Расслышать тишину: «Тихое место 2» Джона Красински

474 дня минуло после вторжения на Землю слепых инопланетян с гиперчувствительным слухом. Планету охватила бесконечная минута молчания. Отца семейства Ли (Джон Красински) из первой части больше нет: его жена Эвелин (Эмили Блант), глухонемая дочь Риган (Миллисент Симмонс), сын Маркус (Ноа Джуп) и новорожденный младенец живут на диете из кореньев и мышей в полуразрушенном доме, готовясь совершить безмолвное паломничество в сторону хребтов Аппалачи. Но мы вступили на территорию хоррора, а не героического блокбастера, а значит, все пойдет наперекосяк уже на 20-й минуте. 

Спасаясь от погони, у бетонного, почти звуконепроницаемого завода Эбботы встречают Эммета (Килиана Мерфи) — бывшего друга семьи, а теперь потерявшего всех близких слабовольного отшельника с ампутированной эмпатией. Именно по его радиоприемнику герои услышат зашифрованное послание, указывающее, что где-то существует мирное поселение с радиостанцией, через которую можно передать высокочастотный сигнал (напомним, в первой части глухонемая Риган обнаружила, что монстры физически не переносят такую частоту).

Так лаконично можно описать «Тихое место 2». Говорить о сюжете здесь стоит разве что номинально, для порядка. Вторая глава предсказуемо следует классическому учебнику писательско-сценарного цеха: камерность первой части сменяется расширением фронтира, одна локация разменивается на шесть, к матримониальной компактности прибавляются еще с десяток героев и прочие закономерности всех сиквелов. В «Тихом месте» присутствует все перечисленное, кроме главного: первый метр Красински был выбеленным от звукового ряда звоном в ушах, аудиальной пустотой, которую, парадоксально, нужно было слушать. Иными словами, в нем практически не было саундтрека и даже диалогов — фильм напоминал надсадный треск в ушах глухонемой Риган. «Тихое место» было чем-то вроде фильма-контузии.

«Тихое место 2» по-прежнему тонко работает с саунд-дизайном, превращая звук в иммерсивный экспириенс, как это делают видеоигры вроде Hellblade: Senua's Sacrifice, где звуковой ряд становится главным средством повествования. Фильмы Красински хочется не просто смотреть в кинотеатре, но попросить специальные наушники. Однако вторая часть предпочитает курсиву полужирный и подчеркнутый шрифты — фильм о молчании на удивление перегружен саундтреком. В предыдущем фильме Красински такого не допускал. Камерное, едва на пару гектаров, место действия, сведенное к одной ферме, подвалу да кукурузному полю. Умеренный, на пару с женой Блант, звездный состав. Экономные графически — ведь их не показывали до последнего — монстры-инсектоиды. И все же — в 2018 году «Тихое место» подавали как один из главных фильмов ужасов сезона; как главную конвенциональную альтернативу цветущей первомаем арт-ветке хорроростроения; наконец, как один из самых мастеровитых фильмов, снятый человеком, знакомым с жанром через семь рукопожатий. Со продолжением, увы, такого шума не случится.

Красински определенно не встраивается в «постхоррор»-ряд Эггерс — Астер — Роуз — Песке. Но, наверное, в середине этого века какой-нибудь студент horror studies будет представлять режиссера если не близким ко вселенной А-24 гигантом, то вращающимся на их орбите сателлитом. Потому что Красински гиперболизировал то, что присутствует практически в любом хорроре: короткий миг опасности, когда кто-то зажимает ладонью рот или подводит указательный палец к губам, растягивается здесь на весь фильм — он буквально выстроен на этой задержке дыхания, антиречи: практически нет звука, диалога, даже касание ступни о землю приглушено песком.

В сугубо аудиальном смысле фильмы Красински находятся на другой стороне диапазона по отношению к другому слуховому хоррору — «Студии звукозаписи «Берберян» Питера Стрикленда. Фильм Стрикленда об англичанине-звукорежиссере Гилдерое (Тоби Джонс), приехавшем в Италию монтировать аудио для джалло, намеренно звукоцентричен: героя сводит с ума именно звук, аудиозапись рубки овощей, имитирующей чавканье разрезаемой плоти, итальянский бубнеж Другого. Вероятно, это один из немногих фильмов, которые можно слушать не глядя — и прекрасно понимать что происходит. Дилогия Красински (особенно первая часть), напротив, выводит звук на территорию молчания, к белому пробелу — в каком-то смысле он делает со звуком то же, что делали писатели Морис Бланшо и Клод Луи-Комбе, пытавшиеся нивелировать текст до антитекста, до состояния молчания. 

«Тихое место 2» — фильм, при просмотре которого нужно вслушиваться в пустоту. Пустота звука заразительна. Ведь, чтобы перестать смотреть, достаточно закрыть глаза. Ради того чтобы приглушить звук, если не упразднить его вовсе, достаточно зажать уши. Чтобы расслышать тишину, недостаточно ничего. В книге «Странное и жуткое» — сборнике эссе о двух заглавных состояниях аффекта, которые мы чувствуем соприкасаясь с жанром хоррора или гротеска, — культуролог Марк Фишер писал, что жутким (eerie) оказывается то, что должно быть, но чего нет. Забавно, но первой напрашивающейся ассоциацией автора был звук, точнее его отсутствие. Жутким для Фишера становится мертвая тишина леса, где должны петь птицы. В дилогии «Тихое место», вспомним, не поют даже птицы, ведь и они знают, что лучше молчать, — и именно в этом заключено жуткое.