Цинизм под видом оптимизма: «Треугольник печали» Рубена Эстлунда

Сильно упрощенный синопсис «Треугольника печали» мог бы звучать как: «Толпа богачей на роскошной яхте пытается не утонуть в лужах собственной блевоты, пока волны жидких фекалий не выносят часть отдыхающих на необитаемый остров». На деле все, конечно, сложнее. Здесь и размышления о двойных стандартах, и сатира на классовое неравенство, и политические остроты, и критика капитализма, и закулисье модной индустрии.

В прологе к фильму режиссер Рубен Эстлунд проводит краткую фэшн-лекцию о разнице «хмурого» и «задорного» бренда. Чем дороже продукт, тем очевиднее должно быть презрение к покупателю. И напротив — чтобы продать товар подешевле, нужно больше улыбаться. По этой аналогии напрашивается параллель между последними работами режиссера. Если «Квадрат» — Balenciaga, то «Треугольник печали» — H&M. В первом случае режиссер снял кино для кучки эстетов, во втором — нацелился на более широкую аудиторию. Оба фильма получили главную награду Каннского кинофестиваля, а это прямое доказательство того, что двукратный лауреат «Золотой пальмовой ветви» может работать как с авторским, так и с массовым кино.

Новый фильм режиссера — это не просто «бренд подешевле», но и выгодное предложение — «три по цене одного». Покупаешь робинзонаду со сменой ролевых моделей — бонусом получаешь язвительную сатиру на высший свет и актуальную драму о двойных стандартах. Три истории — три вершины эстлундской сатиры. А чтобы не было разочарований, постановщик заведомо дает инструкции к просмотру — расслабьте свой «треугольник печали», так называемую межбровную зону. Нахмуренный вид, как в рекламной кампании от кутюр, для просмотра этой комедии точно не подойдет. Зато не обремененное тяготами жизни лицо, как в массмаркет-каталоге — совсем другое дело.

В привычном стиле шведский кинорежиссер и сценарист продолжает издеваться над своими героями, помещая их в условия бесконечных дебатов и выяснений отношений. В первом акте пара моделей Карл (Харрис Дикинсон) и Яя (Чарлби Дин) ссорятся из-за того, кто должен оплачивать счет в ресторане. Как и супруги в «Форс-мажоре», герои не могут прийти к общему решению и по-разному воспринимают ситуацию. Спор из-за денег плавно перетекает в разговор о стереотипных гендерных ролях и заканчивается бурным скандалом. Ресторан, такси, лифт — три точки треугольника драмы. Постановщик ехидно насмехается над конфликтующей парой. Ирония здесь даже не в том, что зарабатывающая в три раза больше инфлюенсерка Яя бесстыдно манипулирует парнем, а в том, что буквально одну сцену назад модель участвовала в пафосном фэшн-показе с кричащими на заднем плане лозунгами «Все равны» и «Дамы вперед». Карл в этой истории, впрочем, не лучше. Парень считает себя несчастным феминистом и думает, что борется за равноправие, но его, казалось бы, устойчивое отношение к гендерным ролям в итоге оказывается шатким. Своими принципами он скоро готов будет пожертвовать ради нескольких упаковок соломки.

Особую дерзость Эстлунд демонстрирует во второй части фильма, рассказывая злобный анекдот о богачах на лакшери-яхте. В объектив режиссера попадают чокнутые русские во главе с «королем дерьма», пара британских пенсионеров — торговцев ручными гранатами, парализованная немка в инвалидной коляске, сверхбогатый лысеющий кодер средних лет и модели из первого акта. Отдыхающие становятся жертвой сначала испорченных деликатесов, а затем и враждебных пиратов. А еще в этой части ненадолго появляется Вуди Харрельсон в образе капитана-марксиста, который не желает покидать каюту из-за сильного похмелья. В истории «Яхты» Эстлунд продолжает гнуть линию с равноправием, но на этот раз не между мужчиной и женщиной, а между представителями разных социальных классов. Жена богатого русского, сделавшего себе имя на продаже удобрений, заставляет весь экипаж «наслаждаться моментом» и вынуждает остановить работу ради купания работников. Идея принудительного счастья, разумеется, обречена на провал. Персонал надевает плавки и купальники без особого энтузиазма и шлепает на водную горку, как на каторгу, с единственной целью — удовлетворить прихоти этих «странных богатых русских».

Продолжая раскачивать лодку, Эстлунд медленно подводит зрителя к апогею всего фильма — эпизоду с массовым отравлением гостей на капитанском ужине. Настолько утонченной и изящно выдержанной сцены с фонтанирующими из разных отверстий аристократами мир еще, пожалуй, не видел. Катания по полу в луже собственной блевоты и гейзер взрывающих сантехнику жидких экскрементов превращаются в настоящую хардкор-симфонию. Особенно хороша в этом эпизоде работа оператора с укачивающими наклонами камеры, создающими иллюзию шторма.  

Цинизм под видом оптимизма продолжается и в третьем акте, когда часть выживших после кораблекрушения оказывается на необитаемом острове. Среди песка и моря равноправием, увы, тоже не пахнет. Пусть «ролексы» и драгоценности здесь не имеют веса, добиться авторитета можно иными способами. Например, умением развести костер и поймать рыбу. Так и происходит смена иерархии: «капитаном» на острове становится «менеджер по туалетам». Уборщица устанавливает на острове матриархат и одомашнивает альфа-самцов. Теория о том, что все люди равны, снова терпит фиаско. Неутешительный вывод, который делает постановщик, заключается в том, что равенство иллюзорно, и с этим остается только смириться.

Лицемерие фэшн-индустрии, двойные стандарты, фальшивые ценности — все это режиссер критикует увлекательно и изящно. «Треугольник печали», может, и не лучший фильм Рубена Эстлунда, но точно самый зрительский. Циничная комедия с грубым юмором и первоклассной сатирой на все и сразу — именно то, на что сегодня не жалко потратить время.