Тени забытых предков: «Дом Дракона»

 «Дом Дракона» обернулся странным, скрипучим на поворотах предприятием с дурацкими титрами, с необычным могучим нарративом, который начинает раскрывается где-то с середины, и с безусловно выразительным визуальным стилем, удивительным образом делающим сам сериал похожим на дракона.

Разумеется, когда смотрим первую серию, хотим того или нет, осознанно или нет, мы подгружаем, дорисовываем в голове все, что уже знаем про этот мир, богатый на смыслы, подтексты и образы (спасибо, Джордж Р. Р. Мартин) — из книг ли, из сериала-предшественника ли, из мемов ли. Фамилия Таргариен — не пустой звук, и неизбежные мурашки возникают на пронзительном открывающем титре: за 172 года до Дейнерис… А еще — когда в первых же кадрах дракончик деловито пролетает над знакомой нам Королевской Гаванью, а прохожие и ухом не ведут.

У первого сезона «Игры престолов» не было такой роскоши, ему надо было завоевывать любовь с нуля (мало кто из зрителей тогда читал Мартина) — что ему с блеском удалось. «Дом Дракона», конечно, не виноват в этом шлейфе, но поначалу кажется, что авторы будут лишь эксплуатировать старые достижения, например, когда маленькая еще Рейнира на одной ноте повторяет (за Дейнерис, копию которой из нее, кажется, хотят сделать) — а давайте отправим драконов решать все проблемы.

Где-то до четвертой серии мы наблюдаем странную, даже заурядную дворцовую драму. Таргариены могут летать, а сами сидят по комнатам. Мир сузился до этих комнат, коридоров, низких потолков, хрупких макетов вместо настоящих полнокровных городов, до скучных разговоров и унылых выяснений отношений. В героях трудно опознать что-то архетипическое — где Тирионы и Джейме Ланнистеры? Перевелись на земле вестеросской.. Мы толком не знаем, что за отношения у короля Визериса и его зама Отто (актеры к тому же чертовски похожи друг на друга), мы точно не знаем, почему Визерис против здравого смысла решает жениться на Алисенте — от большой любви, от скуки и тоски, назло всем?

Однако в четвертой серии происходит переломный момент, как ни странно, связанный с сексом. Деймон приглашает племянницу исследовать мир и себя — гулять ночью по городу, смотреть спектакль о своей же жизни, заниматься любовью, и господи, они уже готовы сделать это… тут мы вспоминаем, что они же Таргариены! Могут себе позволить. Но распаленная Рейнира все же возвращается домой одна и невероятно понятным, каким-то пронзительно жизненным жестом тут же соблазняет своего охранника.   

И понеслось.

Главное богатство сериала — его странные, парадоксальные, немного головокружительные скачки во времени. У «Дома Дракона» вдруг появляется свой мир, свой образ, своя тема, звучащая не только в нарративе. Некоторые недостатки вдруг оборачиваются достоинствами. То, к чему, казалось бы, подталкивали авторы вначале, уже расплескалось, рассыпалось, ушло. Вот маленькая Рейнира, которая так хотела стать королевой, менять порядок вещей, уже большая, уставшая, а отец все еще жив, все еще король (вспоминается Карл III), а жизнь идет и идет и нам ее никто не вернет. Что можно делать в таком мире, как этот? Вести переговоры, интриговать, рожать детей — кто-то умрет, кто-то сойдет с ума, кто-то… Что если у тебя трое детей, а если пятеро, а если шестеро? А если есть от первого брака и еще от второго? А если они не поладят между собой? А если поладят? А если…

Наслоение и пересечение этих личностных, семейных и политических перипетий уводит от конкретных персонажей (для поколения детей актеры меняются так быстро, что мы все равно не успеваем к ним привыкнуть) к более абстрактной теме — попытке уловить всю тяжесть и объем жизни. И тогда неважно, почему Визерис женился на Алисенте — от большой любви, от скуки, от тоски, назло всем? А, все одно. В какой-то момент он называет ее именем своей первой жены, и все становится понятно.

С другой стороны, эти же наслоения дают ощущение хрупкости бытия. Сегодня ты мощный Таргариен, а завтра тебя настигает болезнь. Сегодня у тебя есть наследник, а завтра нет. Сегодня все кажется понятным и простым, а завтра все рушится. Поэтому больше интриг и союзов, больше браков, больше детей. И вот вся эта махина сломя голову летит во времени, с одной стороны, какие-то события кажутся вечностью, а с другой — прошло уже десять лет. Это сочетание хрупкости и тяжести, быстротечности и неповоротливости тоже напоминает природу драконов.

Как всегда роскошно воссозданы повседневность и быт, которые нужно было придумать так, чтобы они смотрелись единоутробными с миром «Игры престолов», и в то же время отличались от него, как, скажем, отличаются в нашей вселенной начало XXI века и конец XIX. Женщины носят древнегреческие украшения, у Рейниры словно древнеславянский наряд на свадьбе, столы ломятся от еды, которая тоже выглядит какой-то древней, нездешней. Быт настолько осязаем, что начинаешь думать, а как пахнут драконы?

И что-то драконье есть в изображении вообще. Тяжесть нависающих сводов, кирпичных стен, отблески огня в темных комнатах-пещерах, красно-коричнево-черных, как таргариеновский флаг. Доспехи Деймона — словно застывшая лава, а все в антураже драконье-морского дома Веларион напоминает утерянный подводный мир с его резными морскими коньками и изогнутыми наутилусами. Каждый кадр покрывает словно медная патина. Мы как будто смотрим на искуснейший рисунок пером сквозь мутное стекло, дымное, розово-коричневое, цвета сепии. Смотрим на анархических забытых предков, которые ко времени серьезного и собранного Джона Сноу станут уже почти неправдоподобными легендами, соединяющими, как Одиссей и Ахилл, мифы о богах и героях с нашей повседневностью.

Перед создателями стояла задача показать, что же такое Таргариены в своей естественной среде обитания, чем они все-таки отличаются от других домов. Правильный Джон Сноу, воспитанный Старками, не смог вступить в интимные отношения с родной теткой, а Рейнира с Деймоном вместе только расцветают. Поначалу актер Мэтт Смит кажется слишком собой, чтобы стать хорошим Таргариеном. Но его выразительная внешность переплавляется в нечто особенное, принадлежащее исключительно этому миру. Деймон молчалив и непредсказуем, может ни с того ни с сего напасть и убить, а потом замереть, уйти, передумать, валяться пьяным где-то под забором или петь песни дракончику. Чистый незамутненный хаос. Когда Рейнира врет как в последний раз, оправдываясь за буйную ночь, или когда изо всех сил защищает своих очевидно рожденных не от мужа детей, она делает это с такой лихой аморальностью, что диву даешься. В этом есть какая-то первобытная человечность, прекрасная безвозвратная червоточина, которая делает нас не столько Таргариенами, сколько просто людьми. Поэтому сочувствуешь и болеешь, разумеется, за «черных», а не за псевдоправедных «зеленых». Рейнира при этом знает главную истину этого мира, выстрадала: «Не мы выбираем судьбу, а она нас». Уже по-шекспировски не хочет корону, которая тяжело ложится на нее в финале: но нет покоя голове в венце«Генрих IV», акт 3, сцена 1, перевод Бориса Пастернака..

Драконы — хочется перечислять их по именам просто ради красоты — Сиракс, Караксес, Мелеис, Арракс — за первый сезон как будто не стали полноценными героями, оставаясь лишь средством передвижения и достижения целей. Но в финале тема судьбы находит пронзительный ответ и поддержку в том, как вдруг оживает один из драконов, совершая роковой для всей саги поступок — неожиданно перегрызает глотку своему маленькому собрату и его крошечному наезднику. Это иллюзия, что мы управляем драконами, говорил Визерис. В следующем сезоне последствия придется разгребать всем — и драконам, и Таргариенам, одинаково хаотичным, могущественным и хрупким.