Что-то не так с Нейтаном: о канадском комике

Когда Нейтан Филдер — странноватый, тушующийся паренек, утверждающий, что окончил канадскую бизнесшколу с посредственными отметками, — впервые представляет себя в названии и титрах сериала «Нейтан спешит на выручку», можно подумать, что перед нами актер, старательно отыгрывающий фриковатого персонажа ради сериальных задач. По-настоящему увериться в том, что Нейтан в действительности странноватый, тушующийся паренек, сумевший превратить свой характер в образ и найти ему применение, можно разве что в последней серии — ее, к слову, культовый американский документалист Эррол Моррис назвал одним из лучших фильмов, что ему доводилось видеть.

В личном разговоре с постоянным участником шоу — неудачливым актером Уильямом, зарабатывающим на жизнь сомнительным сходством с Биллом Гейтсом, — Нейтан узнает, что у того в прошлом осталась большая, бездарно утерянная любовь, и соглашается помочь приятелю в поисках. Потенциально динамичная детективная историяСовпадение или нет, но в 2022 году режиссер Юлия Вишневецкая выбрала очень похожий сюжет в качестве материала для фильма «Кармен, или История несчастной любви Ханспетера из Оберкасселя, которая принесла моим детям счастье в чужой стране» — прим.автора вскоре начинает заметно провисать: расследование то и дело заходит в тупик, Билл в разговорах раскрывается как тип малоприятный — склонный к нарциссизму и сталкингу, а сам Нейтан, заскучав, по стечению обстоятельств знакомится с эскортницей Мейси, к которой начинает испытывать подлинный интерес, смело подпуская съемочную группу все ближе и ближе к его проявлениям. Филдер и сам понимает, что процесс не идет по плану:

«Чем дольше мы снимали, тем сложнее было сказать, где кончается шоу и начинается жизнь».

Что на деле значит: к концу сериала комичное зрелище превратилось в трогательный документальный фильм об одиночестве — самого Нейтана и его стареющего товарища.

Эти трансформации демонстрируют: Нейтан Филдер интересен и как шоумен, и как режиссер-документалист, и как человек — главный герой своих же произведений. И в его случае эти ипостаси разделять не нужно, да и попросту невозможно.

Шоумен

В «Нейтан спешит на выручку» Филдер приходит к маленьким предпринимателям, чьи дела пребывают в плачевном состоянии, чтобы, воспользовавшись навыками, приобретенными с первым образованием, вдохнуть в их бизнес новую жизнь. Дебютный случай — прогорающее кафе-мороженое, которое Нейтан предлагает оживить введением нового экспериментально-экскрементального вкуса. Заход пошловатый, больше невзыскательный гэг, чем перспективное предложение. В первых сериях Филдер действительно не слишком выручает своих героев — скорее, использует их для одиозного шоу, которое — от серии к серии — набирает обороты, избавляется от примитивных ходов и усложняется, попутно и вправду становясь более чутким к потребностям участников. Например, один из самых запоминающихся эпизодов второго сезона посвящен созданию фейкового Starbucks, который полностью дублирует оригинальный, но уходит от обвинений в нарушении авторских прав, по совету Нейтана объявляя себя пародией на известную сеть (пародии законом не преследуются). Эта инициатива Филдера оказывается настолько резонансной, что сюжет про кафе Dumb Starbucks попадает в сводки главных новостных каналов, а журналисты предполагают, что имеют дело с новым арт-проектом Бэнкси.

Этот случай, пожалуй, первый, где ощущается размах, с которым Нейтан на самом деле хотел бы работать. Метод Филдера (и как бизнес-консультанта, и как создателя популярного шоу) состоит в создании снежного кома нестандартных решений проблем, которые постоянно цепляются друг за друга. Вопреки здравому смыслу неожиданные препятствия он не обходит, а с обсессивной педантичностью преодолевает даже там, где здравый смысл и бюджетные ограничения требуют отступления.

Например: Нейтан должен убедить общественность в том, что в одном малоизвестном кафе знаменитый человек оставил официантам 10 000 долларов чаевых. Чтобы воплотить идею в жизнь, Филдер устраивает пробы двойников известных людей (отбор проходит двойник Майкла Ричардса — исполнителя роли Креймера из «Сайнфелда»); находит человека, согласившегося поменять имя на Майкл Ричардс и оформить банковский счет, с которого фейковый Ричардс выпишет чек; открывает новую газету, нанимает команду редакторов и делает четыре тиража, чтобы в течение месяца новый мистер Ричардс, по американскому законодательству, публиковал информацию о смене имени. Простенькая с виду афера оказывается фантастически дорогим и трудозатратным проектом. Такими мегаломанскими авантюрами Филдер готовит зрителя к своему следующему сериалу — «Репетиция»Параллельно растет и известность Филдера: если «Нейтан спешит на выручку» был выпущен на канале Comedy Central, то «Репетицию» взялся продюсировать HBO – прим.автора.

Его концепт наметился уже в «Нейтане...»: в последней серии Филдер нанимает актрису, чтобы Уильям мог отрепетировать предстоящее раскаяние и объяснение в любви. В «Репетиции» эта подготовительная работа из спорадических эпизодов превращается в основу шоу. Нейтан находит людей, переживающих из-за важного разговора или ответственного решения, и предлагает им отрепетировать все возможные варианты развития событий, чтобы быть готовым к любому исходу. От репетиционных условий Нейтан требует предельной аутентичности, например, строит точную реплику бара, в котором герой должен будет признаваться подруге в обмане, — копирует каждый потрепанный стул, печь для пиццы, нанимает барменов и массовку в качестве посетителей. Во второй серии к нему обращается Анджела — она хочет завести ребенка, но боится не справиться с ответственностью. Нейтан строит для нее дом и нанимает огромную команду актеров разных возрастов (от нескольких месяцев до 18 лет), которые смогут изо дня в день отыгрывать роль взрослеющего сына. Этот сюжет превратится в осевой для сериала: к Анджеле вскоре присоединится сам Нейтан, которому тоже захочется примерить на себя роль отца.

И «Нейтана...», и «Репетицию» легко представить себе пусть довольно экспериментальным, но потенциально рейтинговым шоу: их концепты валентны, в пределе неисчерпаемы для новых сюжетов. Но кое-что делает сериалы Филдера соотносимыми не только и не столько с процедуральным ТВ-форматом. Точнее, кое-кто — сам Нейтан, режиссер и человек.

Режиссер

Вслед за уже упомянутым Моррисом, работы Филдера можно назвать если не лучшим, то как минимум одним из самых затейливых документальных проектов последнего времени. На первый взгляд метод Нейтана — постановка и провокация, создание искусственных ситуаций, благодаря которым удается выманить неподдельные реакции. Такой подход уходит корнями в cinema verite — движение, в отличие от своего ровесника direct cinema, ориентированное не на дистанцию между режиссером и героем, а на их активное соучастие в процессе съемки. Если в 1950–1960-е годы cinema verite обретало форму преимущественно в фильмах-интервью (ведь призыв к разговору и добровольному раскрытию перед камерой тоже можно считать провокацией), то к концу прошедшего столетия его прямые и косвенные последователи радикализировались и двинулись к границам игрового и документального — в сторону открытой постановки.

Вернер Херцог в манифестах противопоставлял придуманный им концепт «экстатической правды»Херцог В. Миннесотская декларация. См. в: Кронин П. Знакомьтесь, Вернер Херцог. М., Rosebud,2010. Печально, что и сам Херцог, и редакторы книги смешивают в одно принципы cinema verite и direct cinema, тогда как эти направления стоило бы друг другу противопоставить, а выпады Херцога в адрес первого адресовать второму – прим.автора тела бухгалтерской «правде фактов», так что документалистикой можно было бы назвать даже порнографию, где вопреки (или даже благодаря) постановочному каркасу предоргазмическое тело обнажает перед камерой достоверное переживание. Характерно, что он (к слову, вместе с Эрролом Моррисом) выступил продюсером фильма «Акт убийства» (2012), где именно правда тела приводит киноэксперимент к кульминации.

Режиссер Джошуа Оппенхаймер тоже вовлекает героев в действо на границе репетиции и реэнактмента. В рамках подготовки к съемкам фильма индонезийским палачам, в 1960-е вершившим расправы над местными коммунистами, предлагается воспроизвести сцены былых пыток. Правда, отыгрывать придется не только знакомую роль экзекуторов, но и жертв. В ходе общения с героями Оппенхаймер понимает, что ни раскаяния, ни признания последствий совершенных преступлений ему от них не добиться, так что идет на этот эксперимент в надежде, что раз факты не способны раскрыть правду, ее посредником может быть тело. «Акт убийства» становится поразительной удачей, потому что и вправду удостоверяет такую возможность. В конце Анвар Конго — наиболее активный участник съемок, много раз примеривший на себя роль жертвы смертельных допросов, — так и не выразив трансформаций в речи, отчаянно борется с приступами рвоты, перебивающими рассказ об одной из казней.

На первый взгляд кажется, что в «Репетиции» Филдер заимствует этот метод и полностью разделяет веру в его успех. Тем более в последней серии «Нейтана...» происходит что-то похожее: когда Уильям отыгрывает сцену встречи с возлюбленной, ему удается найти верную интонацию — перестать быть грубым и напористым, — лишь когда он по настоянию режиссера на время перевоплощается в женщину и пытается представить, что она могла бы почувствовать, после стольких лет столкнувшись с его навязчивостью. Филдер действительно разделяет идею о том, что постановочные сцены не обязательно должны противопоставляться методам документалистики, но в его случае результаты их совмещения оказываются несколько смещенными, и это смещение в методе Филдера — самое интригующее.

Нейтан становится исследователем, у которого есть позаимствованная у предшественников гипотеза — ее проверкой и становится «Репетиция». Он обещает участникам проекта сделать их жизнь более безопасной, предполагая, что от фундаментального, встроенного в экзистирование страха перед неопределенным будущим можно избавиться, если предусмотреть и прожить в форме черновика все его варианты. Но, как выясняется, сфабрикованное проживание не имеет ничего общего с реальным переживанием, в чем Нейтан убеждается на собственном опыте, вводя себя на правах героя в ткань собственного грандиозного спектакля. За просмотром «Репетиции» то и дело хочется сказать:

«Мистер Филдер, ваш план трещит по швам».

Но тут-то и начинается самое интересное.

Если воспользоваться теоретическим инструментарием Билла НиколсаРечь идет об известном разделении документального кино на модальности, предложенном теоретиком Биллом Николсом в книге «Введение в документальное кино» (Nichols B. Introduction to Documentary. Bloomington, Indiana University Press, 2017) – прим.автора, то к соучаствующей модальности, которую Нейтан успешно использует для создания документального шоу, сперва подключается рефлексивная, затем перформативная, постепенно поглощая все остальное и превращая Филдера из ведущего шоу в косвенного последователя cinema verite , потом — в режиссера личной документалистики.

Человек

Здесь впору вспомнить, что Филдер является участником (исполнительным продюсером и «актером») еще одного знакового проекта HBO — мини-сериала «Полезные советы от Джона Уилсона». Последний — бесспорное кино от первого лица / личная документалистика / i-movie. Хотя Уилсон не появляется в кадре, снимая все происходящее ручной камерой, он главный герой повествования — нью-йоркский невротик, рассказывающий о ежедневных вызовах собственной повседневности. Нейтан, в отличие от Джона, всегда присутствует в кадре наравне со своими героями и на первый взгляд вовсе не старается рассказать о себе, выступая, скорее, распорядителем сложносочиненного, многокомпонентного шоу. В отличие от задуманной скудости средств, которыми пользуется Уилсон (так что его шоу напоминает влог на YouTube), Филдер, как уже проговаривалось, всегда действует с пугающим размахом, отстраняя себя от происходящего множащимися слоями выдуманных им конструкций. Парадоксально, но по итогам просмотра двух проектов личность Нейтана оказывается более понятной, чем личность Джона, — не в упрек последнему.

Если идея, что постановка помогает выявить в человеке то, что он старательно прячет, с кем-то и срабатывает в проектах Филдера, то именно с ним самим. Уже за просмотром гораздо менее личного проекта «Нейтан спешит на выручку» начинает беспокоить мысль, что с Нейтаном, возможно, что-то не так, но пока еще путаешься в тщетном старании различить человека и персонажа. Кто из них упоминает, что одинок? Кто беспокоится, что не понравился грубоватому частному детективу? Кто ревнует к харизме ведущего, которого сам же пригласил? Подозрения усугубляют вкрапления личных фактов, казалось бы, для этого формата совершенно не обязательных: мы узнаем, что Нейтан тяжело пережил расставание с бывшей женой, по ходу сезонов он представляет нам родителей, знакомит с любимыми котами.

В последней серии становится ясно, что эта путаница характерна не только для зрителей, но и для самого Нейтана. Завершающая сцена: Нейтан и Мейси встречаются в парке. Она слегка смущается присутствия камер, как будто надеялась на более приватную прогулку. Нейтан это замечает и спрашивает, не стоит ли прекратить съемку, на что Мейси замечает: его настоящее желание — снимать кино. Нейтан долго молчит, а потом предлагает снять красивый кадр с дрона — камера улетает, отдаляясь от парочки в парке. Как интерпретировать эту финальную минуту — большой вопрос. То ли Нейтан, как Фиби Уоллер-Бридж в «Дряни», в конце концов решает отказаться от навязчивого присутствия камеры, то ли соглашается он с Мейси, проектируя эффектный завершающий кадр. То ли и то и другое.

Во всяком случае, последующая «Репетиция» противостоит первому прочтению, где нет ни Мейси, ни другого близкого человека, а Нейтан осунулся, отрастил различимую щетину и выглядит будто бы еще более замкнутым и неловким. Важно, что идея этого проекта мотивирована личными неврозами Филдера: это он маниакально пытается все распланировать, чтобы не попасть впросак, когда придется входить в контакт с живым человеком. Недаром в сериале нам постоянно показывают, как сам Нейтан репетирует разговоры со своими героями, прежде чем действительно к ним обратиться. Идея помочь другим справиться с тем, что ему самому не под силу, делает «Репетицию» (и последний эпизод «Нейтана...») автотерапевтической практикой, которой нужен очень терпеливый и понимающий зритель.

Документальные модальности перестают дополнять друг друга и начинают действовать на опровержение: если кому-то казалось, что «Репетиция» работает по принципу соучастия между режиссером и героями, то, превратив самого себя в героя, Филдер через рефлексию и перформанс демонстрирует, что для него любое соучастие болезненно, едва ли возможно. И в преодолении этой — теперь уже безусловно персональной травмы — постановка является ложным помощником.

Проект избавляется от комичной процедуральности и превращается в процесс исследования собственной личности и ею же придуманных методов работы, обретая форму рекурсии: Нейтан играет актера, наблюдающего за актером, который играет его самого по «методу Филдера». Таких мёбиусовских эффектов в предыдущем сериале не было. Но радикализировавшийся с тех времен создатель «Репетиции» готов пожертвовать зрелищным аспектом, превращая проект в затяжной сеанс нервной мастурбации в попытках выяснить, можно ли все-таки «что-нибудь почувствовать» с помощью постановки?

Нет, только сквозь.