Пора возвращаться домой: «№ 10» Алекса ван Вармердама

В далеком 2013 году Алекс ван Вармердам с «Боргманом» забрался по лесенке фестивальной иерархии непривычно высоко — аж до основной программы Канн. Наград первая за почти четыре десятка лет нидерландская картина в конкурсе не забрала, зато заслужила если не любовь, то внимание зрителей — для многих тогда знакомство с творчеством Вармердама началось именно с этой картины. Затем была комедия «Шнайдер против Бакса», оправдавшая все ожидания фанатов режиссера, но, увы, ни в одной из вселенных так и не ставшая хитом. Новый фильм, «№ 10», вышел спустя целых шесть лет, и пусть его наградной путь еще не окончен, уже понятно, что он будет гораздо более скромным, — мировая премьера прошла в Торонто в секции Industry Selects , следующая остановка — Остин, штат Техас, на Fantastic Fest. Следующие пункты маршрута уточняются.

Открывается «№ 10» кадрами бушующего моря, будто бы из «Плота» 2017 года авторства самого же Вармердама — он не только кинорежиссер, но и художник, и эта картина выставлена в Художественном музее на море в бельгийском Остенде. Двое мужчин стоят на плоту в открытом море, но стоят они так, будто бы ждут прибытия поезда или зеленого сигнала светофора, а не окончания шторма. Это абсурдное несоответствие поведения персонажей предлагаемым обстоятельствам, их зацементированность в благополучной городской среде — одна из визитных карточек режиссера. В конце концов, что такое это море, если не весь мир, к которому надо суметь приспособиться, чтобы выжить, — по Вармердаму у солидных мужчин в костюмах, во всем привыкших полагаться на буржуазную мораль, нет ни единого шанса. Впрочем, пока весь мир принадлежит именно им, шансов нет ни у кого.

Главный герой «№ 10» — актер. Здесь никак нельзя не вспомнить, что Алекс ван Вармердам имеет гораздо больше опыта как театральный режиссер, нежели как автор игрового кино. И хотя многие его фильмы имеют ранние театральные прототипы («Северяне» в 1990-м на сцене, а в 1992-м — на экране, «Малыш Тони» в 1996 году на сцене, в 1998-м — на экране), вплоть до «Боргмана» театральная составляющая не прорывалась на экран в виде постановки внутри фильма. Это будто бы совпадает со сменой авторского взгляда на более глобальный и одновременно с этим более радикальный — добродушная ирония вытесняется черным сарказмом, промахи отдельных героев или их семей сменяются провалами мирового уровня. Оставаясь внутри фильма (пока еще) на втором плане, театр является будто бы червоточиной для объединения двух этих векторов, зрелище внутри зрелища внутри зрелища дает слишком много отражений, рождает слишком большое количество пусть и призрачных, но все же человекоподобных сущностей, умножающих все самое худшее, что только есть в людях.

«№ 10» поделен на две примерно равные части, первая — условно театральная, вторая, еще более условно, — церковная. И на том и на другом поле можно было бы сыграть как угодно и что угодно, но тем приятнее смотреть, как оба раза Вармердам с хохотом переворачивает доску, вышвыривая фигуры за пределы экрана. Раскрыть иные детали было бы преступлением перед зрителем, ведь подобного падения в абсурд голландец себе еще не позволял. То, что в первой части пробивается на поверхность лишь спорадически — дурацкая пьеса, священники-шпионы, полтора легкого у одной из героинь — все это пусть и звоночки, но едва слышные по сравнению с будущим сигналом к отправлению.

По первому такому сигналу главный герой садится в предоставленный ему поезд и мчит навстречу неизведанному, оставив в прошлом все хорошее и плохое, что в нем было. Имея прекрасную работу, любовницу, дочь, существуя в комфортных условиях европейского городского уклада жизни, он последовательно доводит себя до коллапса. Соблюдая все правила и делая то, что должно делать человеку его положения, бедолага подходит к черте, перейдя которую он стигматизирует и себя, и своего коллегу, причем если себя фигурально, то коллегу очень даже буквально. Буржуазный уклад по Вармердаму ведет своих последователей к закономерному бессмысленному финишу, спасти их от этого может пусть не церковь (она только вредит), но кое-кто очень близкий к ней.

Церковная составляющая в «№ 10» вообще непривычно велика. Этот элемент всегда присутствовал в фильмах голландского режиссера, но обыкновенно в виде чуть заметных тычков — неосторожные виновники беды в «Боргмане», комически бесполезная церковь в «Малыше Тони», безумные посетительницы матери главного героя в «Северянах». Здесь же церковь правит бал — наблюдает за всем и вся, провожает избранных в новую жизнь, но предназначение у священников прежнее — быть смешными напыщенными недотепами, никак не связанными с Богом.

С каждым новым фильмом кинематограф Вармердама ничуть не блекнет, напротив — каждый раз в новом пространстве старые темы звучат все ярче, творческие обсессии становятся все более объемными, балансирование между откровенным идиотизмом и вселенской мудростью происходит на истончающемся лезвии. «Это что, оригинал?» — спрашивает один из героев, глядя на «Неверие апостола Фомы» Караваджо, и снова тычет пальцем в рану Христу. «Конечно!» — с гордостью отвечают ему. Но проходит несколько секунд, и это теряет всякое значение: веришь, не веришь — конец один и един для всех.