Возвратное рабство: «Продукты 24»

«Продукты 24» — игровой дебют Михаила Бородина (участник конкурса «Панорама» 72-го Берлинского фестиваля) — вполне можно рассматривать как продолжение его же документальной ленты Cotton 100%, показанной на «Артдокфесте». И там и там исследуется проблема современного рабства, уходящая корнями в архаические пласты сознания/социальных практик/способов производства, лишь очень поверхностно втянутых в структуру глобальной потребительской цивилизации.

Автор родом из Узбекистана, так что несчастная эта постсоветская деспотия, где люди на ручном сборе хлопка зарабатывают 15 тысяч сумов (260 рублей) в день и откуда уехать, вырваться из нищеты — мечта каждого, служит в его картинах своего рода моделью, позволяющей разглядеть, как рабство в XXI веке трагически и неуклонно воспроизводит само себя.

Соотношение игрового и документального в «Продуктах 24» — вопрос интересный. С одной стороны, Бородин всячески подчеркивает художественную природу высказывания, насыщая картину символами, снами, видениями, тщательно выстраивая картинку и заливая происходящее галлонами призрачного, химерического, неонового «вырви-глаз» света. С другой — центральная пространственная метафора: хлипкая, колышущаяся занавеска с надписью «Служебное помещение», отделяющая кромешный ад рабства от невинной, привычной, удобной потребительской повседневности, и слепящий искусственный свет, заслоняющий от взгляда опасные трещины идущего по швам ненадежного мира, документальны. Полыхающая в ночи вывеска «Продукты 24» на фасаде унылой советской многоэтажки, переливающиеся дешевым счастьем автоматы со жвачкой, потусторонний свет из холодильников, сияющий аквариум, где плавает обреченный карп, — все это не придумано, не сконструировано, все это — реальность. Равно как и безумное сияние двухметровых электрических маков, торчащих из грязи в сцене, где героиня, вернувшись на родину, пытается отыскать своих потерявших жилье и переселенных в трущобы родителей.

Что же касается сюжета, он тоже на 90 процентов документален. В основе картины нашумевшая история «гольяновских рабов», о которой много писали в начале 2010-х. Был (и есть) в Москве милый небольшой магазинчик по адресу Новосибирская, 11, откуда в 2012 году активисты правозащитного движения «Альтернатива» (ныне объявленного в России «иноагентом») освободили девять женщин и трех мужчин, некоторые из них были в рабстве более десяти лет. У всех этих людей были отобраны паспорта, они жили при магазине, питались просрочкой, за работу им не платили, в город не выпускали. Попытки сбежать заканчивались тем, что прикормленные менты возвращали жертву, которая подвергалась показательным избиениям. Рабов принуждали к сексу. Женщины рожали детей, которых у них отбирали, так что судьба иных младенцев ужасна, а других и вообще неизвестна. При всем том магазин до сих пор работает. Владеет им все та же хозяйка — Жансулу Истамбекова. Рабский труд там по-прежнему процветает, а из 12 освобожденных в 2012 году рабов судебную борьбу продолжает лишь одна из пострадавших — Бакия Касимова (она, кстати, снялась в фильме в одной из ролей и выступила в роли негласного консультанта картины). Все остальные предпочли не участвовать в съемках.

Почему?

Фильм «Продукты 24» — попытка ответить на этот вопрос.

И строится он по канонам классической пятиактной трагедии.

Акт 1. Экспозиция

Все начинается с эпизода мусульманского свадебного обряда — никах — в тесной подсобке продуктового магазина. Беременная невеста — Мухаббат (непрофессиональная исполнительница Зухара Сасынзбай), которую насильно «венчают» с таким же бесправным рабом по имени Бек (Толижон Сулейманов). Сразу же после окончания обряда Мухаббат, держась за живот и хватая ртом воздух, отправляется обслуживать посетителей. Наглый алкаш обсчитывает ее на какую-то мелочь. Она спешит за ним к двери: «Мужчина, там не хватает!» Он отталкивает ее: «Пошла вон!»

Итак, Мухаббат — классическая жертва в плену у «дракона». В его роли — Жанна (Людмила Васильева) — владелица магазина. Грузная блондинка с помятым лицом: черные веки, томно-фальшивые интонации; курит кальян, пьет как лошадь; втягивает в пьянство всех остальных; рассуждает, что грех надо прикрыть, а то Бог накажет, — исчадие ада. Жанна привечает ментов, снова и снова подкладывает под них юных девочек и с затаенным сладострастием слушает доносящиеся из подсобки стоны и крики. Ее опьяняет безраздельная власть, завораживает насилие. Побег изнасилованной Мавлюды (Асель Тютюбаева) приводит в бешенство и, когда менты возвращают ей жертву, она заставляет все прочих избивать несчастную, а в конце собственноручно загоняет ей в ногу огромный гвоздь. Стигматизация. Апофеоз насилия, в котором замазаны все, включая и несчастную Мухаббат. 

Акт 2. Восходящее действие

Мухаббат рожает мальчика. Держит младенца возле себя под прилавком, кормит между делом, истерически защищает от зашедшей вместе с покупательницей и унюхавшей ребенка любопытной собаки. Однако в один прекрасный день ребенка у нее забирают. Жанна, получив новое пополнение рабынь из Узбекистана, одну из них назначает нянькой, и всех детишек из магазина перемещают в квартиру, куда не пробьешься, не достучишься. Мухаббат в истерике набрасывается на Бека: «Зачем ты ей отдал ребенка?!» Затем в отчаянии уходит в никуда, бродит между каких-то сияющих неоном ларьков. Оголодав, охолодав, почти уже возвращается в магазин, сияющий в ночи адской вывеской «Продукты 24», но находит все же приют в подъезде, где сталкивается с хозяйкой той самой любопытной собаки — Светланой (Люся Королькова).

Акт 3. Климакс

Светлана — женщина из другого мира, где человек хоть в какой-то степени защищен, где существуют права, закон, бюрократические инстанции, на которые не грех надавить, а также НКО, которые занимаются правозащитой. У Светланы свой бизнес «Товары для души» — торговля поющими чашами, рожками, гуслями и прочим ассортиментом из серии «Путь к себе», — и ей хватает уверенности совершить некий ряд разумных действий, чтобы выдернуть Мухаббат из ее безнадеги. В узбекском посольстве, правда, довольно тухло — чиновник равнодушно бубнит: «Звоните родным, пускай присылают справку из местной администрации». Зато в шелтере правозащитной организации, куда Света притаскивает несчастную Мухаббат, героиню выслушивают, организуют бесстрашную атаку на магазин и вызволяют оттуда дюжину бесправных рабынь. Отважным правозащитникам удается даже вызволить каких-то детей. Но не сына Мухаббат. Его не находят. Так что приходится бедняжке возвращаться на родину одной, без него.

Акт 4. Падающее действие

Возвращение Мухаббат в родные пенаты отчетливо напоминает путешествие в «царство мертвых». Перед отправкой поезда из Москвы в Ташкент, который должен отвезти Мухаббат на родину, какой-то парень катит по перрону обитый досками гроб и пытается договориться с проводником: «Возьми отца, брат!» В поезде — сон Мухаббат — по проходу в плацкартном вагоне бредет тощая высоченная в черном Смерть, которая походя забирает с живота Мухаббат новорожденного ребенка. Блондинку-смерть сменяет прозаический проводник, спрашивающий документы, но, когда он уходит, по вагону тянется стадо галдящих гусей.

Дома, на родине Мухаббат, царствует вялая, невыносимая «жизнесмерть». Отец героини умер, дом снесли, мать ютится в какой-то хибаре, болеет. Главное ее беспокойство: «Ты, доча, приехала, тебя зарегистрируют, квартплату поднимут». Работы нормальной нет. Только хлопок. Чиновник из местной администрации, щедро опрыскивающий растения в своем кабинете, проявляет, правда, мужской интерес — зовет второй женой. Но это, видимо, совсем уже жесткое рабство. К тому же выясняется, что маме нужна операция — ампутировать ногу. Пилу купить, лекарства по списку — два миллиона сумов (заработок на хлопке, напомним, пятнадцать тысяч). И, помыкавшись, потыкавшись туда и сюда, Мухаббат сдается — звонит Жанне. Глухой, сиплый, пропитой голос: «Я знала, что ты ко мне приползешь».

Акт 5. Развязка

Кладбище. Мухаббат хоронит мамину ногу рядом с могилой отца. Сцена с матерью, которая сидит на полу, трет и трет морковку (видимо, на продажу). «Может, останешься? Справимся как-нибудь». Но Мухаббат, похоронившая, предавшая себя, непреклонна. Она отправляется снова в Москву, в рабство к Жанне, и прихватывает с собой — в качестве дани «дракону» — еще трех ни о чем не подозревающих узбекских девчонок. Финал: она обнимает ребенка. Голос Жанны за кадром: «Скажи тете Мухаббат «Пока-пока!» Нам пора…»

Почему?

Чтобы объяснить этот квест героини, придется привлечь одну из влиятельных концепций «психологии развития» — концепцию «спиральной динамики» (СД). Ее создатели Клер Гревз, Дон Бек и Стив Кован представляют траекторию социопсихологической эволюции в виде спирали, актуальный, «нижний» виток которой состоит из шести ценностных мемов (цМемов).

Первый — «бежевый», где превалируют ценности элементарного поддержания жизни; собственно, это даже и ценностями нельзя назвать — доразумный, дочеловеческий уровень, мир грудных младенцев и лежачих, беспомощных стариков. Второй — «фиолетовый», на котором преобладают ценности рода. Третий — «красный», или уровень «стенькоразинского» анархического насилия. Четвертый — «синий», где ценностью становятся закон и порядок. Пятый — «оранжевый»: процветание, конкуренция, престижное потребление и успех. И шестой — «зеленый»: экология, солидарность, правозащита, толерантность, мультикультурализм...

Героиня фильма соприкасается (по ходу действия) со всеми цМемами — от «бежевого» (потерянный младенец, беспомощная мама) до «зеленого» (помогшая ей правозащитная организация). Но заканчивает она свой путь в точке рабства — в той точке, где пульсирует воспаленная связка «фиолетового» и «красного». И дело тут не в «генетическом рабстве» или «особенностях менталитета». Базовая потребность Мухаббат — остаться человеком, то есть спасти от смерти мать и сохранить связь с ребенком. И эту потребность не может удовлетворить никто, кроме Жанны. Да, «оранжевая» Света и «зеленая» «Альтернатива» героиню поддерживают, помогают, но точечно, ситуативно: делаем все, что можем. А у «красной» Жанны есть для этого и ресурс, и кровная, горячая заинтересованность. Она питается чужой болью, чужой беспомощностью, для нее это источник сладчайшей власти, значимости и бесовского кайфа. Прямое насилие, ложь и шантаж — ее возможность ломать, топтать, растлевать, унижать и запугивать личность.

Да, человечество, веками существовавшее в структуре «фиолетовый»/«красный»: смерды — бояре, крестьяне — самураи, лохи — бандиты, — в последние десятилетия существенно гуманизировалось и помягчело. Да, прямое насилие ныне уже не в чести и ценность человеческой жизни повысилась. Да, каждый вроде как может приобрести себе телефон с интернетом, футболку, штаны и бургер. Стихия глобального потребления связывает наш мир, но, как выясняется, это крайне ненадежная связка. Цивилизация потребления заметает под ковер гигантские анклавы бесправия и насилия, и злая, безысходная, копящаяся в них энергия рабства/насилия может в любой момент разнести в клочья весь наш привычный, комфортный мир. Само не пройдет, не развяжется, не рассосется. Это зло не лечится ни развитием технологий, ни доступностью информации, ни общим повышением ВВП по палате.

И что делать?

Увидеть, осознать, ужаснуться и выдернуть с корнем. В финале фильма вся многоэтажка с пристроенным к ней сияющим адским магазинчиком «Продукты 24» взмывает в воздух, отрясая комья земли.