Таланты и подписчики: фильм «Волевой подбородок» документирует цифровую ярмарку тщеславия

Название «Волевой подбородок» почти жестоко в своей иронии по отношению к главному герою фильма Лизы Менделуп, 16-летнему (на момент начала съемок) Остину Тестеру из захолустного Кингспорта, штат Теннесси. Жизнерадостный тинейджер с прической как у Джастина Бибера заглавной метонимией сведен к одной черте своей смазливой внешности, но эту редукцию проводит не режиссерка Лиза Менделуп, а прежде нее сам Остин. В одной из первых сцен фильма он приходит на сеанс в планетарии, в глазах юноши отражаются звезды: Остин мечтает увидеть мир, но ни разу в жизни даже не летал на самолете. Единственным способом выбраться из Теннесси для него оказывается традиционный, который по-русски называют «торговать лицом», только обновленный в соответствии с эпохой. Остин хочет стать интернет-знаменитостью и с этой целью ведет прямые эфиры на платформе YouNow: там он рассказывает быстро растущей фанбазе его широкой улыбки и пушистых ресниц, что нужно верить в себя и идти за мечтой, и тогда успех и счастье не заставят себя ждать.

Фильм Менделуп прежде всего интересен как антропологический документ — окно в мир видеоблогеров и стримеров, загадочный для большинства людей, не принадлежащих к поколению Z, оно же «цифровые аборигены» (digital natives). Герои фильма, большая часть которых явно родилась уже в нынешнем веке, не очень понимают противопоставление «реальной» и «виртуальной» жизни, на мир они смотрят через камеру айфона, причем через фронтальную. Остин интуитивно знает, с какого ракурса селфи получаются лучше и как держаться в кадре видеочата. Свою жизнь в Теннесси он изображает этакой сельской идиллией, но камера Менделуп видит чуть больше, чем подписчики Остина, — его старый дом на отшибе, заполненный кошками, тесную спальню, которую он вынужден делить со старшим братом (они даже спят в одной постели), его мать-одиночку, которая в интервью раскрывает невеселую историю их семьи.

Действие «Волевого подбородка» в основном разделено между двумя локациями, во всем друг другу противопоставленными: кроме Кингспорта, это Лос-Анджелес, куда Остин отправляется за мечтой, деньгами и славой. Там его берет под свою опеку Майкл, оборотистый молодой человек с голубыми волосами и стразами в сережках от Chanel, этакий Дэвид О. Селзник эпохи Instagram. В его пуле юных полузнаменитостей — еще несколько таких же, как Остин, юношей. У всех одинаковые улыбки и одинаковые чубы (двое инфлюенсеров — братья-близнецы, но этого можно и не понять, настолько похожи друг на друга герои), одни на всех жесты и выражения из мотивационных книжек: каждый говорит о том, что надо идти за мечтой и быть самим собой, ведь каждый человек так уникален.

Природа популярности этих героев не совсем обычна: они — профессиональные знаменитости, и хотя Майкл называет подопечных принятым в шоу-бизнесе термином talent, никаких талантов они, собственно говоря, не имеют. Инфлюенсеры встречаются с поклонницами — исключительно девочками пубертатного возраста — и даже ездят в турне, но не поют, и не танцуют, и не выступают с речами. Остин завоевывает юные сердца просто тем, что он есть, его медиаобраз лишен содержания: он — знак самого себя, собственного присутствия на экране смартфона или на сцене клуба. Девочки-подростки готовы ехать из другого города, чтобы посмотреть на него «настоящего»; Менделуп интервьюирует посетительниц шоу, их истории в основном печальны — неполные семьи, травля в школе, одиночество. И Остин продает им простую радость, которой они лишены в повседневной («реальной») жизни, — чтобы красивый парень им улыбнулся и, если повезет, сфотографировался с ними в обнимку. На плакатах в руках фанаток перед сценой написано «Я люблю тебя» и «Обрати на меня внимание».

Надо сказать, что все это совершенно невинно и инфантильно: культура инфлюенсеров, кажется, лишена сексуального содержания. Так, во всяком случае, получается у Менделуп — не исключено, что она не хочет обострять тему, поскольку фанатки Остина сплошь несовершеннолетние. От фильма и вообще остается ощущение, что свой критический потенциал он не раскрывает. Сцены, в которых Остин произносит за кадром пустопорожние речи об успехе, пока солнечные лучи ласково освещают его кудри на фоне открыточных видов, наверное, замышлены как пародийные. Но дистанция к героям не всегда заметна, и понятное сочувствие, которое у режиссерки вызывает детская наивность Остина, иногда приводит к ощущению, будто и сам фильм принимает логику глянцевого мира калифорнийских селебрити. В этом «Волевой подбородок» сближается с фильмом «В поисках Евы» о берлинской секс-работнице и инстаграм-модели: та тоже кажется режиссерке Пии Хелленталь настолько трогательной, что это вредит серьезному разговору. Что касается Менделуп, то ее работа интересна именно как экскурс в жизнь зумеров, но не как ее исследование. В последней трети фильма режиссерка как будто пытается превратить его в портрет Остина, его личную драму — но для этого дистанция, наоборот, слишком велика. Остин конструирует себя из отражений и изображений, намеренно превращает себя в знак без плана содержания, и фильму едва удается заглянуть за его глянцевую поверхность.