Дамиано Дамиани: оголенный провод гражданского мужества

«Каждый день бояться своей жизни означает лишь то, что ты давно уже мертв!» Престарелый судья хочет быть вне политики и привычно разбирать «бытовуху». Он отказывается от вооруженной охраны, хотя приставленный к нему полицейский бригадир Грациано недавно сам чуть не оказался жертвой случайной перестрелки. Грациано перевели в отдел охраны судебных служащих: ведь он прекрасно понимает, что бунт молодых сослуживцев ни к чему не приведет. Каждый день полицейские будут рисковать своей жизнью ради того, чтобы потом продажные прокуроры или пугливые судьи выпускали виновников на свободу. 

На момент выхода фильма «Я боюсь» (Io ho paura, 1977) Италия будет находиться в пучине политического террора, когда левые прикидываются правыми, чтобы тротилом творить свою «праведную» месть. А когда их разоблачают, оказывается, что эти теракты спонсировались правыми политиками. В том году новые взрывы и громкие убийства происходили едва ли не каждый день, и гибли обычно простые полицейские. Сближение судьи и охранника происходит в тот момент, когда бригадир, обратив внимание на деталь, полностью разрушает алиби «случайного прохожего» и раскрывает в нем жестокого убийцу. А ненужный свидетель вскоре «кончает с собой» прямо в тюремной камере, когда «расследователи» дергают за ниточку. Этот клубок приведет в опасную близость с Министерством обороны, а судья подготовит разоблачающий доклад о том, что именно отсюда спонсировался недавний теракт преступника Калигари, пустившего под откос скорый поезд. В последний же момент Грациано признается, что ему страшно, ведь у него маленькая дочь, и даже может наладиться новая жизнь, так что его имя не должно фигурировать в отчете. 

Эта картина, возможно, самая малоизвестная в фильмографии Дамиани. Она снята словно ответ на его предыдущий фильм ― «Зачем убивают судей?» (Perché si uccide un magistrato, 1975). В ней герой Франко Неро, телережиссер, в погоне за сенсационным материалом раздувает «обычное» бытовое убийство до политического масштаба. На сей раз в квартире судьи действительно раздастся выстрел, и бригадир Грациано начнет дальнейшее расследование сам. Он должен действовать как преступник, чтобы ни в коем случае не проколоться: ведь он знает обо всех деталях преступления. Впервые Джан Мария Волонте снимается у Дамиани в фильме о современности, и обладающий настоящим «инстинктом справедливости» бригадир Грациано должен сыграть в коррумпированного полицейского из фильма «Следствие гражданина по делу вне всяких подозрений» (1972) Элио Петри ― роли, когда-то принесшей актеру известность.

Когда Дамиано Дамиани писал реплику о «страхе, что съедает душу», то имел в виду себя. К тому моменту он вот уже десять лет с религиозной фанатичностью сражается с мафией. Как раковая опухоль, та возникла на теле послевоенной демократической Италии, едва оправившейся от фашистского «синдрома отмены римской империи». Коррупция, взятки, финансовая протекция, контрабанда, наркоторговля, банковские махинации ― в обществе, недавно пережившем переход от фашизма к демократии, гражданские институты подчас не успевали функционировать корректно. Так, для большинства людей политическая, судебно-процессуальная, банковская системы были темным лесом, к которому лучше и близко не подходить. Ведь там легко встретить зверя или разбойника. Змеиное гнездо, куда Дамиани влез десять лет назад, кажется, не стало меньше, а на месте отрубленной головы выросло по паре щупальцев. В каждом из своих фильмов Дамиани бесстрашно углубляется в самую чащу, в которой убийства совершаются не из подлости или героизма, а просто потому что человек помешал другому заработать большие деньги. А потом он просто исчезнет, когда труп зальют бетоном и вмонтируют в очередную новостройку, и новоявленного Спартака больше никто не найдет. Его даже побоятся вспомнить.

Дамиано Дамиани было суждено родиться между фашизмом и социалистической оппозицией. Едва Бенито Муссолини стал главой правительства Италии, как сразу принялся методично «вырезать» своих оппонентов. Когда в последний день буйной весны 1924 года будущий кинорежиссер произносит свои первые слова, секретарь единой социалистической партии Джакомо Маттеотти выступает с пламенной речью, разоблачающей фальсификации и методы силового влияния, которыми пользовались фашисты на предыдущих парламентских выборах. «Я хочу говорить не благоразумно и не неосмотрительно, а парламентарно! Существует вооруженная милиция, состоящая из граждан одной партии, перед которой поставлена задача поддержки правительства, даже если оно и не дает на это своего согласия». В Англии незадолго до этого выходит его книга «Разоблачение фашизма: год господства», в которой он осуждает конкурентов, часто политической борьбе предпочитавших криминальный террор. «Каждый день вы утверждаете, что хотите вернуть авторитет государства и закона, так докажите это на деле! В противном случае вы погубите то, что именуется совестью, моралью и разумом народа!» Предводитель оппозиции завершает свою гневную речь и требует роспуска парламента и повторных независимых выборов. В зале повисает гробовая тишина. Он выходит из зала и встречает в дверях Джованни Амендолу, одного из руководителей социалистического блока, тот пожимает ему руку: «Великая речь! Но будь у нас хотя бы половина вашей смелости, мы не оставили от них и камня на камне…» Хотя Амендола и стал первым, кто выявил методы, которыми пользовались фашисты, и назвал их совокупность тоталитаризмом, его сковывает страх. Эта липкая паутина лжи, проникающая во все сферы общества, а у каждого, кроме политической борьбы, есть семьи, которые рискуют пострадать первыми. Навстречу Маттеотти бросаются журналисты и просят опубликовать текст его речи. Он взрывается ― ведь это их работа! ― записывать речи, а то, что он говорил, было чистейшей импровизацией. Спустя десять дней Маттеотти внезапно исчезает, а его труп обнаружат только через год, когда он сам превратится в песню, что впредь будут носить на устах антифашисты. Амендола вместе с Грамши возглавили так называемый Авентинский блок, который впервые объединил левую оппозицию и попытался единым фронтом выступить против фашистской диктатуры. Символом этого объединения стала песня Povero Matteotti:

 …И умирая, 

со всем героизмом своим 

 громко кричал: «Да здравствует социализм!» 

Трусы, вы его убили! 

 Но мы, пролетарии,

 сумеем отомстить!

 Во время печально известной речи 3 января 1925 года Муссолини возьмет на себя личную ответственность за убийство политика и тем самым окончательно легитимизирует политический террор и тоталитарную форму контроля над обществом. Спустя несколько месяцев Амендолу изобьют до полусмерти 15 чернорубашечников из национальной гвардии, и он скончается от полученных травм, став следующей жертвой фашистского режима. Это было лишь начало многолетней подпольной борьбы, которая, казалось, должна была завершиться спустя 20 лет, когда падет последний фашистский оплот ― республика Сало, а Рим вновь станет открытым городом. Тогда молодой Дамиани работает рисовальщиком в журнале комиксов «Крестовый туз» и вместе с будущими легендами комиксов Хьюго Праттом, Дино Батталья и Фернандо Каркупино сочиняет серию о таинственном мстителе в маске, который в одиночку готов творить справедливость в их «обнулившемся» мире. Последней работой Дамиано в жанре комикса стал нуар «Линчеватель Богарт» ― история о частном детективе, намеренно имеющим сходство с голливудским актёром, который находился тогда на пике своей славы. Вскоре Дамиани снимет первый документальный фильм, а пока мир комиксов потерял блестящего автора.

Первый раз об убийстве Маттеотти снимут документальную короткометражку в 1959 году, а когда стенограммы его парламентских речей будут впервые опубликованы, придет время и для игрового фильма «Дело Маттеотти» (Il delitto Matteotti, 1973). Блестящее перевоплощение «тевтонца» Марио Адорфа в лидера фашистов и короткая, но блестящая роль Франко Неро, страстно воплотившего на экране речи политика. Роль Амендолы исполнил сам Дамиани — это была его единственная крупная роль в кино. Кажется, что его появление в историческом детективе ― всего лишь дань моде и прихоть постановщика увидеть в камео знаменитость. 

К этому времени за Дамиани уже закрепилось звание универсального режиссера, блестяще справляющегося с любым жанром. Когда в моде была «новая волна», он поставил «Остров Леонардо» (1962), который в легкости режиссуры не уступал дебютантам из «Кайе». Затем одновременно с «Презрением» Годара снял не менее интересную экранизацию романа Альберто Моравия «Скука» (1963). В год властвования «спагетти-вестерна» он снимает радикальное высказывание о революции, в котором предрекает ее неизбежное поражение два года спустя. Теперь же эскапистские вестерны наскучили, а одиночка с кольтом наперевес может восстанавливать справедливость не только на воображаемом фронтире, но и на улицах современных Милана, Рима, Неаполя и Палермо. И практически каждый режиссер обязательно снимет картину в духе Poliziotteschi. Дино Ризи, Франческо Рози и Марко Белоккьо верили в кино как социальный инструмент, изучали политэкономию и конституционное право. Те, кто верил в зрелищность, вроде Умберто Ленци, Руджеро Деодато или Фернандо Ди Лео — налегали на секс, насилие и автомобильные погони с кровавыми перестрелками. 

Оказалось, что на этом поприще Дамиани удается сочетать лихие визуальные «аттракционы» с притчами о том, способен ли человек устоять перед искушением деньгами и властью. Капитан Беллоди из фильма «Сова появляется днем» — чужак, который оказывается в Палермо впервые. Здешние люди не привыкли открываться первому встречному и держат язык за зубами, ведь рано или поздно самый честный служитель закона испытает искушение и страх. Сицилийская мафия — миф или модель общественных отношений? Существовала ли она в действительности или была выдумана репортерами и телевизионщиками? Франко Неро благодаря этой роли смог окончательно порвать с образом вечно живого стрелка Джанго и теперь в машине с полицейской мигалкой становится мерилом доверия к служителям закона. 

Но уже в следующем фильме «Признание комиссара полиции прокурору республики» (Confessione di un commissario di polizia al procuratore della repubblica, 1971) Дамиани заставляет нас сомневаться: даже если комиссар честно выполняет свою работу, это не значит, что прокурор не помешает ходу правосудия. «Признание комиссара» состоит в том, что он усомнился в государственной системе и стал вершить самосуд. Для обоснования этого Дамиани вводит историю профсоюзного лидера, который выносит на площадь стол и яростно обличает местного капиталиста в том, что тот обдирает рабочих как липки. Он будет говорить, истекая кровью от «случайного» выстрела, и замолчит, лишь потеряв сознание. Эта личность и станет предметом спора между мстительным комиссаром и молодым прокурором, который ничего не знает о местных порядках: ведь он чужак, а здесь люди не привыкли доверять друг другу. Последний кадр фильма ― сомнение в непогрешимости Траини в тот момент, когда он встречает своего старого учителя, Генерального прокурора республики Мальту на лестнице в прокурорском дворце и тот спрашивает: «Ну, как все прошло?» А в следующем фильме «Следствие закончено, забудьте» (L'istruttoria è chiusa: dimentichi, 1973) героя Неро отправят прямиком в тюрьму, чтобы сделать свидетелем убийства и показать, что нужно сидеть «тише воды, ниже травы» ― а то исчезнешь так же, как слишком принципиальный сокамерник. Этот фильм станет «проверкой» для прокурора Траини, который, попав сюда, уверился бы в том, что никакого правосудия не существует. И что под пытками ты сможешь поверить в любую выдумку и подписать не свои показания. Дамиани появляется в этом фильме в небольшой роли адвоката главного героя, назойливого шурина, который при встрече постоянно говорит о том, что ему нужно писать книгу о своем тюремном опыте. Главное, чтобы было побольше скандальных подробностей ― ведь по этой книге можно будет снять модный фильм. Это ироничное отношение к собственной работе совершенно естественно, ведь в тот момент убийства случались сплошь и рядом, и причины их оказывались самыми разными. Дамиани постоянно сомневался в правильности собственного метода, и его фильмография напоминает шахматную партию, где один фильм отвечает на атаку предыдущего. Сомнение Дамиани приобретает подчас религиозный масштаб и затрагивает вопросы веры. Но не в Бога, а выше — доверия к человеку. 

В этом году, приуроченная к столетию режиссера, состоялась премьера архивного фильма «Кино это не коктейль Молотова» (1978). Режиссер Гидеон Бахман снял этот фильм-портрет Дамиани для немецкого телевидения, но вскоре после начала работы превратил его в историю о том, как Дамиани снимает «политический фильм политически» вместе с коллегами Бернардо Бертолуччи и Чезаре Дзаваттини. Возможно, когда-то этот фильм доберется и до нас, а сам Дамиани, который после успел снять и вестерн, и фильм ужасов в Голливуде, и политический детектив из эпохи Христа, и фильм про поезд, везущий Ленина в весенний революционный Петроград, ― выпускает в мир еще одного борца с мафией, комиссара Коррадо Катанни, героя многолетней телеэпопеи, которая принесет режиссеру небывалую известность и будет целиком состоять из автоцитат предыдущих фильмов. И даже если комиссар не решился пожертвовать жизнью своей семьи в первом сезоне, то в следующем этого препятствия не станет вовсе. В нашей стране премьера телесериала пришлась на перестройку, а через несколько лет страна переломилась из авторитаризма к демократии, и одинокий волк Коррадо Каттани каждый вечер приходил в дома и напоминал о том, что полицейские точно победят. А еще о том, что им можно будет снова доверять. И прокурорам. И судьям. И демократия будет подразумеваться не только как экономическая свобода, но и как политическая ответственность. Тогда за окном снова наступит свобода слова и, превозмогая «страх и отчаяние в третьей империи», кто-то решится снять наше «Признание комиссара полиции прокурору республики» или «Убийство Маттеотти».