После нормы: «Кодекс фриков»

Любой, кто когда-либо покупал велосипед, сноуборд или лыжи, знает, что спортивное снаряжение подбирают по росту. Разнообразие размерных сеток одежды тоже напоминает, что людей нельзя помещать в универсальные рамки. Необходимость учитывать все грани человеческого разнообразия кажется очевидной. Однако, — и для многих это по-прежнему звучит крайне раздражающе, — даже тот регулируемый мир, что существует вокруг нас, создавался по ограниченным и ограничивающим меркам белого цисгендерного мужчины, в свою очередь тоже ограниченного: его физическая форма должна более-менее отвечать стандартам античных статуй в их первоначальном виде (то есть до того, как время отбило им носы и руки). 

Теперь, в XXI веке, достаточно большая часть населения Земли признает эту парадигму ошибочной. Универсальной истиной становится разнообразие картин мира: на основе своего ограниченного опыта нельзя сконструировать чужую реальность, и эта реальность будет каждый раз разной в зависимости от места и обстоятельств рождения, гендера, сексуальности, цвета кожи и множества других характеристик. Кино занимается конструированием реальности и имеет больше влияния на картину мира среднестатистического человека, чем другие виды искусства, будучи наиболее доступным физически и эмоционально. При этом все сто с лишним лет существования оно преимущественно основывалось на опыте тех самых белых мужчин без физических отклонений с расчетом на зрителя из числа этих же же мужчин. 

В последние годы, с развитием ютьюба и других видеоплатформ, киноэссе стали важным инструментом критики кинематографа. Это отличный жанр, чтобы наглядно препарировать, как устроено кино, и при этом быть развлекательным. В нем легко соединить экспертный комментарий и нарезку иллюстрирующих его сцен. Повторяющиеся паттерны гораздо проще сделать бесспорно очевидными, если поставить однотипные приемы бок-о-бок. Саломе Часнофф работает в этом жанре около 30 лет.

Выпускница Северо-Западного университета в пригороде Чикаго, она посвятила академическую карьеру перформансу, театру и гендерным исследованиям. В 90-е Часнофф начала работать в формате видеоэссе и документалистики, сначала взяв фокус на женщин, и уже в 2000-х впервые затронула тему инвалидности. «Кодекс фриков» — совсем свежая работа, она вышла в 2020 году. В ней Часнофф дает слово тем, на кого в Голливуде пока все еще закрывают глаза, — людям с инвалидностью. Их голоса дополняют интервью с исследователями и кинематографистами, некоторые из которых тоже имеют физические особенности. 

За час экранного времени «Кодекс фриков» доходчиво дает понять, насколько комплексным является вопрос репрезентации людей с инвалидностью в кино. Он затрагивает не только непосредственно инвалидность, но еще пересекается с проблемами гендерного равенства и расизма. Отправной точкой стала драма «Уродцы» 1932 года режиссера Тода Броунинга о бродячем цирке, где часть труппы — люди с физическими особенностями, которых сыграли актеры с физическими особенностями. Картина провалилась в прокате, потому что массовый зритель не захотел смотреть фильм, где симпатию вызывали отличные от него персонажи, а «нормальные» герои оказывались подлецами. В 60-е «Уродцы» пережили второе рождение и стали популярны в андеграундной культуре. 

Возможно, если бы «Уродцы» сразу стали успешны, Голливуд обратился бы к опыту создания этой картины. Однако «фабрика грез» пошла по другому пути, выбрав сводить инвалидность до набора надуманных клише, которые обычно воплощает команда, где люди с инвалидностью не представлены вовсе. В результате персонажи с инвалидностью часто обслуживают эго главного героя — белого мужчины без каких-либо физических отклонений. Через контакт с человеком с инвалидностью этот герой становится добрее и эмпатичнее и меняет свою жизнь. Например, в драме «Солист» Джо Райта талантливый чернокожий виолончелист становится безработным и бездомным из-за шизофрении, но сюжет дает проявить себя не ему, а белокожему журналисту, герою Роберта Дауни — младшего, который помогает музыканту («белый спаситель в квадрате»).

Персонажи с инвалидностью часто служат источником вдохновения, когда очередной фильм как бы говорит зрителю без инвалидности: смотри, если он смог преодолеть себя, ты тоже сможешь. Например, как в драме «Сёрфер души» о серфингистке, которая осталась без руки после атаки акулы, но нашла в себе силы вернуться в любимый спорт. Это не только продвигает идею о том, что человек должен постоянно себя преодолевать, но и сводит людей с инвалидностью к роли, которая некоторых из них раздражает. С таким посылом легко прийти к выводу, что людям, пользующимся креслами-колясками, нужны не пандусы вместо лестниц, а мотивация встать и идти.

Инвалидность как инаковость в поп-культуре часто превращается в характерную черту злодея, как это происходит в комиксах. Значительную часть противников Бэтмена и Человека-паука составляют люди, получившие какую-то травму, изменившую их физический облик. Другое распространенное клише — слепая девушка, нуждающаяся в защите, который усиливает троп о женской слабости и несамостоятельности, уже давно разгромленный в поле феминистской кинокритики.  

«Кодекс фриков» помогает обогатить опыт взаимодействия с кино, предлагая новые углы зрения всем, который не может понять, что значит быть человеком с инвалидностью, потому что не был на его месте. Пока это ощущается как начало дискуссии, так как не дает каких-то четких решений. Новый путь репрезентации людей с инвалидностью в кино еще предстоит нащупать.