В рамках проекта «Пролегомены» (куратор — Елена Стишова), посвященного истории постсоветского кино, публикуем текст Ирины Павловой, написанный в 1998-м, о переменах на ведущих российских киностудиях. В 1987 году уже была принята и одобрена во всех инстанциях новая модель развития отечественного кино, ей предшествовала серия деловых игр, презумпция экономики стала неоспоримой, идеология уже не сопротивлялась. Но советские модели — поведенческие, управленческие — и не думали ретироваться. Матрицу, как и разруху в головах, нельзя было отменить посредством принятой резолюции.
16 марта 1987 года представители трудового коллектива «Мосфильма» единодушно проголосовали за назначение Владимира Досталя директором студии.
Вопрос смены руководства «Мосфильма» — не только главной киностудии страны и крупнейшей в Европе, но и основного «кормильца» многотысячной армии кинематографистов всех творческих и технических профессий — по сути дела состоял не в том, хорош или плох был генеральный директор студии В. Десятерик, назначенный на эту должность незадолго до V съезда кинематографистов в результате обычной в те годы «кадровой рокировки», а прежде возглавлявший издательство «Молодая гвардия».
Как человек, недостаточно разбирающийся в реальных проблемах кинопроизводства (и еще менее — во взаимоотношениях между творческими объединениями и цехами, между худруками объединений, одни из которых вошли в руководство СК, другие, напротив, утратили лидерство, третьи — хотели войти, но их не выбрали), Десятерик вряд ли мог внедрить новую экономическую модель в столь крупном и сложном по структуре предприятии, как «Мосфильм».
К этому моменту гигантский концерн включал в себя десять творческих объединений, огромную производственную базу, Театр-студию киноактера, филиал в Ялте. В штате студии состояло 5 тысяч человек — больше, чем на крупном оборонном предприятии. В худсовет студии входило более 60 человек. От 150 до 200 штатных творческих работников одновременно находились в простое (так называемый «творческий резерв»), не имели постоянной профессиональной загрузки, получая «простойные» — минимальную заработную плату. Вся эта махина управлялась централизованно, выдавая в год по факту 40 фильмоединиц.
Проблема реструктурирования, выведения части сотрудников за штат, перераспределения ресурсов, финансового разделения объединений, вычленения производственной базы в самостоятельную структуру — то есть всего того, что предусматривалось «новой моделью», — объективно была Десятерику не по силам.
Впрочем, называть вещи своими именами в ту пору еще не было принято, номенклатурного стиля еще не отменили, и потому посетивший студию в августе 1986 года первый секретарь Московского обкома Борис Ельцин озвучил претензии на классическом аппаратном наречии («отсутствие твердой линии», «невнимание к творческим проблемам» и т. д.), но, в духе нового времени, предложил худрукам объединений высказаться «по вопросу». Причем сделал это в присутствии самого директора, чем поверг всех в смущение.
Одни предпочли отмолчаться, другие говорили уклончиво, но к свержению Десятерика не призывали. В частности, Сергей Бондарчук отвел от него обвинения в несамостоятельности, заявив, что в той же мере несамостоятелен и председатель Госкино, вынужденный исполнять указания сверху. Георгий Данелия и Сергей Колосов не видели серьезных оснований для смены директора, который только начал разбираться в делах студии. Алексей Сахаров сформулировал свою позицию кратко:
«Не было бы хуже».
31 января 1987 года о необходимости замены В. Десятерика в Госкино говорили Александр Зархи, Никита Михалков, Владимир Меньшов, Вадим Абдрашитов, Владимир Наумов, Сергей Соловьев и др.
Режиссеры требовали вернуть бывшего директора «Мосфильма» Николая Сизова (перешедшего на должность зампреда Госкино полтора года назад и пользовавшегося на студии огромным авторитетом) или всерьез подумать о кандидатуре Владимира Досталя — потомственного кинематографиста, проработавшего на студии без малого 30 лет и к тому моменту занимавшего должность заместителя гендиректора «Мосфильма». Позже Эльдар Рязанов предлагал назначить на эту должность начальника отдела кинофикации и кинопроката Госкино Евгения Войтовича, директора «Совэкспортфильма» Олега Руднева, но лучшей кандидатурой также считал Досталя. Данелия называл Досталя, Войтовича, Руднева и директора Бюро пропаганды советского кино Леонида Мурсу.
Мнения секретарей СК по этому вопросу разделились (в частности, против Досталя был Элем Климов — сторонник радикализма и экстремальных решений), но большинство секретарей-мосфильмовцев видели в Достале единственного реального претендента. Помимо того что Досталь был опытным профессионалом и «коренным мосфильмовцем», он был еще и своего рода примирительной фигурой: его знали и уважали обиженные V съездом классики (16 лет он проработал с Бондарчуком, начиная с «Войны и мира»); он придерживался сугубо прагматической позиции (не требовал замены худруков, полагал, что реальные производственные и прокатные показатели — единственная причина, по которой режиссер должен получать постановку); наконец, он был сторонником постепенного внедрения новых производственных отношений, то есть ясно понимал, что немедленная реализация всех позиций «модели» и мгновенный переход на хозрасчет приведет к развалу производства. Таким образом, Досталь устраивал в равной степени и «правых» и «левых».
16 марта 1987 года на «Мосфильме» состоялись выборы. Участвовало 130 человек — «треугольники цехов», творческих объединений, объединенное бюро СК, режиссерское бюро, представители СК СССР.
Выборы проходили на безальтернативной основе, поскольку ни одна из кандидатур, предлагавшихся помимо Досталя, не прошла предварительным голосованием.
Генеральным директором студии избран Владимир Досталь.
В ЦК во время утверждения Досталя на Политбюро состоялся примечательный разговор с Егором Лигачевым, который спросил:
«А как со стариками, вы что, их выкидываете? Вы стариков не обижайте!»
На что Досталь ответил:
«Зачем? Они неплохие картины снимали!»
Досталь руководил «Мосфильмом» до 1999 года и оправдал практически все ожидания.
Почти безболезненно произвел децентрализацию концерна (правда, серьезной драмой для многих стало отделение от «Мосфильма» тяжелого финансового балласта — Театра-студии киноактера). Сохранил базовый производственный комплекс. «Сбалансировал» ситуацию с мастерами старшего поколения: обиженных классиков на «Мосфильме» не оказалось, сохранили руководство творческими объединениями Бондарчук, Райзман, Наумов, Данелия. Добавились объединения Валентина Черныха, Сергея Соловьева, Владимира Меньшова. Объединение «Шанс» Карена Шахназарова, создававшееся как студия первого фильма, под дебюты получило пять фильмоединиц в год. За годы правления Досталя снимали Бондарчук, Наумов, Данелия. А в тяжелые кризисные годы экономическое положение «Мосфильма» оказалось самым устойчивым среди киностудий страны.
30 июня 1987 года на Киностудии детских и юношеских фильмов имени М. Горького состоялись выборы директора. По числу голосов победил оператор А. Рыбин.
Киностудия им. Горького в годы, предшествовавшие V съезду, фактически превратилась из студии детских и юношеских фильмов в базу для производства коммерческих боевиков. Мотив, безусловно, был: на все претензии и вопросы существовал ответ, против которого нечего было возразить: произведенный на студии боевик Бориса Дурова «Пираты ХХ века» стал кассовым рекордсменом десятилетия.
Формально все было соблюдено: фильмы студийных мастеров жанра — Самвела Гаспарова и Бориса Дурова — проходили по редакционно-тематической рубрике «патриотическое воспитание детей и юношества». Кроме того, к/с им. Горького была «базовым предприятием» вельмож советского кино — председателя СК СССР Льва Кулиджанова, патриархов Сергея Герасимова и Станислава Ростоцкого, детских фильмов не снимавших.
Назначенный на студию главным редактором кинодраматург Александр Хмелик практически не имел рычагов влияния на ситуацию, с ним мало считались студийные мэтры, а в кулуарный обиход вошла шутка «Старики на уборке Хмелика».
На V съезде кинематографистов режиссер студии Ролан Быков назвал директора к/с им. Горького Е. Котова «врагом детского кино». Деятельность студии при Котове подвергалась критике в печати, и, в частности, в «ИК». 2 апреля 1987 года в Госкино обратились представители объединенного бюро СК на студии Горького, прося ускорить освобождение Е. Котова от должности и утвердить на переходный период директором режиссера Владимира Фокина, возглавлявшего бюро. Кандидатуру Фокина поддерживал также секретариат СК, которым было направлено представление на Фокина прямо в ЦК, минуя МГК.
Секретарь парткома студии оператор А. Рыбин (у которого в этой истории имелся собственный интерес) доложил об этом нарушении партийной иерархии Ельцину, возглавлявшему Московский горком партии, и назначение не состоялось.
Старый директор пробыл на своем посту еще почти год, пока не стало ясно, что перемены в связи с переходом на новую модель неизбежны. Разгорелась борьба за то, кто станет его преемником.
7 апреля 1987 года в Госкино обратились режиссеры студии Горького Лев Кулиджанов, Станислав Ростоцкий, Эльдор Уразбаев, секретарь парткома оператор А. Рыбин и председатель профкома А. Соколов, которые заявили, что стоят за выборы директора коллективом студии с последующим утверждением на коллегии Госкино. Не поддерживая Е. Котова, они высказались против кандидатуры В. Фокина и просили не назначать его без выборов в коллективе.
Таким образом, противостояние обозначилось вполне отчетливо. В целом ситуация на студии Горького напоминала ту, что сложилась в располагавшемся рядом ВГИКе. Сосредоточившиеся в творческом бюро и бывшие в меньшинстве «перестройщики» (большинство называло их «группой» и считало пятой колонной) настаивали на назначении директора.
Старые мастера, профком и партком, не желавшие резких перемен, стояли «за демократию», то есть за выборы директора. Довод «Пусть выберет народ» действовал безотказно во всех инстанциях. Они выдвинули кандидатом секретаря парткома студии А. Рыбина, в какой-то мере принадлежавшего к старому руководству и вместе с ним обвинявшего сторонников перестройки в «групповщине».
Студию захлестнула волна собраний. Представители профкома, парткома и руководители объединений ходили по цехам, агитируя против Фокина, как против навязанного сверху кандидата, жесткого человека, способного принять опасные для многих работников студии кадровые решения, и призывали избрать Рыбина, которому в результате и удалось стать выразителем интересов большинства.
На заседании секретариата СК СССР, посвященном ходу перестройки на московских студиях, было заявлено, что внедрение «базовой модели» на студиях страны идет неравномерно. Обнадеживают перемены на «Мосфильме». На к/с им. Горького творческие и производственные вопросы «борьба за власть» вытеснила на второй план.
Руководство СК и руководство Госкино считали, что «подлинно демократические выборы на студии невозможны ввиду тяжелого морально-психологического климата», но выборы все же были назначены решением Госкино СССР без согласования с СК СССР.
В. Фокин отказался выставлять кандидатуру, и, дабы результаты выборов не были опротестованы в виду их безальтернативности, соперником А. Рыбина стал заместитель директора студии по финансам Ю. Обухов, также пользовавшийся авторитетом среди ее работников.
30 июня 1987 года состоялось общее собрание трудового коллектива к/с им. Горького, в котором участвовали все 2000 штатных сотрудников (находящиеся в экспедиции группы прислали бюллетени).
Директором к/с им. Горького был избран А.Рыбин.
Почему именно на самой неблагополучной из трех крупнейших российских киностудий давно не обновлявшийся (и успевший состариться) творческий коллектив горой стоял за выборного директора против «назначенца»? Почему так настаивала на общем голосовании студия, где работали в большинстве своем «обиженные V съездом» мэтры (еще одна киношная шутка той поры: «Мэтры, унесенные ветром»), а также предчувствующие грядущие неприятности «не-мэтры», уже «хлебнувшие» горечи результатов демократических выборов?
Одной из самых парадоксальных и губительных примет перестройки стала так называемая «сила охлократии», когда демократический механизм использовался консервативно настроенным большинством для борьбы с пугающим это большинство демократическим путем развития, с реформаторскими идеями, в результате которых должна была происходить смена приоритетов (а значит, и смена людей). Выборы требовались в первую очередь там, где коллектив формировался по старой модели (и под старую модель) производственных отношений и где единственной формой самозащиты оказывался принцип «выберем своего, и все останется по-старому».
Этот принцип вскоре стал использоваться повсеместно — от выборов на к/с им. Горького до победы компартии в Госдуме.
Результаты выборов директора к/с им. Горького в недалеком будущем сказались на судьбе и состоянии студии самым губительным образом. Внутри студии так и не был выработан механизм перехода на новые принципы хозяйствования.
В начале 90-х студия фактически развалилась, обветшавшая база не пополнялась, и некогда крупная кинопроизводящая структура в течение длительного времени влачила достаточно жалкое существование, «подрабатывая» сдачей техники и помещений в аренду.
Назначенный «сверху» молодой директор — режиссер Сергей Ливнев — полностью обновил руководящий состав студии, запустил в производство новый крупный проект «малобюджетное кино», и какое-то время складывалось впечатление, что к/с им. Горького постепенно возвращает утраченные позиции. Впрочем, очередная полная смена студийного руководства (ставший директором Владимир Грамматиков вновь привел на студию новую команду) продемонстрировала, что ситуация по-прежнему плачевна и что за годы, прошедшие с первых выборов директора, к/с им. Горького фактически утратила юридическую и экономическую самостоятельность.
Читайте также:
1 октября состоялось заседание партхозактива студии на тему «О ходе подготовки и задачах коллектива студии по организации перехода на новые условия хозяйствования». Партхозактив постановил: «Одобрить предложение Госкино СССР, парткомитета студии и секретариата ЛО СК СССР о назначении Голутвы Александра Алексеевича директором киностудии».
Из трех крупнейших киностудий страны смена руководства в последнюю очередь коснулась «Ленфильма» и произошла в форме настолько «размытой», что спустя почти полтора десятилетия участники и очевидцы событий утверждают прямо противоположное. С одной стороны, большая часть старых ленфильмовцев и по сей день убеждена, что Александр Голутва был избран директором студии на общем собрании коллектива; с другой — документы свидетельствуют о том, что никакого общего собрания коллектива по выбору директора не было, а Голутва был назначен приказом Госкино СССР от 15 сентября. И, стало быть, 1 октября партхозактив «Ленфильма» лишь одобрил назначение, состоявшееся за две недели до того.
Сюжет со сменой ленфильмовской власти разворачивался по совершенно особому сценарию.
В апреле 85-го года на студии назрело общее недовольство стилем, методами и результатами руководства Виталия Аксенова.
«Ленфильм» той поры фактически занимал лидирующие позиции в общественном сознании как оплот художественного свободомыслия и кинематографической культуры. С начала 80-х на студии один за другим появились молодые режиссеры, которые «обновили кровь» студии. Возник феномен так называемой ленинградской школы, суть которого состояла лишь в том, что новое поколение ленфильмовской режиссуры достойно наследовало предыдущему блистательному поколению (Авербах, Панфилов, Герман, Трегубович, Аранович).
Огромную роль в становлении этих тенденций играла ленфильмовская редактура — как старшего поколения, так и молодая.
Именно эти тенденции были объектом жестокого сопротивления директора Аксенова.
Способ борьбы коллектива против директора оказался типично советским: партком студии, горком и обком КПСС, Госкино СССР были просто завалены шквалом антиаксеновских анонимок. Разбором этих анонимок занимались парткомиссии, и в результате этих разборов Аксенову было предложено подать в отставку. Студию возглавил Юрий Хохлов, при Аксенове бывший заместителем директора по производству.
В тени этого громкого события на «Ленфильме» достаточно незаметно появился новый главный редактор студии Александр Голутва (прежний главный редактор Нелли Машенджинова, как человек команды Аксенова, тоже подала в отставку).
Голутву на студии знали как инструктора райкома партии, курировавшего «Ленфильм». Новый главный редактор произвел очень хорошее впечатление на все слои «ленфильмовского населения» тем, что на худсоветах говорил дельно и точно, занимая именно ту позицию, правота которой была, обыкновенно, очевидна всем, кроме начальства. В ситуации, когда студию возглавил человек нерешительный и слабый, выполнявший исключительно хозяйственные функции, такой главный редактор в радикально настроенных ленфильмовских кругах (а их было подавляющее большинство, особенно среди молодой режиссуры и редактуры) мгновенно завоевал не просто популярность, а реальный авторитет, став фактически если не руководителем, то лидером студии.
Худруки объединений в эту пору автоматически получили значительно больше свободы и полномочий, нежели их коллеги на других киностудиях страны.
Таким образом, де-факто смена руководства на «Ленфильме» произошла задолго до V съезда. Голутву тогда поддержали и «низы» и «верхи». Первые связывали с ним надежды на новую жизнь студии, для вторых он был «свой», они знали, чего от него ждать.
В 1987 году, спустя полтора года после прихода Голутвы на «Ленфильм», на очередном отчетно-выборном собрании киностудии раздался якобы стихийный «глас народа», призывающий главного редактора «правити и володети». «Ленфильм» и по сей день всерьез уверен, что директор был избран на собрании коллектива. По остужении голов стало ясно, что «стихия» была хорошо организована в соответствии с умонастроениями ленфильмовцев.
В реальности события происходили несколько иначе.
14 мая на студийном партсобрании говорилось о том, что Хохлов не сможет справиться с переходом студии на новые формы работы, а 22 июля состоялся партком совместно с секретариатом союза и комиссией по перестройке. Формально обсуждался вопрос о переходе на эксперимент. Хохлов крайне неубедительно пытался объяснить, каким ему видится переход на новую модель. В итоге разговор свернулся к обсуждению самого Хохлова. На этом парткоме (в присутствии секретаря обкома) Хохлову прямо заявили, что он не справляется с руководством, что студия будет ходатайствовать о назначении на его место Голутвы, и предложили уйти в отставку.
31 июля Хохлов подал в Смольный заявление об отставке и о переводе его на должность директора студии киноактеров.
15 сентября приказом Госкино Хохлова переводят в студию киноактера и утверждают Генеральным директором «Ленфильма» Голутву. Только после этого 1 октября состоялся партхозактив, где новый директор был утвержден коллективом студии.
В сущности, «кадровая революция» была произведена сверху, но настолько в соответствии с желаниями «низов», что и по сей день сохранена абсолютная иллюзия выборов директора «Ленфильма».
В эпоху «многокартинья» Голутва произвел «тихую революцию» на «Ленфильме. Будучи опытным мастером аппаратных игр, он раньше всех понял выгоды разъединения крупного киноконцерна на мелкие киностудии, и когда ленфильмовские творческие объединения (которых в 1986 году было всего три, а к 1990-му их количество выросло втрое), находясь в эйфории от внезапно хлынувших в кино денег, решили выделиться в самостоятельные структуры, поддержал их в этом стремлении, оставив за собой, однако, «небольшую студию», сохранившую старое название «Ленфильм» (между прочим, широко известное во всем мире), и прославленную торговую марку — Медного всадника в лучах прожектора (на ленфильмовском сленге именуемого «лошадкой»), а заодно и всю производственную базу.
Киноконцерн превратился в «Ассоциацию «Ленфильм» (на правах общественной организации), которая затем распалась. Тут-то новоявленные «киномагнаты» обнаружили, что не владеют уже ничем, включая имя и марку, под которыми трудились не один десяток лет. Материальная база, производственный комплекс, кинофонд прошлых лет и товарный знак остались в юридическом ведении Голутвы, освободившегося таким образом от неуправляемой режиссерско-административной киношной вольницы.
В годы его правления студия пережила небывалый подъем, за которым без паузы или перехода последовал почти полный крах. Голутва, судя по всему, обвал кинопроизводства предвидел, но не мог предположить, с какой стремительностью и силой он произойдет, и оказался внутренне к нему не готов.
За десять лет руководства студией Александр Голутва сделал все возможное, чтоб пролавировать между несмыкающимися интересами художников, рынка и Госкино, и ему это удалось более, чем кому бы то ни было. Во всяком случае, к моменту его перехода в Госкино был сохранен авторитет студии и имидж питерского кино, а также сложившаяся в годы его руководства структурная организация студии.
Впоследствии директора, сменившие ушедшего в Госкино Голутву, — В. Сергеев и А. Зерцалов — совершили шаг, последствия которого окончательно добили сваливавшуюся в пике студию: они продали права на бесценный студийный фильмофонд.
И если «Мосфильм» смог реструктурироваться и пережить трудные времена именно благодаря сохранности фонда, то обескровленный «Ленфильм» уже с середины 90-х почти полностью утратил самостоятельное кинопроизводство.
Читайте предыдущие материалы курса «Пролегомены»:
К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:
Google Chrome Firefox Safari