Нескромное обаяние шарлатана: «Аллея кошмаров» Гильермо дель Торо

Конец 1930-х. Великая депрессия вроде и закончилась, а неуютное ощущение тоски осталось. Стэн Карлайл (Брэдли Купер) сжигает родной дом вместе с трупом отца и уходит, начиная жизнь с чистого листа. Молодой человек прибивается к заштатному цирку-шапито. Среди местных диковинок силач Бруно (Рон Перлман), карлик Колосс (Марк Повинелли), «электрическая девушка» Молли (Руни Мара) и семейная парочка пожилых экстрасенсов (Дэвид Стрэтэйрн и Тони Коллетт). Заправляет цирком Клем (почти что Кламм из кафкианского «Замка»), его играет Уиллем Дефо. И у него тоже есть свой фирменный трюк — «человек-зверь»: отчаявшегося и потерявшего всякое самоуважение пьяницу держат в клетке и заставляют откусывать головы живым курицам на потеху публике и за рюмочку дерущего горло пойла. Осмотревшись по сторонам, Стэн осваивает профессию менталиста. Несколько удачных выступлений, и вот — пора бы уже начинать сольную карьеру. Парень берет в ассистентки Молли и отправляется с ней в Нью-Йорк. Тут восседают крупные промышленники и в то же время страшные грешники. Но жажда денег сыграет с мистером Карлайлом очень злую шутку.

Впервые в своей карьере Гильермо дель Торо оставляет в стороне мистику, готику, вампиров, привидений, ихтиандров и прочую нечисть. После победы «Формы воды» на «Оскаре» мексиканец наконец-то может реализовывать свои самые смелые фантазии с солидным бюджетом и голливудскими звездами. «Аллея кошмаров» — экранизация одноименного романа Уильяма Линдсея Грешэма, вторая по счету после версии Эдмунда Гулдинга 1947 года с Тайроном Пауэром в главной роли. Сам мексиканский автор настаивает, что это не ремейк фильма, а именно новая киноадаптация литературного первоисточника.

«Аллею кошмаров» можно строго разделить на две части: цирковую и городскую. Вроде бы экспозиция длится добрый час, и сперва может показаться, что Стэн Карлайл так и будет колесить с шапито, а дель Торо наслаждаться этим вымирающим видом ярмарочного искусства. Бородатым женщинам, карликам и людям с разного рода внешними особенностями и сверхспособностями осталось недолго развлекать толпу. Невозможно представить их в наше время. Но мексиканцу важно не только показать путь становления главного героя (из нищеты через дешевые трюки за четвертак к большой игре на десятки тысяч долларов), но и отдать должное Тоду Браунингу с его «Уродцами» — картине, из которой появился на свет художественный стиль и визуальный ряд дель Торо.

Но теперь-то запудривание мозгов и надувательство несчастных людей переехало в мегаполисы. Сеансы «медиума» Карлайла успокаивают и ободряют тех, кто потерял сына, навредил в юности любимой девушке или мучительно переживает кончину мужа, хотя это и ложная надежда, данная с корыстными целями. Стэном движут исключительно деньги. Ради них он готов на самые жестокие психологические трюки. Никакой магии, никакой совести, никаких задних мыслей. Такой герой процветал бы и дальше, не попадись ему на пути femme fatale (в прямом смысле) в лице холодной Лилит Риттер (Кейт Бланшетт). Можно было бы напрячься и встревожиться от такого имени. Интересно, что дель Торо сталкивает «волшебство» с психологией, но смотрит на их противостояние словно бы с отвращением. Проиграют все.

Нуар — жанр контрастов. Дель Торо не ушел в монохромное изображение, а раскрасил свой обманчивый мир изумрудными и желто-коричневыми цветами. Пустынные просторы шапито против каменных джунглей Нью-Йорка, менталист против психолога, лживая обыденность против волшебных сказок, мифические чудовища предыдущих фильмов против настоящих чудовищ «Аллеи кошмаров» (людей). На них, псевдотитанов своего времени, камера оператора Дана Лаустсена иронично смотрит снизу вверх. Взлетели они высоко, но точно ненадолго.

Сыграна, оформлена и снята картина дель Торо изумительно. «Аллею кошмаров» нужно видеть на большом экране, ее магия никак не выдержит испытание ноутбуком и даже плазменной панелью. Есть в ней и несколько изящных драматургических ходов. Например, в самом начале в лабиринте ужасов Стэн Карлайл видит свою судьбу, но, естественно, не замечает ее, поскольку глаза ему застилает гордыня. Хотя персонажи, даже центральные, и остаются в тисках жанровых рамок. Никаких сложных чувств в них нет, только резкие мазки. Побочные сюжеты откидываются за ненадобностью и обрываются. Если уж трагедия, то только одного человека. Но чем был занят будущий менталист до смерти отца? Почему доллары раньше вскружили ему голову? Или всему виной жанр? Есть только здесь и сейчас.

Режиссера подводит излишний дидактизм — чтобы предсказать судьбу главного героя, точно не нужно раскладывать карты таро. Хотя на всякий случай где-то в середине фильма ему все-таки выпадет Повешенный. Чтобы уж наверняка. Начни герой Брэдли Купера свой путь чуть попозже, его ждал бы успех на ниве сайентологии. А сегодня он мог бы быть астрологом, тарологом, тренером личного роста. И не нужно навещать миллиардеров инфернального вида (едва узнаваемый Ричард Дженкинс) в домах, напоминающих гигантский крематорий или тюрьму, сегодня работа шарлатанов идет онлайн. Человеческая природа никак не изменилась, поэтому люди и сегодня рады обманываться. Но виноваты не они, а те, кто затуманивает им рассудок и сам не верит в чудо. Такие дельцы, как Стэн Карлайл. Их мексиканский волшебник простить не может.