«Блевожесть» Люцифера Валентайна: кино на крови и желудочном соке

Люцифер Валентайн появился на андеграунд-сцене в 2006-ом году и шокировал ее своим хоррором «Бойня блюющих куколок». Под подростково-несерьезным названием скрывался новый, сверхрадикальный кинематографический поджанр vomit gore («Блевожесть») — авторская пародия на снафф и мокьюментари. Важно понимать, что такое кино не обременено вопросами окупаемости, прибыли и даже признания, а значит может позволить себе осветить самые табуированные темы. Четыре фильма «Блевожести» («Бойня блюющих куколок», «Выблеванная жертва», «Тошнотная камера медленных пыток» и их приквел «Чёрная месса нацистского секс-мастера») показали насилие настолько грязно, что сделали из Валентайна звезду европейского подпольного кино.

Его путь к столь одиозному титулу осмыслен. Кинотеатрального проката у этих фильмов нет и не будет, на фестивалях их не показывают. Да и массовый зритель смотреть на неудержимую жестокость не станет. А для маргиналов и садистов в картинах Валентайна чрезмерно много социальных размышлений и сюрреалистичной режиссуры. Видимо, по задумке, отстранившись от самого понятия успешности, «Блевожесть» должна была стать связующим звеном между плотским омерзением и возвышенным эстетическим переживанием.

Эстетика безобразного

Девочка в кадре озабочена не детским вопросом: «Что она будет делать со своей жизнью?» Как существовать в мире, который скоро откроется для нее? Ведь ничто не ломает человеческую личность, как неизбежный процесс превращения ребенка во взрослую особь. Главная героиня «Бойни блюющих куколок» Анджела (Амеара ЛаВей — псевдоним актрисы отсылает к видному идеологу сатанизма Антону Ла-Вею) вырастает в «особь» в самом жалком смысле. Она употребляет наркотики, бесконечно курит и зарабатывает на жизнь проституцией. Возвращаясь домой, она большую часть времени проводит в компании унитаза — картинно пытается выгнать из желудка и кишечника грязь, которую вогнала в себя за день. Анджела лелеет мысль о самоубийстве и мечтает захлебнуться в ванной. Помочь ей закончить страдания вызывается Люцифер — в отличие от Бога, он Анджелу не оставил. Пройдя акт инициации, девушка попадает в руки маньяка, который принимается разрезать Анджелу на мелкие кусочки — через кровь и мясо она наконец-то обретает спокойствие и расстается со своей жизнью, не задумываясь, что ей предстоит извечное страдание в Аду.

«Блевожесть» часто сравнивают с другими, более известными образцами треш-культуры: «Сербским фильмом» или «Гротеском» Кодзи Сираиси. Их сходство на первый взгляд неоспоримо — эмоциональный зритель легко ставит фильмы в один ряд по критерию жестокости. Однако насилие в большинстве случаев не является в этих фильмах первоосновой и служит дополнительной силой вовлечения зрителя в экранную реальность. Убрав из «Сербского фильма» все шокирующие сцены сношений, мы не разрушим кино — просто подпортим его оболочку, сохранив целым драматургический скелет. Люцифер Валентайн выстроил «Блевожесть» таким образом, что вырезать из нее насилие невозможно.

Чтобы добиться такого эффекта, Валентайн сознательно отказывается от консервативных кинематографических приемов: в «Бойне блюющих куколок» отсутствует осмысленный нарратив в обычном понимании этого слова. Наблюдатель насильно сегрегируется от реальности, погружаясь в мир, который не знает о правилах монтажа и операторской работы — все здесь звучит и выглядит так, как в кино быть не должно. Музыкальный ряд (представленный, для устрашения, самым кошмарным гулом, который можно себе представить: что-то вроде звуков Ада у недавнего фон Триера) может полностью заглушить звук бензопилы, отделяющей голову от тела. Камера выписывает тошнотворные пируэты. Сцены сменяются мгновенно и без какой-либо мотивации; изображение может на несколько секунд перевернуться или вдруг окраситься максимально неприятным кислотным фильтром.

Возникает справедливый вопрос: тогда как, и главное — зачем смотреть «Блевожесть», если она сама отторгает своего зрителя? В отличие от множества других кинофильмов, увлекающих зрителя в свою реальность, «Бойня блюющих куколок» и ее последующие реинкарнации обращаются к девиантным сторонам человеческой личности. Они позволяют взглянуть на что-то настолько противоестественное и запрещенное, что даже чувство отвращения не отторгает интереса. Зритель, как настоящий вуайерист, входит в мир сатанинских ритуалов и наркотического безумия, исследует его непостижимые законы, но только пока фильм дает ему на это права — а затем он просто изрыгает наблюдателя наружу. Как ту самую грязь из тела Анджелы. 

На подобном эффекте заинтересованности в отвратительном построена вся эстетика безобразного, перерожденная двадцатым веком в новый тип искусства. Над тем, как радикально некрасивое становится притягательным для зрителя, задумывались Бунюэль («Андалузский пёс») и Пазолини («Сало, или 120 дней Содома»). И важнейшим плацдармом отвратительного в искусстве был и остается венский акционизм.

В 1965-ом году австрийский художник Гюнтер Брус создал «Акцию», которую назвал произведением о перерождении человека. На пленку был заснят интимный процесс превращения: мужчина обмазывался краской в грязной комнате. При этом монтаж фильма был реализован таким образом, что акт творчества неизбежно ассоциируется с каким-то нечеловеческим ритуалом. Эту инфернальную манеру съемки Люцифер Валентайн с усердием отличника перенес во все свои фильмы. Режиссер также не обошел стороной переосмысление христианства — магистральную тему в творчестве венского художника.

Бог и булимия

Конечно, легко обозвать Люцифера Валентайна дорвавшимся до камеры фриком и сумасшедшим сатанистом — фильмы «Блевожести» даже начинаются со знака Бафомета, а Сатана играет в происходящем важную роль. Но где есть Дьявол — там всегда есть и Бог, который хоть и незрим, но для Валентайна очень важен.

«Бойня блюющих куколок» рассказывала историю вынужденного обращения к нечистой силе за помощью. А ее сиквел — «Выблеванная жертва» — берется за тему справедливости христианского наказания. Героями второго фильма становится целый социальный срез женщин «с низкой социальной ответственностью»: проститутки, порноактрисы и стриптизерши, уродовавшие жизнь, данную им Богом. Все они, вместе и порознь, оказываются в условном пространстве Ада — месте, которое мало общего имеет с записанным у Данте. Человек в Аду Валентайна становится палачом самого себя, незамедлительно превращается в животное, к которому не должно возникнуть жалости.

Внезапным оммажем «Выблеванной жертвы» становится привет лидеру Nirvana Курту Кобейну. Именно его музыка — к слову, в абсолютно мракобесной аранжировке — играет в Аду Валентайна. И в этот же Ад попадает фанатка Кобейна, убившая себя из любви к звезде и тем самым сотворившая себе идола.

Чревоугодие и его последствия — расстройство кишечника и постоянная тошнота — святы для режиссера ничуть не меньше, чем сатанинская церковь. Желудочный сок и кровь — две константы режиссерского стиля — призваны не только вызвать неприятное ощущение в теле зрителя, но и в очередной раз олицетворить библейский мотив с современностью. Пусть богобоязненное Средневековье давно в прошлом, пусть грехи получили научные названия, но Бог и Дьявол все так же остаются непоколебимы. А вместе с ними будет стоять и Ад, в который очень просто попасть.

 В 2017 году звезда «Блевожести» Амеара ЛаВей была зверски убита в Ванкувере. Последний фильм Люцифера Валентайна, снятый без нее — «Чёрная месса нацистского секс-мастера», — строится на том, что персонаж ЛаВей был объявлен Антихристом. Должно быть, это поможет ей в далеком путешествии — полном рвоты, крови и нестерпимой боли.