«Обычная женщина»: Борис Локшин и Егор Москвитин — о достоинствах и недостатках сериала Бориса Хлебникова

Борис Локшин. Скромное обаяние среднего класса

О первой проблеме, с которой сталкивается Марина, главная героиня «Обычной женщины», зритель узнает сразу: у ребенка, которым она беременна, гидроцефалия, вода в головном мозге. Она же оказывается самой незначительной из всех засад. Чтобы ее преодолеть, героине не придется приложить вообще никаких усилий.

Сама Марина должна отложить проблему после разговора с врачом, уже на третьей минуте фильма. У нее слишком много других забот. В первые полчаса мы узнаем о них буквально следующее, в порядке поступления.

Ей надо срочно заниматься организацией дня рождения своей младшей дочери.

Ее старшая 17-летняя дочь не посещает институт, трахается с неприятным молодым человеком и врет родителям.

Марина — владелица маленького цветочного киоска. Ее единственная продавщица крадет выручку.

Магазин находится в неудачном месте и не приносит денег.

Оказывается, на самом деле Марина — не совсем обыкновенная женщина. У нее есть подпольный бизнес. Она сутенерша. Проститутка Света, которую она опекает, знакомит ее со своей подругой, хорошенькой юной блондинкой, к тому же девственницей. Девственнице позарез нужны деньги. Марине нужно срочно продать ее невинность подороже.

Кондитер испортил дочкин именинный торт: вместо «С днем рождения, Таня!» написал «С днем рождения, Андрюша!».

У мужа Марины есть молодая любовница. Она намекает ему, что тоже беременна.

У старшей дочери Марины украли скутер, который ее парень одолжил у какого-то бандита. Теперь им немедленно нужно достать много денег, чтобы расплатиться.

Свекровь Марины, кажется, терпеть не может свою невестку и всячески стремится ее уесть.

Младшая дочка бешено ревнует к собирающемуся родиться ребеночку и хочет его смерти.

И наконец, ровно посередине первой серии Марина узнает, что проститутку Свету задушили чулком в гостиничном номере, и теперь она должна срочно избавиться от трупа, чтобы ее сутенерство не вышло наружу.

Итого 12 проблем разной степени разрешимости за первые 30 минут экранного действия. Минус две минуты на титры и песенку. Одновременно за эти 28 минут в картину вводится немногим меньше двух десятков персонажей, в том числе около десятка главных, судьбу которых зрителю придется отслеживать в течение всего сезона. И за все эти минуты на экране проходит всего один день. Все выглядит чудовищным режиссерским кошмаром. Заставить зрителя усвоить такое количество информации за такой короткий промежуток времени и не свести его при этом с ума кажется совершенно нереальным.

Между тем режиссеру Борису Хлебникову и его сценаристам Марии Меленевской и Денису Уточкину удается решить задачу с какой-то необъяснимой легкостью и даже элегантностью. Кино происходит от иллюзии, от фокуса, от оптического обмана. Создатели сериала — настоящие иллюзионисты, и то, с какой скоростью они успевают завязать сюжетные узлы вокруг своих героев и одновременно умудряются представить их зрителям так, что их уже невозможно забыть, вызывает восхищение. Эти первые полчаса должны войти во все будущие учебники по ремеслу. Вот так надо делать профессиональное кино.

Как-то один из величайших драматургов нашего времени Дэвид Мэмет, руководивший командой сценаристов крупнобюджетного сериала, написал для них что-то вроде инструкции, свода правил: как следует работать над фильмом. Одно из правил гласило: «Всякая сцена, которая не продвигает сюжет и не является самодостаточной за счет собственного внутреннего драматизма, либо лишняя, либо плохо написана». В девяти сериях первого сезона «Обычной женщины» бессодержательных сцен просто нет. В таком смысле для российского телевидения это целая революция.

Со времени выхода сериала мнение, что «Обычная женщина» наследует американскому «Во все тяжкие», стало почти трюизмом. Тому есть несколько веских оснований. Во-первых, и там и там главный герой, «обыкновенный», конвенциональный, ничем особо не выделяющийся человек, открывает в себе внутреннего монстра. Во-вторых, он постоянно сталкивается с серьезными проблемами, для решения каждой из которых должен предпринять какие-то невероятные усилия. В-третьих, придуманное им решение вызывает к жизни сразу несколько новых проблем, которые обычно на порядок сложнее предыдущих.

Все это напоминает компьютерную игру, когда количество препятствий возрастает и сложность прохождения увеличивается при переходе с нижних уровней на более высокие. Преодоление каждого из возникших препятствий приносит играющему удовлетворение, которое в психологии называется немедленным вознаграждением. Чтобы игрок получил его снова, следующее препятствие должно быть сложнее предыдущего. В погоне за этими «немедленными вознаграждениями» играющий не может закончить игру и выключить компьютер. Он хочет играть еще и еще. Так наступает игровая зависимость.

Фильмам, и в особенности телесериалам, такого рода нет числа. Притягательность «Во все тяжкие», а вслед за ним «Обычной женщины» состоит в обычности, узнаваемости главного героя. В сущности, почти всякий зритель, а мы с вами, зрители, по преимуществу обычные люди, любой из нас может представить себя на месте этого героя. У исполнительницы роли Марины Анны Михалковой в этом сериале абсолютно заурядная, узнаваемая внешность соседки с четвертого этажа, с которой время от времени сталкиваешься в лифте и сухо здороваешься, не замечая. Но при этом в ней есть что-то такое, что глаз не оторвать. Тоже самое можно сказать о Брайане Крэнстоне в роли Уолтера Уайта.

Гораздо более важное — и уже не формальное, а содержательное сходство этих сериалов в том, что они рассказывают об индивидуальном бунте отдельного представителя среднего класса. В обоих случаях обыкновенный герой, твой типичный сосед, перестает подчиняться общепринятым правилам и пускается во все тяжкие. Становится плохим. (Оригинальное название американского сериала Breaking Bad.)

Если во второй половине ХХ века принадлежность к среднему классу в некотором роде гарантировала относительную стабильность, личную независимость и ощущение контроля за собственной жизнью, то сейчас средний класс превратился в наиболее уязвимую и, соответственно, наиболее психологически неустойчивую часть населения. Средний класс — это люди, которым, с одной стороны, есть что терять, а с другой — они точно знают, как легко могут потерять все. И нет такой инстанции, которая их защитит. Не случайно именно средний класс, а вовсе не пролетариат, как принято думать, стал основным носителем ресентимента по обе стороны Атлантики.

Но если не можешь контролировать собственную жизнь, если постоянно ожидаешь, что вот-вот окажешься под пятой внешних сил, которые тебя даже не замечают, для которых ты мельче какого-то муравья, то ты, по крайней мере, можешь помечтать о том, как нанесешь этим безличным силам сокрушительный ответный удар. И каждый третий учитель химии, каждый второй владелец цветочного ларька про себя мечтает о выдающейся криминальной карьере.

Это — с одной стороны. А с другой — нужно еще подумать, стоит ли что-то менять, пока ты все еще сидишь в удобном кресле перед телевизором и смотришь увлекательный сериал. Все-таки варить амфетамин или даже разруливать проституток — очень опасные и хлопотные занятия. Столько неожиданных проблем…

Но между американским и русским сериалами есть очень важное различие. Как ни странно, бунт Уолтера Уайта — гораздо более трагический, более метафизический, в чем-то даже более русский бунт. В последние месяцы своей жизни человек, обреченный на скорую смерть, доказывает себе и миру, что он не тварь дрожащая, а право имеет.

Что касается Марины, то при ближайшем рассмотрении оказывается, что ее бунт — вовсе даже и не бунт. Не зря объяснение Марининых мотивов переносится на конец сезона. Почти на протяжении всего сезона зритель недоумевает, как такая вот обычная женщина могла взяться за столь, мягко говоря, необычное, криминальное и очень опасное дело, как сутенерство. Ожидание объяснения становится чем-то вроде детективной интриги сериала.

Разумеется, Марина не обыкновенная женщина. Судя по всему, она, скорее, женщина выдающаяся. Она умеет невероятно быстро находить оригинальные решения самых сложных проблем. Она абсолютно бесстрашна. Она сохраняет немыслимое хладнокровие и выдержку в самых безнадежных ситуациях. В сравнении с ней все остальные персонажи, в особенности мужские, выглядят какими-то пигмеями.

Просто Марина — конформист. Не приспособленец, а конформист в более высоком смысле. Как герой одноименного фильма недавно ушедшего Бернардо Бертолуччи, измученный своей особостью.

Он настолько хотел слиться с толпой, настолько жаждал нормы, что ему казалось, будто он сможет достичь ее только через предательство и убийство.

Марина тоже готова на все, чтобы быть обыкновенной, быть средним классом, реализовать мечту о стабильном устроенном быте, быть как все. Заплатить за частную школу для одной дочери, за университет для другой... Жить в приличной квартире... Купить хорошую машину. Дать мужу возможность работать на престижной, но не очень высокооплачиваемой работе по профессии. Кто же виноват в том, что, чтобы поддержать эту мечту о нормальности, приходится заниматься незаконным бизнесом, идти на преступления?

Но как раз «Конформист» Бертолуччи — это фильм о том, что стремление к нормальности «несмотря ни на что» может скрывать крайнюю форму патологии. Совсем не то в «Обычной женщине». Обаяние персонажа Анны Михалковой целиком лежит в плоскости нормального. Не беда, что Марина торгует молоденькими девушками с аукциона. Не беда, что она становится причиной гибели одной из них, а потом хладнокровно избавляется от трупа. Не беда, что она, как паровой каток, давит всех на своем пути, не испытывая ни сострадания, ни сожаления, ни сочувствия. Все равно она остается обыкновенной женщиной. В сущности, она ведь хорошая.

Авторы сериала не смогли или не захотели сделать ее ни плохой, ни безумной. Скорее наоборот, чем дальше по ходу действия, тем больше сочувствия она вызывает. Марину по-человечески жалко не потому, что она подвергает себя смертельной опасности, а потому, что она — обманутая жена и несчастная мать, которая не может найти контакта со своими детьми. Она оказывается слишком уязвимой, поскольку не справляется с единственной желанной для нее самой ролью — ролью обычной женщины.

«Обычная женщина» — великолепный развлекательный сериал, игрушка, от которой невозможно оторваться. Но, кажется, он мог бы стать чем-то гораздо бóльшим, чем просто талантливо сделанной игрушкой. Где-то в самой глубине истории об обыкновенной женщине спрятался другой, очень страшный фильм об обычном безумии.

Возможно, что ключ к «Обычной женщине» остался в той самой первой сцене. Когда Марина узнает о том, что, скорее всего, она несет в себе больного и нежизнеспособного ребенка, она говорит врачу: «Если он умрет, я не понимаю, зачем рожать тогда?» В этот самый что ни на есть трагический момент, который может случиться в жизни женщины, она задает свой вопрос скорее с недоумением, чем с отчаянием. И через три минуты после того, как получила это известие, спокойно отправляется устраивать свои многочисленные дела, распутывать клубок разрастающихся проблем. Да кто она такая, эта женщина? И что случилось с ребенком, у которого вода в черепе? Не выплеснули ли его по дороге вместе с водой?

Егор Москвитин. Несвоевременная гештальт-терапия

Один из неутешительных итогов 2018-го для «престижных» российских сериалов заключается в том, что теперь им нужно следить не только за тем, что они говорят, но и за тем, где они это делают. Главными событиями сезона безоговорочно признаны «Звоните ДиКаприо!», «Домашний арест» и «Год культуры», доступные исключительно на интернет-платформе «ТНТ-Премьер». Задним числом набирает вес киберпанк-драма «Лучше, чем люди», вышедшая на Start.ru и в онлайн-кинотеатре Первого канала, — ведь ее на днях купил за $1 миллион Netflix. И не просто купил, а включил в подборку Netflix Originals — то есть признал качество сериала в мировом масштабе.

Но этом фоне все, что происходило в эфире телеканалов, вдруг перестало иметь смысл. В 2018 году у немногих оптимистов, верящих в российские сериалы, как будто бы появился свой «фейсбук». Раньше эта публика нет-нет да и включала телевизор, чтобы разыскать хорошую драму. Теперь вылазки на вражескую территорию вроде как не нужны — достаточно оформить подписку на несколько онлайн-кинотеатров. Тем более что на том же «Старте» в 2019-м выйдет еще полдюжины вдумчивых сериалов: провокационные «Содержанки» от театрального режиссера Константина Богомолова, неназванный проект Наталии Мещаниновой и Бориса Хлебникова, а также смешные, но чуткие к человеческому пульсу «Вампиры средней полосы» с Юрием Стояновым. Казалось бы, телевизор больше не нужен. Но отказываясь от него, недолго отказаться и от поддержки тех немногих инакомыслящих сериалов, которые на нем все же идут. 2018-й в этом смысле был пугающе показателен.

Бог с ними, с «Садовым кольцом» и «Спартой» — ни тот ни другой не выполнили своих предвыборных обещаний. Но кто из нас действительно смотрел и обсуждал «Красные браслеты» — первый сериал, заговоривший с подростками о смерти и решившийся показать героев не пыщущими здоровьем, а измотанными и больными? А кто захотел разобраться в «Ненастье» — и увидеть в сериале федерального канала не только страшилку о том, что в 90-е убивали людей, и восхваление тех, кто это прекратил, но и попытку разобраться, почему мы сами не договорились между собой и не самоорганизовались в эти ненастные годы? Сериал Сергея Урсуляка пусть и между строк, в 25-м кадре, но ищет ответ на тот же вопрос, что и роман Алексея Иванова. И это вопрос вполне в духе «Метрополиса» (а что — «Ненастье» ведь тоже история о сотворении мира из хаоса): кто должен быть посредником между руками и головой? По идее, сердце — но оно отказалось биться, так что голову пришлось спрятать в песок, а руки — умыть.

Но больше всех от деления сериалов на эфирные и цифровые пострадала «Обычная женщина» с ТВ-3. У сериала Бориса Хлебникова были невысокие рейтинги по регионам, но он неважно сработал и в больших городах — хотя в интернете, по словам продюсеров, стал самой успешной премьерой канала после «Чернобыля». Если бы история терпела сослагательное наклонение, а «Обычная женщина» вышла вслед за «Звоните ДиКаприо!» на «ТНТ-Премьер», ее ждала бы совсем другая медийная судьба. И мы бы писали и читали о ней гораздо чаще — причем именно как о сериале, создавшем героиню, к сосуществованию с которой ни телевидение, ни страна, несмотря на все свои традиции семейного романа, не готовы. Сериал объявили бы прорывным, проницательным, беспощадно честным, опередившим (и определившим) свое время и так далее, и тому подобное.

Но место встречи изменить нельзя, поэтому остается вспоминать «Обычную женщину» как телесериал, который не стал событийным — но достоин того, чтобы о нем еще раз поговорить.

Завязка: беременная третьим ребенком и обремененная безразличным мужем (Евгений Гришковец) московская особа (Анна Михалкова) сталкивается с трудностью на работе. Но не на той работе, где она управляет убыточным магазином цветов, а на настоящей, где она тайком держит бордель. В гостинице, ставшей для нашей малой да удалой предпринимательницы штаб-квартирой, гибнет проститутка (Аглая Тарасова). Героине нужно срочно избавиться от тела. В ситуацию вот-вот вмешаются полиция, бандиты и ФСБ, но все это — полбеды. Потому что муж-хирург, кажется, завел роман с молодой коллегой; свекровь зачем-то сует нос в бухгалтерию цветочного магазина; младшая дочь хулиганит в школе, а старшей срочно понадобилось много денег — да так много, что она того и гляди выставит свою девстенность на торги в интернете. А оператором этих торгов, как мы узнаем уже из первой серии, выступает ее родная мать.

Гастроль «Риголетто» в современной Москве? Не совсем. Бодрящая особенность «Обычной женщины» — в том, что она словно бы принципиально не хочет опираться на два столпа, к которым сегодня добровольно привязывают себя цепями все лучшие мировые сериалы, — к библейским сюжетам и античным трагедиям. Например, авторы «Настоящего детектива» без зазрения совести называют героиню Антигоной, а Жора Крыжовников в «Звоните ДиКаприо!» использует Ветхий Завет как желтые страницы — и в итоге дозванивается не просто до ДиКаприо, а до самой высокой инстанции. То же самое он делал и в «Горько!», ведь история про пьяную русскую свадьбу была вполне себе пересказом событий Книги Бытия. А конкретно тех ее строк, в которых пьяный Ной лежал обнаженным — а его сын Хам вместо того, чтобы закрыть отца, позвал братьев, чтобы насмехаться над ним. И перед братьями, как и перед зрителями, открывался выбор: помочь старику или опозорить его. Начиная с «Клана Сопрано» сериалы втягивают зрителя в эту игру в цитаты, прекрасно зная, что радость узнавания — страшный наркотик. И эта игра, как водится, беспроигрышна для заведения. Ведь опора на вековые сюжеты полезна для драматургии, а отгадывание загадок льстит публике — и притупляет чувство вины за время, проведенное перед телевизором. Одна из самых больших хитростей канала HBO и ему подобных в том и заключается, чтобы внушить нам, что сериалы — это новая литература.

Одно из главных достоинств «Обычной женщины» — в том, что она свободна от этих лукавых параллелей. Киновед Борис Хлебников легко бы мог насытить ими каждый кадр — но отказывается от очевидных источников. И это здорово мобилизует зрителя, потому что в «Обычной женщине» он видит драму, корни которой уходят не в разрыхленную землю. Кстати о почве: в том, как автор наблюдает за копошением своих героев, есть что-то от натурализма «Земли» Эмиля Золя. В нем он беспристрастно сравнивал роды женщины с отелом коровы. Беременной героиней Анны Михалковой тоже движут только инстинкты: защитить плод, который уже и не особо-то нужен; найти новое пастбище; отмахнуться от мух. «Обычная женщина» — загнанное животное с безумными глазами, и символично, что эта привилегированная особа живет в одной Москве с несчастной киргизской девушкой-гастарбайтером из «Айки» Сергея Дворцевого, которая тоже мечется после родов, как раненый зверь.

Но натурализм Золя выводит за скобки истории рок — действующее лицо любого сериала. Поэтому в случае с «Обычной женщиной» очень смущает навязчивая параллель с «Во все тяжкие», рожденная, кажется, не логикой драматургии, а маркетинговым отделом канала ТВ-3. На Каннском телерынке MIPCOM обильная реклама сериала запоминалась не только Анной Михалковой в деловом костюме и белых кроссовках и красным ковром под ее железным троном, но и броской цитатой из иностранной прессы. Мол, «Обычная женщина» — это «Во все тяжкие» с сильной героиней. Действительно, придумывая завязки, авторы пользовались одним и тем же узлом: и там и там глава семейства становится преступником и ведет двойную жизнь. Просто в Америке глава семейства — это, как правило, мужчина, а в России — женщина, так уж и повелось. Но дальнейшая судьба героев складывается совершенно по-разному — главным образом потому, что в «Обычной женщине» Москва судьбе не верит.

Винс Гиллиган, автор «Во все тяжкие»,часто повторяет, что и в жизни, и в творчестве для него важен принцип кармического равновесия. Поэтому стоит Уолтеру Уайту обвести всех вокруг пальца и начать праздновать свою победу у бассейна, как судьба посылает ему знак — например, сталкивает в небе над Альбукерке два самолета. Катастрофа происходит по вине диспетчера — отца девочки, от которой серией раньше безжалостно избавился Уайт. И обгоревшая мягкая игрушка с одного из лайнеров падает прямо в бассейн героя — чтобы напомнить ему, что у всех действий есть последствия. Героиня Анны Михалковой же от сведения счетов с судьбой не просто ускользает — ее будто бы и нет в обходном листе, как нет того злосчастного матраса, в котором спрятали труп проститутки, на балансе гостиницы, в которой этот труп образовался.

Значат ли все эти комплименты, что сверх-оригинальную «Обычную женщину» погубил неподготовленный зритель? Увы, не совсем: у сериала очень неровная драматургия. Борис Хлебников иногда говорит в интервью, что не верит в концепцию жанра и сопротивляется ей в каждом своем полнометражном фильме. Но с сериалами, по его словам, все иначе: «Озабоченные» Семена Слепакова убедили его в важности следования правилам. Но то ли с «Озабоченных» прошло много времени, то ли мечтательный канал дал режиссеру карт-бланш, но в «Обычной женщине» нет драматургической дисциплины. Избавление от трупа вдруг растягивается ровно на половину сериала, а прочие важные сюжетные арки сжимаются в гармошку. Любовь режиссера к документальной фиксации жизни с ее многообразием жанров играет с сериалом злую шутку. «Обычная женщина» не может разобраться в себе: то это производственный роман о хозяйке борделя, то семейная драма, то сатирическая комедия про жизнь среднего класса, то криминальный триллер. Детективная линия (по следам героини идет сыщица — хорошая и несчастная) в первом сезоне почти бесполезна — хотя на борьбе двух героев, которые одинаково симпатичны зрителю, строится множество успешных сериалов, от «Карточного домика» до «Убивая Еву». Отличные актерские работы, проработанные характеры и как всегда точные социальные наблюдения из-за этой неритмичности сериала от автора «Аритмии» вот-вот перестанут иметь ценность. Какой от них толк, если история и зритель не могут притереться друг к другу? Ведь выбор сериала — это всегда выбор партнера для гармоничных отношений на долгий срок.

Единственное, что удерживает «Обычную женщину» на плаву, — идеально выбранный момент раскрытия главной тайны сюжета. Есть множество исследований, объясняющих, почему мы готовы часами смотреть телевизор. К примеру, человеческому мозгу важно наблюдать восстановление статуса-кво: если герой попал в беду или на экране произошла несправедливость, то мы не успокоимся, пока не убедимся, что все снова стало хорошо, а зло получило по заслугам. А некоторые из исследований, объясняющих навязчивость сериалов, и вовсе были предприняты еще до появления сериалов. К примеру, еще 100 лет назад советская ученая Блюма Зейгарник, съездив в Германию и проникшись идеями гештальт-психологии, доказала, что нерешенные задачи мозг помнит лучше, чем решенные. В ее эксперименте участвовали школьники, которым в конце дня не давали покоя невыученные уроки. То же самое и с телезрителями: тайна, оставшаяся без разгадки, становится для нас гештальтом, а ее разрешение — идеей фикс. У «Обычной женщины» есть секрет, ничуть не уступающий главной интриге каких-нибудь «Безумцев»: что заставило героиню стать, по сути, работорговцем? В какой момент для нее перестала иметь значение всякая этика — и ключевым стал вопрос физического выживания? Какая внешняя сила разрушила ее брак? Из этой главной загадки, как из матрешки, выскакивают тайны поменьше. Когда и почему сломался герой Евгения Гришковца? Из-за чего происходят измены? И где купить страховку от этих несчастий обычной российской семьи? Получить ответы на эти вопросы хочется так сильно, что «Обычной женщине» быстро прощаешь все неровности драматургии. В конце концов, это реалистичный сериал про Россию. В нем должны быть плохие дороги.

«Обычная женщина», несмотря на низкие рейтинге в эфире ТВ-3, все равно может стать триггером важных перемен. Один из ее уроков — в том, что авторскому кино для превращения в авторский сериал нужна строгая шоураннерская дисциплина. Другой — в том, что сидение на двух стульях не может быть вечным. «Гадалка» в дневном эфире и «Обычная женщина» в вечернем — это очень эффективная тактика, но не стратегия. Программные директоры главных американских каналов в 1970–1971 годах устроили так называемую «сельскую чистку» (rural purge) — взяли да и беспощадно закрыли все прибыльные сериалы для провинциальной аудитории, чтобы сконцентрироваться на драмах для горожан. Что-то подобное однажды произойдет и у нас, но пока время для «Обычной женщины» не настало. Пока все случилось так, как и должно было случиться: женщина же, сама во всем виновата.