Последний учитель: Антон Долин о фильме «Сложноподчиненное» с Николаем Комягиным

«НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ДОЛИНЫМ АНТОНОМ ВЛАДИМИРОВИЧЕМ, ЯВЛЯЮЩИМСЯ ЛИЦОМ, ВХОДЯЩИМ В СОСТАВ ОРГАНА ЛИЦ, УКАЗАННЫХ В Ч. 4 СТ. 9 ФЗ «О КОНТРОЛЕ ЗА ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ ЛИЦ, НАХОДЯЩИХСЯ ПОД ИНОСТРАННЫМ ВЛИЯНИЕМ», ВКЛЮЧЕННОГО В РЕЕСТР ИНОСТРАННЫХ АГЕНТОВ»

В любом случае «сложноподчиненное» — из тех понятий, которые вряд ли пригодятся в повседневной жизни. А потому тесно связывают нас с памятью о школьной обязаловке. Подчиненность грамматических основ друг другу — повод для тестов на синтаксис: где бы ты поставил запятую? Вместе с тем само слово, сложенное из двух корней, намекает на непростые отношения подчинения — социальную иерархию, первым опытом которой в сознательной жизни каждого становится школа. Ей и посвящена 26-минутная новелла Олеси Яковлевой, синопсисом которой вполне могла бы послужить расхожая формула из соцсетей «Все сложно».

В центре событий новый учитель-словесник в старших классах школы провинциального городка, некто Евгений Алексеевич. Молодой, самоуверенный, наглый: бритоголовый и с крестообразной серьгой в левом ухе. Он и есть подлежащее в главном предложении. Сказуемое порвано на элементы то ли параллельные, то ли последовательные (сколько дней или месяцев занимает время действия и как соотносятся друг с другом его события — не факт, что в хронологическом порядке, — остается тайной). Придаточные предложения — те, с кем он встречается за время службы в неназванном населенном пункте. То ли завуч, то ли директриса, молодящаяся блондинка, явно имеющая виды на новичка и настойчиво приглашающая его на чай. Ученик-неудачник, косноязычный граффитист в кепке с надписью «Слово пацана», над которым Евгений Алексеевич пытается взять шефство. Гопник-футболист, бесстрашно угрожающий учителю: ему школа не страшна, он намылился в армию. Красотка-старшеклассница Лена, усиленно и не без видимых успехов соблазняющая преподавателя. С каждым связан собственный сюжет — нарочито рваный, без начала и конца, но важный в равновесии общей конструкции.

Невзирая на сложность предложения, его центральный смысл очевиден с первых кадров. Яковлева опрокидывает канон. Русская и мировая традиции изображения учителей в кино несколько разнятся: у нас это часто образ идеализированный — «Первый учитель», «Весна на Заречной улице», «Доживем до понедельника», «Дорогая Елена Сергеевна», даже «Географ глобус пропил», где за малохольностью героя проглядывает обаяние «лишнего человека», а в «Стене» Алана Паркера или «Королевской битве» Киндзи Фукасаку учитель мог быть страшилищем, садистом или даже убийцей. Неизменно одно: учитель — человек системы. В «Сложноподчиненном» все иначе. Евгений Алексеевич — уверенный в себе харизматик, не признающий иерархий, не подчиняющийся никому и ничему, охотно бросающий вызов и принимающий его. Нонконформист, протестант, природный поэт. Недаром в фильме Яковлевой нет ни одной сцены, снятой на уроке, а предполагаемая популярность героя среди учеников старших классов носит явно внеклассный характер. Евгений Алексеевич и выглядит-то не как учитель (хоть и вытаскивает серьгу из уха). Равный среди равных, он состязается с подростками и побеждает их в честном бою, тем самым завоевывая уважение. Нарушает обещания, ломает шаблон — даже от авансов умной и хваткой Лены неожиданно отказывается.

Несистемен и сам фильм Яковлевой с его резким и, кажется, немотивированным монтажом, ломаным ритмом, футбольной агрессией и рок-н-ролльным драйвом. Это будто антитезис к первой короткометражке режиссера «Мамина радость» — драматургически выверенному этюду подчинения, в котором чинная религиозная мать-старушка мастерски спаивала взрослого сына, было приготовившегося ускользнуть из-под ее крыла к девушке и устроиться на работу. А Евгений Алексеевич не пьет, никого не слушается и метко бьет по мячу. Даже самая нелегкая задача — заставить двоечника вызубрить стихотворение Эзры Паунда (трудно придумать более несистемного автора для современной отечественной школы) — ему по плечу. Если в провинции, куда героя занесло «инкогнито из Петербурга» — так и не прояснится, какие такие политические неурядицы привели его к изгнанию из Северной столицы, — и царит, по меткому выражению начитанной Лены, сплошная передоновщина, то он не испугается здешних мелких бесов и с кайфом возьмется за вдохновенный экзорцизм.

Для него, впрочем, местный люд не черти, а «брутальная человеческая руда». В облике и повадке учителя-неформала, примеряющего футболку то с портретом Мисимы, то с глумливым (почему-то кажется так) триколором, прочитывается наследник мифологического Маяковского с его рубленой речью и поэтической оптикой. Неудивительно, что предыдущим этюдом Яковлевой был «Левый марш», трехчастная композиция по стихам Маяковского. Там, однако, неколебимого футуриста играл актер, лишенный необходимой органики. В Евгении Алексеевиче она живет и дышит. Причина проста, и она станет самым привлекательным фактором для большинства зрителей «Сложноподчиненного». В главной роли здесь снялся Николай Комягин, лидер и певец группы Shortparis.

Возможно, самая яркая отечественная рок-поп-группа за последние годы — уроженцы Новокузнецка, обосновавшиеся в Петербурге, — Shortparis превращают концерты в выразительные арт-перформансы. Стихи Комягина отсылают к заумной поэзии Серебряного века, его артистическая экспрессия на сцене завораживает. Двусмысленность изысканной агрессии Shortparis привлекает и подростков, и интеллектуалов, пользуясь спросом даже за пределами России.

Пригласив Комягина на главную роль, Яковлева воскрешает традицию околоперестроечного кино, заимствовавшего для героев харизму у рокеров: так, Цой успешно снялся в «Игле», Мамонов в «Такси-блюз», Кинчев — во «Взломщике». Но у Shortparis есть и еще одна особенность: они снимают собственное кино. Иначе и не назвать их сложноустроенные многофигурные видеоклипы. Впечатляя ко всему привычных меломанов, эти короткометражные манифесты удивляют парадоксальной природой. Хитовый «Стыд» звучит бесстыже, еще более популярное «Страшно» кажется заклинанием-ритуалом, избавляющим от страха (Яковлева работала там вторым режиссером, ее муж и продюсер «Сложноподчиненного» Данила Яковлев сейчас работает менеджером Shortparis).

Например, в «Страшно» объединены главные жупелы наших дней. Мигранты-мусульмане собираются в спортзале, к ним в гости наведываются загадочные бритоголовые молодчики — то ли скинхеды, то ли какие-то еще экстремисты (их роли играют пятеро музыкантов группы). И без того не до конца понятный текст песни, призывающей «стать в хоровод» и объясняющей «потому и страшно», переводится субтитрами на арабском. В финале мигранты несут по полю постамент, на котором живым памятником стоит школьник с развевающимся триколором. Освобождающий тройной жест поэзии, музыки и кинематографа сталкивает зрителя лицом к лицу с его фобиями. А «Сложноподчиненное» Олеси Яковлевой как вторая часть невольного диптиха напоминает, что несвобода начинается в школе. Борьба с ее правилами и законами только в наших руках. Когда непокорный словесник выходит за ее двери навсегда и под строки Паунда закуривает сигарету, на секунду кажется, что на этом утомительная галерея учителей в отечественном кино наконец-то прервется. И не страшно.