«Одной волшебной ночью» — французское кино о сексе и фальшивом социализме

Мария (Кьяра Мастроянни) — парижанка, и этим все сказано. Хоть ей неслабо за 40, она ведет половую жизнь, которая многим из нас не снилась и в юности: скачет из койки в койку, в каждой по эфебуЮноша, только достигший возраста приобретения гражданских прав — прим. ред. с рельефным прессом, как терка для пармезана. По улицам разгуливает без бюстгальтера, и дело тут не только в заветах мая 1968 года — грудь у Марии упругая, как у козочки. И, естественно, она интеллектуалка. Дома, в квартире, отделанной с неброским шиком, Леви-Стросс соседствует на книжных полках с Бразийяком, а Кристин Анго — с Анни Эрно. Постколониальная вина, неизжитые комплексы коллаборационизма, порнофеминизм 1970-х годов и запоздалая отрыжка фрейдизма — классический набор просвещенного европейца. Лишней в жизни Марии является только одна деталь — супруг. Его зовут Ричард (Бенжамин Биолэй), он давно обрюзг и обабился, к тому же мечтает о потомстве. Хотя любой просвещенный европеец знает — все бессмысленно, будущее следует остановить бездетностью.

Таковы сцены из супружеской жизни в версии Кристофа Оноре, снявшего на пятом десятке, наверное, самый личный фильм. Земную жизнь пройдя до половины, он очутился в сумрачном отеле, в комнате делюкс 212. В ночь под Рождество, когда снег убаюкает ЛютециюОдно из исторических названий Парижа — прим. ред., припорошит депрессивную гризайльТехника живописи, в которой используются серые оттенки — прим. ред., забликует в свете тусклых фонарей, Кьяра Мастроянни, назначенная альтер-эго режиссера, будет заниматься самокопанием, перебирая в памяти прошлое, как четки.

На 50 оттенков фемповестки у Оноре один ответ: в 2019-м пришло время женщине вести себя, как мужчине, то есть как скотине. И главный совет тут — никогда не извиняйся. Полигамия, адюльтер, ложь, афронтПубличные оскорбления — прим. ред., тотальный эгоизм и полный пофигизм. Каждый борется с энтропией как может.

Другое не менее важное соображение Оноре: возраст — счастью (сексу) не помеха. Великое утешение состоит в неизбежности перемен. А значит — никогда не убивайся заранее, не плачь, не бойся, не проси. Зрелость не обязательно полна разочарований, а старость — тоски. В снах и фантазиях Мария перенесется на 20 лет вперед и встретит Ирен (Кароль Буке), вечную соперницу за сердце мужа. А та нашла усладу в одиночестве, коротает дни, слушая песни Барри Манилоу, созерцая песчаные дюны Аркашона, и никто, никто — ни мужчины, ни подруги ей не нужны. Помни, неизвестно, что (не) сделает тебя несчастным.

«Одной волшебной ночью» полон знакомых внимательному синефилу мелодий. Первую скрипку тут играет классический Голливуд. С некоторой натяжкой можно определить новый фильм Оноре как вольный ремейк «Ужасной правды» (1937) — Лео МакКери с Кэри Грантом и Айрин Данн. Вторая партия, конечно же, у крестного отца галльского киноабсурдизма Бертрана Блие. Горячий привет из 80-х годов дню сегодняшнему передает Кароль БукеЭта актриса играла в фильмах «Слишком красивая для тебя» и «Холодные закуски» Бертрана Блие — прим. ред., ее героиня Ирен — парламентарий, что осуществляет диалог времен и инцестуальную связь идеологий. Блие отдельно помянут в титрах, его значение для нового поколения кинематографистов трудно переоценить. Все чаще и чаще слышишь в интервью «молодежи» — у Кентана Дюпье, Жюстин Трие или Гийома Брака — многословные признания в любви к автору «Вальсирующих». 

Дополняет эту теплую компанию мэтров старый знакомый, попавший в опалу, — Вуди Аллен. Скороговорка саморазоблачений и саркастические филиппики в адрес экзистенциального морока, циничное жонглирование смыслами, внезапно прерывающееся сентиментальным плачем по тому, что было или не сбылось, — все родом, конечно же, из многолетней одиссеи манхэттенского невротика.

Певец буржуазных ценностей Оноре с особенным рвением настаивает на классовой принадлежности его героев. Социализм — как смертельная болезнь, передающаяся риторическим путем, — ему глубоко отвратителен. Оноре вручает карт-бланш не только феминизму, но и породившей его среде — парижскому bcbgС французского bon chic bon genre — «хороший стиль, хорошие манеры» — прим. ред., левому берегу, тем самым gauche caviarЭтот французский пейоратив, отрицательно окрашенная идиома, переводится как «левая икра» и означает примерно «показной фальшивый социалист» — прим. ред., которые могут позволить себе наконец-то безответственно жрать икру и не поминать Маркса всуе, будучи зажатыми в тиски между пролетариатом и олигархатом.

В отсутствие равенства и братства довольствуйся свободой, она начинается с твоих желаний и заканчивается чужими обидами, она дорогого стоит, не променяй ее на стакан воды или спокойную совесть. Ведь тебе известно уже очень давно, что именно делает тебя несчастным.