Я выбираю себя: «Покемон. Детектив Пикачу» как бестиарий суеверий

«Покемон. Детектив Пикачу» Роба Леттермана случается в альтернативной реальности, где испокон веков человечество уживается не с постылыми животными, а с покемонами — зверушками занятных суперсил. Сама цивилизация застыла аккурат между благословенным масскультом 1980-х и вожделенными 2020-ми с их гладкими формами и убер-мегаполисами, в которых перемешались все мировые столицы (из-за яйцеобразного небоскреба Мэри Экс игриво выглядывают пальцы Москвы-сити). В одном таком городе-саде под именем Райм Сити оказывается 21-летний страховщик Тим (Джастис Смит), который должен расследовать смерть отца при помощи разговаривающего пикачу (Райан Рейнольдс / Петр Гланц) в характерном головном уборе Шерлока Холмса. Точнее, разговаривает пикачу только с ним, остальные жители слышат привычное «пика-пика». Поиски отца тоже лишены флера добросердечных отношений: папа-трудоголик и сын отдалились друг от друга после смерти матери.

Уже по зачину понятен весь запланированный терапевтический эффект этой экранизации видеоигры от Nintendo. Пикачу не только детектив, но и семейный психолог, и зверушка-поводырь, и тотемное животное, и птица-говорун, и обаятельный сайдкик, и ходячая икона масскульта, которой достаточно приделать шапочку, чтобы начать перепродавать к премьере. Тема daddy issues (проще говоря — проблема отцов и детей) превратилась в такой универсальный ответ на все вопросы в мировом и даже российском кинематографе, что эта риторика приобретает налет комического. Как и в «Шазаме», у отношений Тима с отцом есть линия-дублер: построивший Райм Сити богатей и филантроп Клиффорд (Билл Найи), страдающий от невозможности передвигаться без кресла на колесах, мечтает подружиться с покемонами, чтобы научиться у них «эволюционировать в лучшие версии себя». При этом его родной сын — большая шишка в городе, заведующая местным телевидением, — видит только худшую версию папаши: одержимого эгоцентрика, который уделял покемонам больше внимания, чем чаду.

Так как это клише десятилетия, не стоит вдаваться в приятные убаюкивающие мантры («Не вини себя») или перечислять удачные шутки, которых тут хватает. Есть, разумеется, и про мастурбацию — как без нее в фильме, где треть экранного времени отведено поиску R-газа (оргазма?) робким юношей в компании девушки, чья главная черта — любовь к красному, а тотемное животное — псайдак (утка, у которой вечно болит голова, а суперсила — изматывающая психологическая атака).

Этот кинематограф может сколько угодно прикидываться добрым и ласковым, но ему не скрыть характер грезы, низводящей всех окружающих до унылых функций. Несложно увидеть во всех этих похождениях не столько городское фэнтези или фантастику в альтернативной вселенной, сколько заполошный сон начинающего взрослого, которому по всем фронтам не хватает душевного, и буквально, тепла. Как работают батареи в жилище Тима, не сообщают, но карьерные перспективы не греют точно, родителей, считай, нет, на личном фронте перемирие, а покемон-напарник, который в этом измерении водится у каждого, — тоже как-то не нарисовался.

Отношение человеческой и виртуальной (во всех смыслах) реальностей, в сущности, и есть ключевой аттракцион «Детектива Пикачу», хоть это и ловко замаскировано очередным складом отсылок к кинематографу 1980-х, скромным обаянием нуара, а также шутками и утешением. Если вспомнить мультсериал «Покемон» (1997 — наше время), то начинается он со сцены из одноименной видеоигры, на которой основан (аналогичный эпизод есть в титрах фильма Роба Леттермана). Затем узкие границы ретро-кадра расширяются — и вот боевые монстры оживают, перенесясь в реальность мультсериала. Однако и это еще не настоящий мир: минуту спустя выясняется, что десятилетний Эш наблюдает поединок по телевизору.

Такой виртуальный эффект матрешки присутствует и в «Пикачу» — как в кадре, так и в глазах смотрящего. С одной стороны, это буквально ожившая видеоигра, мир победившего Pokemon GOРолевая мобильная игра, позволяющая почти взаправду ловить покемонов: для этого используется геолокация и дополненная реальность — прим. ред., но существующий испокон веков (есть довольно нелепые наскальные рисунки). Самый эпичный эпизод картины, напоминающий землетрясение, отсылает к древнему поверью, что Земля держится на спинах огромных черепах. Следующий космогонический элемент этой мультреалити — могущественный покемон Мьюту, способный манипулировать любой материей и даже вселять разум человека в тело покемона (про его способность превращать воду в вино ничего не сообщается). Несмотря на то, что Мьюту создали в лаборатории, он вполне богоподобен: как и какой-нибудь Годзилла, он — всемогущее порождение конфликта между человеком и существующим порядком бытия. И если не демиург, то хранитель этой несчастной реальности.

Вместе с тем попытка сделать покемонов реалистичными (хотя Пикачу периодически выглядит как кукла из ламповых сказок Джима Хенсона) создает эффект очевидной инородности разноталантливых существ в мире людей. Так, бросается в глаза, что они не веселая замена обыкновенному зверью, а воплощенные человеческие эмоции или потребности, отчего-то прикидывающиеся самодостаточными существами. Потому-то местным жителям и проще разговаривать с питомцами, максимум способными повторять собственное имя или мило попискивать, чем друг с другом.

В японской культуре похожие создания именуются бакэмоно (что созвучно), а всевозможные духи — ёкаи — хорошо известны по творениям Хаяо Миядзаки. Применительно к окружающей высокотехнологичности даже иронично, что цивилизация вновь вернулась, в сущности, к поверьям, где человеческие черты и религиозное понимание природных или других глобальных процессов принимает форму живого существа.

Оно, однако, и не удивительно: новая реальность — виртуальная, информационная и культурная — изолирует человека не только от окружающих, но и частично от самого себя. А наедине с собой человек оказывается скоплением суеверий, страхов и нужд — даже не цельной (кино)вселенной, а зачастую сборником осколков очень разных реальностей, которые непросто склеить в единое целое. Эклектичная современная культура не столько стремится найти компромисс, сколько готова общаться со зрителями сценками-мемами, где экологическое, религиозное, мифологическое, психологическое и интимное соединяются по принципу миров в скандинавских сказаниях. Можно найти дорогу и в скучный обычный Мидгард, но, быть может, там мы уже не будем никогда.