Такого вы еще не видели: документальный фильм «Ганнибал» о негламурной якутской рок-группе «Хардыы»

Якутский рок — важный культурный феномен 90-х годов. В свое время об этой музыке говорили не меньше, чем в наши дни о якутском кино. Мелодические схемы, позаимствованные у западных групп, одушевлялись нутряным, шаманским почти драйвом. Саха-рок хвалили столичные критики, музыкантов приглашали на фестивали за пределы республики. Считается, что якутский рок имел шанс стать экспортным музыкальным брендом (вроде тувинского горлового пения). Несколько групп отправилось покорять заграницу. Ходят легенды о том, как музыканты из сибирской глубинки заплутали в «пространстве свободы»: могли сорвать интервью, опоздать на студийную запись или запить перед концертом. Западные продюсеры не сумели найти к ним верный подход.

Много воды утекло с тех пор. В новом веке якутский рок перестал быть явлением актуальным. Нынче якутские меломаны предпочитают слушать сентиментальные поп-хиты (с привкусом R&B) или бодрые речевки рэперов. Вкусы сменились, но «Хардыы» — одна из ведущих групп якутской волны — существует поныне. Играет шероховатую музыку — то ли «деревенский панк», то ли звуковой аналог ар-брюта. Простодушный напор и непричесанный саунд отличает «Хардыы» от более рафинированных команд (таких как «Чороон», «Чолбон» или «Айтал» — с их склонностью к созерцательной психоделике). Де-факто группа так и осталась любительской. Участники кормятся, как умеют (творчество — страсть, а не поденный труд), концерты нерегулярны — приработок, а не доход...

Автор с первых же кадров выводит зрителя из зоны комфорта. На экране — нетрезвый, немолодой человек. Седые лохмы разминулись с шампунем и гребешком. Осоловелый взгляд туманят пьяные слезы. И это главный герой картины? Знакомьтесь: Гаврил Колесов, по прозвищу Ганнибал (образовано от усеченного имени — Ганя). Якутский рокер, лидер группы «Хардыы» («Шаг»), житель села Майя. Режиссер Иван Кривогорницын не боится навлечь на себя гнев моралистов, предъявляя объект своего наблюдения без прикрас — непрезентабельным, несуразным. Ставит себе непростую задачу — создать непарадный портрет.

Форма определяется материалом. Визуальный строй «Ганнибала» вполне соответствует безыскусному стилю сельской рок-группы, негламурному образу жизни ее фронтмена. Из письма автора фильма:

«Снимал на DV кассеты, в формате 3:4. Хотелось подчеркнуть тесноту, в которой проходит жизнь Ганнибала, бытовую неустроенность. Так получилась грязноватая, серая и мягкая картинка».

Режиссер готов смириться с операторским браком вроде снежинки, растаявшей на объективе, если герой в этот момент приоткрывает свое естество, обнажает сокровенные стороны самобытной натуры.

Толчком к созданию фильма стала круглая дата: в 2013-м Гаврилу Колесову исполнилось 50. Иван Кривогорницын начал снимать — для местного телеканала — краткий очерк о юбиляре. Посмотрев отснятый материал, режиссер отказаться от замысла «датской» телепрограммы, решил продолжать наблюдение за героем. Работа над документальным проектом затянулась на пять лет:

«Я — земляк Ганнибала, уроженец села Майя. Знаю его с детства. В группе «Хардыы» играли мои приятели, одноклассники. Потому мне доверяли, меня вообще не стеснялись. Не могу сказать, что наблюдение было непрерывным. Один год я снимал неделю, другой — три дня, потом две недели. Было сложно — своя работа, семья, дети, другие проекты».

Любое повествование (будь то казенное личное дело, живописный или литературный портрет) строится как система акцентов и умолчаний. Камера следует за Ганнибалом по пятам, проникает в общественные пространства (в кабинет службы занятости, зал сельского клуба, больничную палату), в жилища его приятелей, в репетиционные помещения, сопровождает ватагу друзей-собутыльников в совместных прогулках по улицам заиндевелой Майи. Нет в кадре только его родных. Как сообщает финальный титр, Ганнибал — отец пятерых детей, дед десяти внуков. Но семейный очаг в этом кино — табуированная территория. Возможно, разгадка странной лакуны таится во фразе, брошенной вскользь. Ганнибал, приехав в Якутск, дает интервью столичному телеканалу. Упоминает о семейных проблемах. «А у кого их нет!» — обрывает гостя редактор программы (не стоит порядочному якуту выносить сор из избы). Так или иначе, частное пространство героя ограничено в этом кино кругом его друзей, соратников по рок-группе, миром «мужских забав» (где творческий пыл и кураж то и дело подкрепляются алкоголем).

Ганнибал не похож на солидного «деятеля искусств». Водка, мат, презрение к власть имущим (и к местным начальникам, и к тем, кто восседает в Кремле). Череду возлияний, однако, не стоит воспринимать как апологию беспробудного пьянства — в картине хватает безалкогольных кусков. Жизнь даже сильно пьющих людей состоит не из одних лишь застолий. Исподволь проступают потаенные смыслы: во время сходок приятелей Ганнибала (репетиций, попоек, бесед), сборища непрезентабельных чудаков осеняет благодатный дух вольности. Автор и герои его свободны в ценностном выборе — житейском, нравственном, творчеством. Этот подход размывает строгие оппозиции: верно/не верно, норма/эксцесс, созидание/саморазрушение.

Антитезой рокерскому раздолбайству можно счесть образ мысли одинокого инвалида (Ганнибал изредка заглядывает к нему). Истерзанный болезнью немолодой человек верит в чудесное исцеление. Молится русскому Богу, изучает паранаучные тексты в популярных газетках о ЗОЖ. Обливается на морозе холодной водой, через силу делает трюки китайской гимнастики. Бедолага (характер в сущности трагикомический) стойко сносит невзгоды, цепляясь отчаянно за свою не слишком счастливую жизнь. Стремится быть правильным в помыслах и поступках. Но чуда с ним не происходит: скончался до завершения съемок, сообщил мне режиссер.

Погоню за сиюминутными удовольствиями порицает любая религия. Ганнибал сотоварищи транжирят отведенный им срок, живут — как живется, без зауми и возвышенных заморочек. Но в интенсивности проживания каждой минуты и проявляется истинный смысл их немудреного бытия.

Два шоковых эпизода трансформируют образ центрального персонажа: фигура меняет масштаб. Неказистый мужик становится вдруг персонажем мифологического порядка — медиатором в ситуации «перехода» (вроде шамана — связующего миры).

Живые сталкиваются со смертью. Отношение к ней — этический тест. Группа «Хардыы» осталась без бас-гитариста — скончался от сердечного приступа. Режиссер детально фиксирует похоронные ритуалы, камера без стеснения изучает лицо покойника. Ганнибал произносит прощальную речь. А ведь недавно еще он потешался над незадачливым собутыльником: боли в груди тот излечивал водкой. Режиссер стыкует контрастные эпизоды: за концертом (выплеск творческой эйфории) следует скорбный кусок — похоронный обряд.

Ганнибал трезв. Собран и строг. Он провожает товарища в последнее путешествие. Обещает помнить усопшего, пока бьется сердце. Новичку не будет скучно в мире ином — встретит много друзей. А после паузы добавляет: «Тебе повезло» (умер в своей постели, не был другим человеком убит).

Ганнибал повредил плечо. Операцию на ключице делают под местным наркозом. Разъятая плоть, осколки костей, хирургический инструмент — все крупным планом (рефлекс — сразу зажмурить глаза). Пациент — как ни в чем не бывало — беседует с операционной бригадой. А когда врач просит рокера спеть — тот исполняет один из своих хитов. Язык не слушается певца, но Ганнибал не желает сдаваться. Хлипкий немолодой человек не обделен ни мужеством, ни упорством. Герой способен превозмогать боль.

Портрет Ганнибала — это портрет поколения (самой бескомпромиссной его части). Да, Ганнибал задержался во временах своей юности, на рубеже 80-х — 90-х годов. Старится, не взрослея. Питает презрение к казенщине и фарисейству. Чурается официоза (в стенах канцелярий ему некомфортно). Сохраняет верность привычному образу жизни, исходному музыкальному стилю. Разлад с житейской реальностью помогает решить алкоголь — эликсир раскрепощения (эйфории).

При этом он вовсе не кажется лузером. Возможно, играет с эпохой в прятки, но не бежит со временем наперегонки. У него — своя правда, свой заповеданный путь. Режиссер добивается неожиданного эффекта, соотнося эталонные «истины» наших дней с личными приоритетами персонажа. Нацеленности на успех противопоставлена самоценность, погоне за миражом актуальности — самодостаточность.

В финальных титрах приводится трагический список — даты смерти почивших уже, участников группы «Хардыы». Один был избит и замерз насмерть в 1999 году, другой погиб в поножовщине в 2005-м, третий умер от остановки сердца в 2016-м, четвертого в 2018-м сгубил инсульт. Очевидно: земной век деревенским рокерам укоротило пристрастие к алкоголю. Цена высока — за пропуск в «пространство свободы» люди расплачиваются судьбой.

Появление такого дерзкого фильма, как «Ганнибал», — значимый прецедент в документальном кинематографе этнических регионов России. Якутский режиссер Иван Кривогорницын раздвигает границы дозволенного — привычного круга тем, нарративных схем, стилистических приемов.

Неигровое кино национальных республик доныне пребывает в тени дидактической журналистки, покорно воспроизводит устоявшиеся стандарты телевизионных и даже газетных жанров. Преобладают этнографические зарисовки, краеведческие очерки, портреты — для местной «доски почета». Сберегаются стереотипы советских времен: документальные фильмы воспринимаются в регионах как средство пропаганды «позитивного опыта» — достижений, успехов, заслуг, как способ репрезентации культурного достояния — наиболее респектабельных образцов (отражаются предпочтения локальной элиты). Неоднозначности принято избегать, болезненные проблемы сглаживать, социальные коллизии нивелировать, межличностные конфликты обходить стороной. Логика киношников такова: «нас и так мало», «своих показываем красиво» — нельзя давать «жизнь врасплох», нельзя предъявлять чужакам изнанку общинного бытия, представлять отчий край и свой самобытный этнос в недостаточно выгодном свете. Иван Кривогорницын смог обойти табу, сумел преодолеть инерцию бесконфликтного благодушия.

Фильм участвовал в конкурсе федерального фестиваля «Россия» (Екатеринбург). Получил специальный приз — «За любовь и сострадание к человеку». Не соглашусь с красивой формулировкой. В этом кино много пьют и часто ругаются матом, но оно — не призыв о «милости к падшим». Иван Кривогорницын сделал картину про верность призванию, про человеческое достоинство, про обязательства творческой личности перед своим неуемным талантом.

Ремесленник торгует умением, шамана ведет его дар.