Кочевник по натуре: Тимур Бекмамбетов между поисками нового и модернизацией старого

Тимур Бекмамбетов — уникальный случай органичного синтеза родства с отечественной культурной традицией и тонкой восприимчивости к новейшим инновационным тенденциям, откуда бы они ни исходили.

В свое время будущий режиссер и продюсер с мировой известностью по настоянию отца поступил в Московский энергетический институт, но из-за своих связей с кружком художников-неформалов Лианозовской школы попал под «зачистку» перед Олимпийскими играми 1980 года. Ему пришлось оставить столичный вуз и отправиться в Ташкент, где — уже по собственной склонности — он поступил в Театрально-художественный институт им. А. Н. Островского, который окончил по специальности художник театра и кино. Техническая закваска и владение артистической профессией стали фундаментом мастера, не только понимающего толк в визуальном искусстве, но и умеющего сочетать его с революционными технологическими know how.

Работу в кино Бекмамбетов начал по прямой специальности — художником-постановщиком телефильма «Перед большой дорогой на войну» (1986-87); затем последовала служба в армии. То и другое натолкнуло на тему режиссерского дебюта: Афганская война. В 1993 году он стал соавтором сценария и сорежиссером (с Геннадием Каюмовым) полнометражного фильма «Пешаварский вальс». В основе сюжета — реальный эпизод Афганской войны: мятеж советских и афганских военнопленных (наличие наших пленных властями Афганистана, как и советскими, не признавалось) в пуштунской крепости Бадабер на территории Пакистана. По сюжету в мае 1985 года английский журналист Чарли Палмер (Барри Кушнер) и его друг — французский врач Виктор Дюбуа (Виктор Вержбицкий) — отправились в лагерь моджахедов, чтобы взять интервью у пленных советских солдат. В этот момент происходит мятеж; пленные захватили лагерь, а Палмера вместе с доктором взяли в заложники. Почти весь фильм снят как прямой видеорепортаж, который ведет Палмер. Передавая авторский голос персонажу своего фильма, Бекмамбетов и Каюмов нашли способ справиться с абсурдной ситуацией, в которую попали их герои, юные солдаты, отправленные на выполнение «интернационального долга» в чужую страну и вынужденные расплачиваться своими жизнями за участие в карательных операциях против женщин и детей. Вырвавшись из зиндана, они пытаются прорваться к своим и, связываясь с командованием по рации, обнаруживают, что их сигнал намеренно глушится: свои не желают их признавать, значит, помощи ждать неоткуда. Пленных охватывает общее безумие; они готовы убивать не только врагов, но и своих же товарищей. Зритель перестает улавливать логику событий; в кромешном огненном аду обреченные на смерть люди неразличимы. Им остается стать «наводящими мишенями» для бомбометания с советских вертолетов и погибнуть, чтобы в стратегических интересах был уничтожен лагерь моджахедов.

«Пешаварский вальс», рассказывавший об эпизоде Афганской войны, прочитывался и как метафора осиротевшего народа, покинутого родиной-матерью, которая и сама перестала существовать. Предоставленные сами себе люди, привыкшие к коллективному существованию под эгидой государства, оказались в полной растерянности от внезапно открывшейся необходимости выживать в одиночку, что толкало их на всякого рода бессмысленные, безумные поступки. Картина резко отличалась от типичного советского кино «про войну». Снятая по канонам американского экшна, «увиденная» глазами английского журналиста и французского врача, она впервые правдиво рассказала о трагической судьбе советских военнопленных в Афганистане. Вышедшая на экран в благоприятный период моды на «перестройку», картина попала в фокус внимания зарубежных отборщиков и получила призы кинофестивалей не только дома («Св. Анна»-1994, «Кинотавр»-94), но также в Карловых Варах и Сан-Ремо.

Однако затем Бекмамбетов практически до конца десятилетия выпал из большого кинематографа, занявшись новой для России индустрией рекламы и видеоклипов. Оставаясь анонимом для зрителей, в это время он сделался чрезвычайно популярным как автор телевизионных рекламных роликов. В частности, для банка «Империалъ»: в духе самого этого названия он создавал мини-театральные костюмные постановки с сюжетами из прошлого великих империй (с участием таких исторических фигур, как Иван Грозный, Екатерина II, Александр Македонский или Тамерлан), чьи реплики стали общепонятными мемами. Это был путь возвращения к зрителю, которого наше кино на тот момент потеряло, заплутавшись в лабиринтах свободы. А вехой возвращения в большую режиссуру для Бекмамбетова стал восьмисерийный телефильм «Наши 90-е» (1999). Год спустя американский режиссер и продюсер фильмов категории Б Роджер Корман, из «гнезда» которого в свое время вылетели Фрэнсис Форд Коппола и Мартин Скорсезе, Джек Николсон и Роберт Де Ниро и множество других первоклассных звезд, пригласил Бекмамбетова для съемок малобюджетного боевика «Гладиатрикс» («Арена») про гладиаторш. Проект, мягко говоря, не добавил режиссеру лавров художника (и не мог добавить — это было ясно уже на старте), но открыл ему дорогу в Голливуд (хотя Древний Рим с участием певицы Чичериной и актера Вержбицкого снимался в Ленинградской области).

«Кочевник по натуре», как он себя называет, Бекмамбетов, набравшись опыта создания худо-бедно коммерческого мейнстрима, приступил к работе над экранизацией романа-фэнтези Сергея Лукьяненко «Ночной дозор» (2004). Этот фильм стал настоящим прорывом, завоевавшим армию восторженных поклонников из числа молодежной аудитории. Взяв за основу американскую модель фантастического комикса о борьбе добра и зла («Темных» и «Светлых» сил), Бекмамбетов привнес в него славянский акцент, прежде всего благодаря лирической линии самоотверженной отцовской любви. В результате, по словам американского критика Кеннета Турана, «русская обработка традиционно голливудского материала добавила в этот избитый жанр неожиданную свежесть». Бекмамбетов мастерски сочетал такие выигрышные «комплектующие», как культовый роман, беспрецедентные в российском кино компьютерные спецэффекты и участие популярных звезд разных поколений — от Владимира Меньшова и Валерия Золотухина до Константина Хабенского и Гоши Куценко. В «Дозоре» откристаллизовался фирменный стиль Бекмамбетова: стремительный ритм и «мелкая резка» клипового монтажа, внезапно перемежающаяся рапидом. Его впечатляющая, гротескная «картинка», где сквозь реальность просвечивает некое иное бытие, напоминает по изобразительной манере живопись немецких экспрессионистов 1920-х с их дерзким реструктурированием действительности и смешением разновеликих атрибутов повседневности. Бекмамбетова тут же окрестили пионером жанра фэнтези в России, но он скромно отказывается от этих лавров, довольно парадоксально уступая приоритет в этой области Григорию Александрову с его далекими от реальности комедиями «Волга-Волга» (1938) и «Цирк» (1936), утверждая при этом, что делает ставку не на спецэффекты, а на человеческие отношения. На волне успеха и снова в духе американской (уже продюсерской) традиции было снято продолжение — «Дневной дозор» (2006).

Бекмамбетов вообще не смущается художественным «паразитированием»; он рискнул взяться даже за сиквел «священного чудовища» российского экрана «Ирония судьбы, или С легким паром» (1975) Эльдара Рязанова. И вновь свел на экране звезд прошлого (Барбару Брыльску, Юрия Яковлева) и звезд нового поколения (Сергея Безрукова, Константина Хабенского и Елизавету Боярскую). Однако фильм под названием «Ирония судьбы. Продолжение» (2007) многими был встречен скептически: без спецэффектов «русская душевность» постановщику не далась. Возможно, привыкшая к определенному раскладу аудитория не готова была принять героев, изменившихся за истекшие три десятка лет.

Зато на привычной стезе Бекмамбетова вновь ждал успех.

Еще в 1999 году Бекмамбетов основал продюсерско-производственную компанию Bazelevs Production, для которой придумал слоган:

«Мы делаем не кино, мы делаем событие».

(Крылатый лев в логотипе компании считается символом силы и владычества). Это, в частности, означает, что выпуск фильма на экран поддерживается агрессивно-креативной рекламной акцией — не только с помощью наружной рекламы, но главным образом на телевидении и в Интернете. Так, перед выходом блокбастера американской компании Universal «Особо опасен!» (2008) в Интернет был запущен рекламный вирус-ролик — о взбунтовавшемся конторском клерке, каких принято именовать «офисным планктоном». Не только обычные пользователи, но и некоторые СМИ восприняли этот сюжет как некий реальный факт, чего, конечно, нельзя сказать о самом фильме, который идеально продемонстрировал два главных выдающихся умения Бекмамбетова-режиссера: умение рассказать историю, в чем зрители убедились на примере роликов для банка «Империалъ», и умение рассказать ее визуально изобретательно, что было эффектно продемонстрировано в «Дозорах». Модная конспирологическая интрига про «ткацкий станок судьбы» и братство ткачей-киллеров в духе «Кода да Винчи» обеспечила условный флер занимательности, а участие мегазвезд Анджелины Джоли и Моргана Фримена, выданных американской компанией в пакете с бюджетом в $150 миллионов и замечательным композитором Дэнни Элфманом, добавило привлекательности фильму для тех, кто любит голливудский размах (фильм окупился дважды, собрав в мировом прокате около $350 миллионов). В роли инфантильного представителя «планктона» выступил Джеймс МакЭвой. Его персонаж поднялся на бунт против офисного «Голиафа», превратившись в киллера. Однако по-настоящему убедительным оказался на экране Константин Хабенский с его спасительно животворной водкой как неотъемлемым атрибутом типичного русского в американском кино. По словам режиссера, «Особо опасен!» — протест против внутренней покорности, обывательского самоуспокоения, и в этом плане фильм стал своего рода актуальным предзнаменованием вскоре наступившего глобального экономического кризиса. Но самого Бекмамбетова, считающего, что главная проблема миллионов россиян — неверие в собственные силы, кризис, видимо, затронул в минимальной степени. Для него всегда была важна самореализация, разумеется, с учетом внешних обстоятельств. Как сказал он в одном из интервью:

«У казахского народа, к которому я принадлежу, есть такой принцип: иди туда, где трава зеленая. Для кочевника это нормально и жизненно… Трава свежая, вкусная? Если да, то на этой земле будут пастись мои кони».

Отбросим пошлые ассоциации с валютной зеленью; как сказал Бекмамбетов в другом интервью: «Если тебя раззадоривает коммерческий успех, то тебя ожидает коммерческий провал». Ему интересна свежая, прущая из почвы, зеленая «трава». Это могут быть люди: съемки фильма о первом российском супергерое «Черная молния» (2009), корни которого он видит в русской традиции — от Ильи Муромца до дяди Степы, продюсер доверил дебютантам Александру Войтинскому и Дмитрию Киселеву. Это может быть эксперимент в мейнстриме, который для него самого превращается в авторское кино: такова история новогодних «Елок», три из которых он снимал сам. Это может быть продюсирование совсем нового, невиданного жанра: то десктоп-фильма «Убрать из друзей» (2014), действие которого разворачивается на компьютере; то выросшего из клипа Bad Motherfucker группы Biting Elbows в полнометражный фильм «Хардкора» (2015), который он через соцсети предложил снимать дебютанту в большом кино Илье Найшуллеру; то скринлайф «Поиск» (2018) опять же дебютанта Аниша Чаганти, но с традиционным наполнением хоррора или детектива. Он и сам снял скринлайф «Профайл» (2018) — про девушку, попавшую в сети обаяния террористов, и картина стала чемпионом зрительского голосования Берлинского кинофестиваля 2018 года.

Известного своей дерзостью по обе стороны океана Бекмамбетова пригласили снимать безбашенное кино «Президент Линкольн: охота на вампиров» (2012) про легендарного борца за отмену рабства. Там по ходу дела выяснялось, что аболиционизм был лишь лицевой стороной деятельности президента, а на самом деле Честный Эйб стремился искоренить кровососущих монстров, которые как раз и были заинтересованы в сохранении этой гражданской практики ради своих кровожадных целей.

Вжившись в американскую культуру, Бекмамбетов без смущения готов взяться и за другие ее иконы. Он уже спродюсировал «Войну токов» (2017) о борьбе Томаса Эдисона и Джорджа Вестингауза за право использования в Нью-Йорке постоянного и переменного токов (казалось бы — что ему Гекуба?); потихоньку подбирается к будущему opus magnum «Моби Дик». Дело, конечно, рискованное, и — чего скрывать — бывают у знаменитого Бекмамбетова проколы, как в 2016 году случилось с эпосом «Бен-Гур»На мой взгляд, коммерческий провал тут объясняется тем, что прямой заход в христианскую парадигму сегодня «не в тренде». К тому же режиссеру пришлось соперничать с классической экранизацией романа Лью Уоллеса, которую в 1959-м снял Уильям Уайлер. И Бекмамбетов сразу уступил легендарному американцу в хрестоматийном эпизоде гонок колесниц — прим. Н.Ц.. Но для него это стало лишь стимулом к поискам нового (заканчивается работа над комедией цифровой эпохи «Лайкнутый»), либо к модернизации собственного старого (объявлено о съемках сиквела «Особо опасного»).