Фильм-победитель ММКФ-2018, самая титулованная картина якутской кинематографии под названием «Царь-птица» режиссера Эдуарда Новикова наконец-то появилась онлайн на сайте SakhaMovie.ru. Егор Беликов писал об этом фильме еще в итоговом номере журнала «Искусство кино» за 2018 год и уже тогда назвал его одним из лучших российских за означенный период.
На карте отечественного кино якутская киноиндустрия — явный анклав, как и сама Саха, почти не соединенная регулярным наземным сообщением с остальной страной.
Неизвестный нам мир живет где-то там, по ту сторону никогда не стихающей метели. В Якутске, немаленьком, кстати, городе даже по общероссийским меркам, есть такая экзотическая, по нашим стандартам, услуга, как распиловка мяса. Даже городские якуты, оказывается, хранят зимой мясо в тушах и при надобности просто отпиливают в специальном сервисе нужный для готовки кусок.
Между всей Россией и Якутией — не только климатическая/температурная разница. Есть что-то более глубинное — историческое и культурное. Россия, уверенная в своей исключительной миссии, подразумевает Якутию своей частью. Но вот что интересно: в разных интервью якуты, в том числе те, которые заняты в сфере культуры, констатируют, что скоро, вследствие глобализации и тотальной китайской ассимиляции, немногочисленные дальневосточные народы с их культурами будут безжалостно перемолоты. Говорят спикеры об этом и на русском языке, и на якутском. Важным, хотя и не определяющим, как мы поймем позже, событием для якутов стало покорение Сибири и Дальнего Востока российским государством. Завоевание происходило волнами. Последняя волна — приход советской власти, хотя правильнее будет сказать, что это был гостевой визит идеологии Ленина-Ульянова к якутской вечности. О перманентных последствиях именно этого визита и снят фильм Эдуарда Новикова «Царь-птица», один из лучших российских фильмов 2018 года, так и не вышедший в общероссийский прокат.
Впрочем, фильму это нисколько не мешает: якутские картины давно катаются по международным фестивалям, а также бьют кассовые рекорды, правда, исключительно внутри Республики Саха. Это опять же к вопросу о том, что якутский кинематограф оторван, отделен от того, что мы называем российской киноиндустрией. Предыдущая работа Новикова — картина «Айыы уола» («Посланник небес»), совершенно неизвестная за пределами Саха, но очень важная там. Это такой якутский «Высоцкий. Спасибо, что живой» в хорошем смысле: крупнобюджетный, насколько это возможно в национальных масштабах, байопик о певце Александре Самсонове, умершем в 20 лет от болезни крови, но ставшем иконой. Его песни напоминают одновременно о том же Высоцком, а еще — о Цое, Бутусове, Петкуне, Шатунове, Митяеве и Майкле Джексоне. Видимо, все национальные кумиры типологически схожи. Слова песен в фильме, к сожалению, субтитрами не переведены, хотя, с другой стороны, как можно перевести, например, Цоя на английский? Его можно петь только на русском (см. «Лето» и международное восприятие этого фильма на Каннском фестивале). Мы не узнаем, что якутский «посланник небес» принес своему народу, всем остальным россиянам, это, видимо, не нужно. Так же, как не требуется и якутское кино широкой зрительской аудитории. Пока не требуется.
«Царь-птица» — ключевой, даже программный якутский фильм. В нем нет ничего буквального, ничего чрезмерного, ничего нарочитого. Лишь абсолютный минимализм, но не стерильный, а идентичный. В то же время это кино совсем не «сказки-легенды-тосты». К нему не получится испытывать чисто натуралистический, этнографический, фольклорный интерес. Его смысловое пространство куда богаче идеологически.
Среди вечных снегов, белых, как бумага, лишь бедный лес, хибара и неожиданно раскидистая лиственница. В хибаре дед с бабкой — Микиппэр (Степан Петров) и Оппуос (Зоя Попова). Из костра посреди хибары бесконечно поднимаются к небесам яркие искры. Старики, словно те же искры, чей полет предопределен природой, доживают свой век, ведут убогое хозяйство, держат скотину. Однажды на лиственницу садится величавый орел, невесть что забывший в зимней глуши (его, как любовно указано в титрах, «сыграл» беркут по кличке Тумара). Он будто не отсюда, он посланец иного мира, другого, высшего разума. Старики сначала бранятся на злую, по их мнению, птицу, которой незнамо чего надо, затем, чтобы не разозлить ее, начинают ее подкармливать.
Но на дворе 1930-е годы, и вездесущая советская власть попытается оказаться в центре этой незатейливой истории. Во дворе появятся красноармейцы из местных в нелепых буденовках. Они придут и заявят старикам, которые слушают их с мудрой покорностью, что настают новые времена.
«Новая власть говорит о равноправии женщин. И о том, что надо отделять коровник от жилья»,
— выпаливает еще совсем юный, неоперившийся комсомолец. Советская власть в лице соседских парней выглядит комично. Она приходит со своим уставом в чужой монастырь, все донельзя упрощает. Из этого универсального упрощения, принесенного на штыках революции, проистекает и трагический финал фильма.
Старики озабочены Царь-птицей: как бы ее не прогневить, как бы умаслить, умилостивить. Во время второго визита красноармейцы решают проблему в два счета. Они просят у старика его ружье и убивают орла метким выстрелом. Оставляют остолбеневшему Микиппэру съежившуюся тушку могучей птицы и требуют сохранить: они заберут ее позже, чтобы сделать чучело и выставить его в школе. Именно этот внезапный и решительный финал поднимает авторскую метафору на уровень исторического приговора советской власти с ее склонностью сложное упрощать и снимать проблемы через расстрел. Нет человека — нет проблемы.
Но это будет в конце. А на протяжении всего фильма до его финальной точки мы будем вовлечены в сложнейшие заботы четы стариков. Чтобы выпроводить орла, а точнее, чтобы понять, что же символизирует его визит (чего хотят духи, проще говоря), старики приглашают шамана. Танец шамана смонтирован параллельно со съемкой орла, машущего крыльями: якуты не так уж далеки от духов, которым поклоняются, и живут с ними скорее в соседстве, чем у них в подчинении. А стоит приглядеться к одеянию прорицателя — и можно увидеть на нем бляху с двуглавым орлом, царским гербом. Да, именно орлом и именно двуглавым: может, подразумевается, что (царь-)птица действительно посланник небес и другой головой смотрит туда, куда нам не дано. А может, и нет тут мистического подтекста, и это лишь напоминание о том, что якутское сознание инерционно, и в 30-е годы прошлого века царская корона присутствует в нем наравне с примитивными верованиями в одушевленность зверей и птиц.
Но не эта деталь представляется в «Царь-птице» первостепенной (хотя можно хвататься за что угодно в бескрайнем, как тундра, и при этом, что удивительно, лаконичном фильме). Сценарист картины Семен Ермолаев, адаптировавший для кино рассказ якутского писателя Василия Яковлева (в русском переводе этого текста пока нет, но обещали издать), поменял в первоисточнике немногое, по его словам. Кроме ожидаемого содержательного расширения истории, добавления некоторых сцен, важнейшим изменением представляется православие героев.
Якутское двоеверие со стороны выглядит как попытка соединить несочетаемое — монотеистическую религию, принесенную на якутский берег очередной волной ассимиляции, и языческие верования, куда более древние. Старик и старуха по сюжету отчего-то упрямо собираются праздновать Рождество и даже достают из ящика иконы, но им мешает недобрая птица, которая потом даже селится в их доме, выбрав место в красном углу, где положено быть христианским образам.
Как Микиппэр и Оппуос совмещают язычество и христианство? Возможно, для них эти понятия находятся на совершенно разных уровнях восприятия. Нетрудно заметить, что в фильме старики столь осторожно относятся лишь к орлу, ибо это не просто птица, а Дух. Остальную природу вокруг они используют, насколько это возможно, для пропитания.
В якутском кино традиционная экологическая парадигма выглядит чужеродно: для вчерашних язычников было бы глупостью отдельно проговаривать, что природу надо беречь. В Якутии очень сложно самому уберечься от природы. Стихия в этих широтах навечно останется доминантной, и человек никогда не будет в силах ее приручить и с ней совладать. Поневоле приходится поклоняться Большому Брату, а не бороться с ним. Именно Брату, не всегда доброму и справедливому, но родному.
Поэтому старики так носятся вокруг орла, который не подает никаких признаков сверхразума. Он больше напоминает эдакого пернатого кота, который непрерывно просит есть. Ну а если даже великого и вечного Духа, то живущего по соседству и пришедшего за миской супа.
Православие же для стариков значительно более метафизично, чем домашние верования.
Выходит, якуты сильнее любых ассимиляций. В их мире, в природном экстремуме, все так же живут духи, которых надо умилостивить и уговорить, и так будет всегда. После траурного, но парадоксально духоподъемного финала хочется думать, что даже китайцы, которые, по мнению якутов, в недалеком будущем нагрянут в эти земли, не смогут здесь ничего изменить. Остается лишь добавить, что советская власть ушла из республики, словно ее и не было, а на ее месте появилось кино. Государственная компания «Сахафильм» создана в 1992 году, а уже в 2018-м она выиграла — благодаря «Царь-птице» — главный приз Московского международного кинофестиваля.
Читайте также:
К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:
Google Chrome Firefox Safari