100 лет «Кабинету доктора Калигари»: рождение немецкого кино, пророческий образ Гитлера, оскал капитализма

Картина «Кабинет доктора Калигари» была снята в Берлине в 1919 году. В прокат она вышла в 1920-м. Сотрудники Государственного киноархива ФРГ восстановили фильм в том виде, в каком он предстал перед тогдашними зрителями. Копия, которую мы увидели, вирирована — каждый кадр ее своеобразно окрашен. (Именно такими и были некоторые ранние немые фильмы.) Показ «Калигари» сопровождался исполнением музыки, специально написанной композитором Джузеппе Беге и вступающей с изображением в особое взаимодействие. Функцию тапера взял на себя отличный, высокопрофессиональный коллектив — камерный оркестр Молодой немецкой филармонии (дирижер Марк Андреас).

Я, наверное, один из немногих, кому довелось присутствовать на первом просмотре «Кабинета доктора Калигари» в нашей стране. Произошло это в 1922 году. Таким образом, я прожил больше 60 лет под впечатлением от этой картины.

Фильмы стареют быстрее, чем произведения других видов искусства. Зрителям, которые собрались на просмотр сегодня (зал был переполнен, и это очень отрадно), многое могло показаться в картине наивным, топорным и даже нелепым, потому что «Кабинет доктора Калигари» был сделан почти 70 лет назад. Это отчасти имело место, но только отчасти.

На проходившем в 1956 году в Брюсселе форуме кинематографистов «Калигари» был признан одним из 12 лучших фильмов мира. Я считаю, что это даже не одна из 12, а одна из пяти поворотных картин в истории мирового киноискусства. Я подчеркиваю — поворотных, а не самых значительных. Такими фильмами, кроме «Калигари», с моей точки зрения, являются «Нетерпимость» Гриффита, «Золотая лихорадка» Чаплина, «Броненосец «Потемкин» Эйзенштейна и «Сладкая жизнь» Феллини. Повторяю: только поворотными, а не лучшими, на мой взгляд. Были фильмы не менее, а, может быть, даже более значительные. Например, «Чапаев» братьев Васильевых, «Правила игры» Ренуара и его же «Великая иллюзия», «Гражданин Кейн» Уэллса, «Расёмон» Куросавы.

Однако, как мне представляется, именно пять названных мною фильмов, противореча друг другу, споря друг с другом, определили свои направления в киноискусстве. И без «Калигари» не существовало бы современного кинематографа — так же, как его не было бы без «Нетерпимости» или «Потемкина».

В 1919 году Германия переживала крайне тяжелое время. Удивительно, что в этой атмосфере упадка и деградации родилось блестящее киноискусство. Конечно, кинопромышленность в Германии существовала и раньше. Но большого значения для культурной жизни страны немецкие фильмы не имели, они не могли соперничать с итальянским или американским кино. Постепенно одна за другой стали выходить картины (снятые отчасти под влиянием более передовых кинематографий), которые выделялись из общего потока и тем привлекали зрительскую аудиторию. И вдруг появился фильм, не имевший ничего общего с ранее известными направлениями в кино, — это и был «Кабинет доктора Калигари».

История создания картины причудлива. Сценаристы Карл Майер и Ханс Яновиц задумали публицистическую ленту, они стремились к достоверности в изображении событий и предполагали, что личные впечатления, отношение к войне — а они были настроены антимилитаристски — найдут свое отражение в сугубо реалистическом кинопроизведении.

Но студия «Декла» не располагала достаточными средствами для постановки масштабного реалистического фильма. Продюсер Эрих Поммер пригласил для работы над «Калигари» тогда еще мало известного молодого режиссера Фрица Ланга. Тот предложил авторам сценария свой вариант начала и конца картины — эпизоды в сумасшедшем доме, против которых Майер и Яновиц бурно возражали. Однако Ланг в этом споре одержал победу. К сожалению, ему не пришлось снимать фильм: незадолго до того режиссер поставил большую картину о сыщике, и прокатчики требовали от него продолжения. Поэтому Ланг с сожалением взялся за детектив, а Поммер поручил «Калигари» режиссеру, совершенно не пригодному для сюжета, сочиненного авторами сценария. Роберт Вине — так звали этого режиссера — был известен как постановщик салонных комедий и мелодрам, к кинематографу он относился довольно цинично. Но в то же время Вине славился своей эрудицией, интересом к культуре прошлого и настоящего: например, он собрал первую в Европе коллекцию африканской деревянной скульптуры, которая оказала впоследствии ощутимое влияние на развитие европейской скульптуры. Вине согласился работать над «Калигари» — ему было практически все равно, что снимать. Понятно, что своей необычной, принципиально новой для кино формой лента эта обязана не ему: своеобразие изобразительного строя картины определило прежде всего участие в съемках художников-экспрессионистов: Германа Варма, Вальтера Райманна и Вальтера Рерига.

Родившийся в самом начале десятых годов XX века (среди основоположников его назовем Кандинского и Кокошку), экспрессионизм к моменту создания фильма проник и в литературу, и на сцену, и в музыку. Это нервное, резкое, не совсем здоровое, но интересное течение в искусстве по-своему запечатлело болезненное, кризисное отношение человека к действительности.

Но, возвращаясь к истории создания «Кабинета доктора Калигари», замечу, что художники-экспрессионисты, работавшие над лентой, не смогли бы воплотить в жизнь свои идеи, если бы не одно обстоятельство, хорошо знакомое каждому кинематографисту, но неизвестное широкой публике. А именно: в Германии в те годы существовал жестокий лимит на электроэнергию. Съемочной группе было отпущено ее так мало, что снять ярмарку, которую по сюжету нужно было построить в ателье, становилось решительно невозможно. Тогда художники обратились к Поммеру с невероятным предложением: написать декорации на холсте таким образом, чтобы и свет, и тени также были не настоящими, а нарисованными — ведь речь в фильме идет о сумасшествии. Фантастическая трактовка сюжета казалась художникам вполне допустимой. Декорации должны были стать не трехмерными, а плоскостными.

Поммер сначала воспротивился: кино чужда подобного рода условность. Однако художники сумели его убедить. В результате на экране появился образ ирреальной действительности: невероятные улочки, проходики, мостики, крыши — действие разворачивается в некоем искривленном пространстве, в изломанном мире.

Условные декорации определили и особенность поведения в них актеров. Исполнители главных ролей Вернер Краус и Конрад Фейдт принадлежали к театральной школе Макса Райнхардта. Позже их имена стали легендарными, но тогда они только начинали свою кинематографическую карьеру. Фильм «Кабинет доктора Калигари» их, собственно, и прославил.

Макс Райнхардт вовсе не был чужд новым течениям в искусстве, и его театр имел дело с драматургией экспрессионизма. Однако в кино новая специфическая манера игры родилась вместе с «Калигари», поставившим актеров в невиданные доселе условия. Все было непривычным, революционным для экрана: грим, костюмы, искривленные формы пространства.

Когда картина была закончена, Поммер категорически заявил, что это провал, однако он его не стыдится. После первой демонстрации «Кабинета доктора Калигари» берлинские газеты вышли с заголовками: «Родилось немецкое киноискусство». И оно действительно родилось: фильм купили все кинематографические державы, в том числе США, которые в то время редко покупали европейские ленты. Критика, зрители, профессионалы — все были потрясены, никто ничего подобного не видел. Тогда же «Калигари» был показан и у нас в стране.

Теперь коснусь наших отношений с немецким кино. В 20-е годы между нашими кинематографиями шел несомненный творческий спор. Хотя, конечно же, у нас были совершенно разные ориентиры. Многое из того, что характеризовало тогдашнее немецкое киноискусство, было нам, советским художникам, глубоко чуждо: к примеру, весь этот набор чудовищ, убийц и сумасшедших, которые заполнили экраны в Германии. И в то же время мы не могли не признавать за немецким кинематографом огромного числа важнейших эстетических открытий, своего интересного стиля, уроки которого необходимо было учитывать — в чем-то возражая, споря, но учитывать.

Нас, группу ФЭКС, очень часто обвиняли в заимствованиях у экспрессионизма: экспансивный метод игры, пристрастие к световым эффектам и черным кускам. Даже сюжеты «Шинели» и «С. В. Д.» многим казались близкими искусству экспрессионистов. Но мы не подражали — хотя бы потому, что Гоголь появился задолго до «Калигари»; правда, и он не отрицал своего родства с немцем Гофманом.

Нужно было учитывать опыт разных киношкол мира. Нам, например, очень нравилась кинематографическая манера Гриффита, но это вовсе не значит, что мы ее воспринимали целиком и полностью. Шведская и датская школы начала века тоже были явлениями в искусстве. Все эти разнообразные художественные направления в конце концов и создали кинематограф, каким мы его знаем сегодня, — и без «Калигари» не было бы ни Бергмана, ни Хичкока, ни еще многих и многих режиссеров.

«Кабинет доктора Калигари» до сих пор звучит современно, это как нельзя лучше доказали просмотры в июне этого года. Фильм носит отчетливый социально-политический характер. В нем гневно осуждается война. Существуют люди, владеющие банками, заводами и фирмами и посылающие других убивать и умирать за их интересы, — в XIX веке этот тип социальных отношений стал господствующим. Итогом таких отношений и явилась Первая мировая война.

Полусумасшедший доктор Калигари подчиняет своей воле сомнамбулу и дает ему в руки нож, чтобы он шел убивать по заказу, — Калигари есть, таким образом, ипостась войны, против которой протестует фильм. Недаром Гитлер и Геббельс, придя к власти, объявили «Кабинет доктора Калигари» и всю серию картин, снятых под его влиянием, вредными, одиозными, порожденными духом антигерманизма и т. п.

В своей известной книге «Психологическая история немецкого кино. От Калигари до Гитлера» Зигфрид Кракауэр стремится показать, что Калигари — это пророческий образ Гитлера. Такая трактовка представляется мне не вполне верной. Калигаризм шире гитлеризма. Калигари — оборотная сторона не гитлеризма только, но капитализма вообще, империализма, посылающего людей на смерть, на убийство. Гитлер сам уродливое порождение капитализма.

Германия не один раз оказывалась историческим плацдармом калигаризма, и в этом смысле мне кажется особенно плодотворной инициатива работников Дюссельдорфского института киноискусства и прежде всего его директора Клауса Эгера, благодаря которой москвичи смогли познакомиться с «Кабинетом доктора Калигари». Контакты между странами, между культурами необходимы. Именно они помогают лучше понять друг друга и в конечном счете сохранить мир.

«Кабинет доктора Калигари» — явление истории кино. Изучение истории чрезвычайно важно, у нас же этим часто пренебрегают: меняют акценты, затушевывают целые эпохи, замалчивают школы и направления. В результате в современном советском кино слабеют художественные течения. История влияет оттуда, издалека, влияет на всех нас. Вот почему показ «Калигари» в Центральном Доме кинематографистов имел огромное значение. Обнаружился гигантский интерес профессионалов и широкой публики к прошлому, в котором мы находим опору для нового и, надеюсь, блестящего будущего нашего киноискусства.

Показ «Калигари» в Москве произошел в переломный для советского кино момент. Меняется отношение к творчеству, к профессии. К руководству Союзом кинематографистов пришли новые люди — хотя, возможно, слово «новые» и не слишком удачно — они успели многое сделать в кино. Отрадно, что они искренне заинтересованы в том, чтобы советский кинематограф вышел из застоя, чтобы в корне изменился киноклимат в стране. Немалую роль в этом, мне думается, призван сыграть и наш Дом кино, теперь Дом кинематографистов, который должен превратиться в авторитетный творческий клуб, в киноуниверситет, в профессиональную лабораторию.

Парадоксально, что Москва — почти единственная в мире столица кинематографического государства, где нет музея кино. Создание такого музея — тоже одна из главных забот союза. Музей поможет становлению мастеров экрана, поможет и становлению зрителей — требовательных, широко осведомленных, грамотных.

Многое может дать на этом пути и организованная Союзом кинематографистов серия регулярных тематических и монографических показов фильмов по истории киноискусства. К примеру, ретроспектива лент Бастера Китона, чье 90-летие мы отмечаем в этом году.

Таким образом, просмотр «Кабинета доктора Калигари» в Центральном доме кинематографистов — это не просто единичное мероприятие: он знаменует собой поворот в отношении к истории кино, в стратегии развития кинодела в нашей стране.

Записала А. Лаврова