Сердце — лишь кусочки льда: «Пирсинг» как садо-мазохистский триллер о превратностях любви

Рид (Кристофер Эбботт) — преуспевающий криэйтор и новоиспеченный отец семейства. Как если бы Брет Истон Эллис перекроил финал «Американского психопата», и Патрик Бэйтман, женившись на проститутке Кристи, жил с ней долго и счастливо. Но в основе «Пирсинга» — одноименный роман Рю Мураками, написанный, кстати, тоже в 1990-е, а значит, Рид не будет сидеть сложа руки. На дворе по-прежнему эпоха конца историиФилософское предположение американского политолога Фрэнсиса Фукуямы, что распространение в мире либеральной демократии поставит точку в социокультурной эволюции, все противоречия будут преодолены. Было сформулировано в начале 1990-х и цивилизации комфорта. Фрустрированным яппи невыносимо просто существовать, потребляя бренды. Поэтому уже в первых кадрах мелькнет нож для колки льда: таким экстравагантным манером Рид предпочитает убаюкивать грудного отпрыска. Джеки (Миа Васиковска) — платиновая блондинка со стрижкой «боб» — подрабатывает в свободное от мазохистских приступов время элитной девушкой по вызову, беззастенчиво любит вещи, потому что они долговечнее людей, — и вообще странная. Именно ее намерен задушить, а потом расчленить в ванной Рид. И хотя он тщательно отрепетировал танец ассасина раз сто до ее прихода, все, конечно же, пойдет не по сценарию. Одна только музыкальная композиция Бруно Николаи из великого джалло «Красная королева убивает семь раз», под которую Джеки появляется перед зрителем, намекает на фиаско.

81 минуту Рид и Джеки будут исполнять кровавый па-де-де, используя все мыслимые колюще-режущие предметы. У Рю Мураками в романе, полном черного юмора, их садо-мазохистские ритуалы довольно прямолинейно символизировали природу любовных отношений между мужчиной и женщиной. Любовь — всегда манипуляция; и очень часто — холоднее смерти.

Если бы прозу Мураками и в этот раз экранизировал Такаси Миике, он бы, как в «Кинопробе», убедительно доказал, что жизнь — боль сама по себе: все раны и надрезы уже внутри, под кожей; убийца или самоубийца совершает акт не насилия, но доброй воли, прекращает невыносимые мучения. Но у руля в «Пирсинге» — далекий любой страсти хороший мальчик и интеллектуал Николас Пеш, форма ему важнее содержания. Очень скоро становится ясно, что героев, как и режиссера-вундеркинда, попросту заела экзистенция, кровь себе и друг другу они пускают из любопытства и слабой надежды хоть как-то побороть скучающую лень.

Как и Рид с Джеки, хватающиеся то за штопор, то за отвертку, Пеш перебирает культурные референсы, словно четки. Для разминки the best of джалло — «Кроваво-красное» и «Дрожь» Дарио Ардженто, отдельно — Брайан де Пальма, оммажем которому смотрится каждая сцена. Не обошлось и без Квентина Тарантино, чьим именем можно уже называть отдельный психологический комплекс: американская киномолодежь хочет не хочет, но таскает классика постмодернизма у себя на карачках (в случае «Пирсинга» это конкретно «Убить Билла»).

Тут он не только расшаркивается перед кумирами вообще и нетленкой«Основной инстинкт» Пола Верховена в частности, но и занимается самоцитированием: его дебют «Глаза моей матери» — кьяроскуроЗачастую монохромное изображение, объем которого достигается за счет светотени, градации светлого и темного, хичкоковский хоррор про похищение опасным маньяком ребенка — начинался примерно также.

Увы, Пеш, в отличие от старших товарищей, выстраивая цветистую метафору, слишком увлечен подручным материалом: семидесятнические костюмы, прически и прикроватные тумбочки полностью вытесняют из фильма человеческое. Его картина тематически близка с недавней «Призрачной нитью», которую молодой режиссер вряд ли видел. У Пола Томаса Андерсона, рассуждающего об издержках всепоглощающей страсти (не только любовной), платья в стиле new look — это все-таки приятный эстетский бонус к мировоззренческой диверсии. Николас Пеш за бутафорией смысл жизни не ищет. В интервью он не раз признавался, что хотел пойти по стопам отца, известного модельера. Видимо, нереализованные мечты детства аукнулись в «Пирсинге».

Впрочем, все эти недостатки, свойственные слишком прилежным киноманам, переквалифицировавшимся в авторы, с лихвой искупает актерская игра. Заглавный дуэт безупречен. До «Пирсинга» мы даже и не подозревали, насколько развит у Эбботта талант к пантомиме: его Рид — это взбунтовавшийся против миропорядка Бастер Китон. В свою очередь Васиковска, казалось бы, навеки застрявшая в костюмных викторианских драмах, здесь демонстрирует гремучую смесь суицидального гранжа с голливудским гламуром золотого века. И даже чересчур схематичная концовка, будто Пеш открыл брошюру «Психоанализ для чайников», не в состоянии испортить чистое незамутненное удовольствие от этих Лорела и ХардиЗнаменитый комедийный дуэт зари кинематографа, состоявший из упитанного и худого артиста XXI века, для которых любовь — шагреневая кожа. От каждого исполненного желания она убывает, как и изуродованная пирсингом плоть.