустную или ироническую ухмылку. Где сейчас лидеры той волны? Ждем ли мы от них открытий, как прежде? Обидно игнорируемый крупнейшими фестивальными площадками и потому не добившийся (пока?) весомого международного признания, в забеге на долгую дистанцию Суслин все же обошел многих. Ему не пришлось годами ждать запусков, уходить в сериалы, рекламу, блокбастеры, на покой или переучет. На фоне своих более именитых коллег-сверстников, старших и младших, и уже успевших как правило пометаться в разные стороны, ровная фильмография Суслина из двух коротких и четырех (первоклассных) полных метров выглядит практически безошибочным чистовиком: ни одного провала, ни одного лишнего проекта, ни одного случайного виража. Несмотря на слабый хайп и преступно малое количество показов, с годами эти фильмы не теряют ни в обаянии, ни в терпкой крепости, образуя отчетливое тематическое и эстетическое целое. Оно же — лучшее подтверждение оригинального авторского почерка и исходной продуманности взятого им курса, свободного как от суетливой конъюнктуры, так и от циничной всеядности. Собственно, именно эта накопившаяся фильмография и позволяет нам уверенно судить о реальном масштабе скромного постановщика из города Нововоронеж.

Каждый эксперт, у которого окружающие (люди самых разных вкусов, знаний, ожиданий) регулярно спрашивают, чего бы посмотреть, знает, как трудно посоветовать что-либо без риска разочаровать. Качество рекомендуемой картины второстепенно: далеко не всякий изысканный шедевр обрадует «простого зрителя», а продвинутому синефилу язык не повернется предложить условного «эльдара рязанова» — при всех достоинствах последнего. И это — «высокое vs. низкое» — лишь одна из многочисленных оппозиций в структуре взаимоисключающих зрительских критериев. Рискну, однако, утверждать, что, как и предыдущие два фильма Виталия Суслина (дебютное «Дефиле» можно считать скорее разминкой), «Папье-маше» — идеальный ответ на этот «проклятый вопрос». Ответ, который можно смело дать практически любому зрителю, не пытаясь угадать его индивидуальные пристрастия.