«Окно в Европу — 2024»: прогноз на будущее и копание в прошлом

Фильм «Особенности национальной больницы» снят про предсмертному сценарию Александра Рогожкина режиссером-гуманистом Святославом Светловым и продюсером-специалистом Алексеем Учителем. В этой картине, взявшей приз зрительских симпатий на фестивале, происходит сразу три отчаянных рывка в прошлое. Первый — в эпоху учительской «Прогулки» (2003): русская девушка с суицидальными наклонностями и немецкий юноша с привычкой спасать других встречаются в Санкт-Петербурге и строят романтические отношения под присмотром сфинксов, мостов и Невы. Где-то за кадром они наверняка будут вместе.

Второй — в эпоху наивных фильмов о том, что помощь придет, а скорая помощь — приедет вопреки пробкам; вроде грустной «Аритмии» (2017) и еще веселой «Сумасшедшей помощи» (2009). Оба фильма Бориса Хлебникова делали неказистость обязательным свойством настоящего героя, а больница из фильма Святослава Светлова и вовсе решила возвести нашу национальную неуклюжесть в абсолют. Все, что в этой комедии может пойти не по плану, пойдет не по плану. Но, когда понадобится спасать жизни по-настоящему, чудаки, дураки, слабаки и юродивые объединятся, чтобы показать свои лучшие качества — и сперва рассмешить, а затем напугать и отогнать смерть.

Еще один рывок в прошлое — собственно, в рогожкинские времена национальной охоты и рыбалки. Юный немец оказывается в российской больнице, где нет ни порядка, ни обеспечения — зато все говорят на трех языках, прекрасно разбираются в живописи и за стаканом водки ведут такие философские разговоры, на фоне которых треп коммуниста и капиталиста в «Треугольнике печали» звучит как детский лепет. Сегодня о знаменитой «франшизе» Рогожкина можно судить как об извечной русской попытке увидеть себя глазами других — причем непременно европейцев: доброжелательных, снисходительных и любопытных. С точки зрения терапии это провальная затея: кто полагается на фигуру значимого Другого и чужую оценку, тот всегда будет зависим от внешнего и неадекватен себе. Тот же Данила Багров с другом-немцем не сжился — и рванул в другой город. Однако с точки зрения кино этот прием — бесперебойный источник зрительских надежд. Фестивальный и российский триумф «Купе номер шесть», в котором финская интеллигентка сближается с русским шахтером, — тоже ведь отголосок рогожкинского мифа.

В российско-казахстанском фильме «Ласточка», взявшем Специальный приз жюри, молодая казашка Карлыгаш не повторяет ошибок старших, и, выбирая между странствующим французом Луи и «понятным» казахом Ильясом, решает в пользу третьего — себя, видеокамеры и свободы. Но сказочный сюжет и притчевый киноязык все еще удерживают дебютантку Малику Мухамеджан в заложниках чужих решений. Впрочем, первые фильмы и нужны для сепарации от учителей — вольных и невольных. Судя по отваге и остроумию молодой постановщицы (которая, получая приз из рук критика, задорно «прошлась» по критикам), свой собственный голос она найдет быстро.

Преподавателем Малики Мухамеджан во ВГИКе была Наталья Назарова, которая не только разделила с ученицей приз от прессы, но и взяла Гран-при фестиваля за фильм «Филателия». Это тоже старая-новая сказка об Ундине, которая ждет у моря погоды. В почтовом отделении Мурманска трудится девушка с ДЦП, нарушениями речи, страстью к коллекционированию редких марок, привычкой встречать корабли в порту, как Ассоль, и пороком сердца. Героиню, которой невозможно не сострадать, играет Алина Ходжеванова, которая своей пластикой напоминает то Елену Яковлеву из прошлогоднего «Света» Антона Коломееца, то Фрэнсис Макдорманд из «Что знает Оливия» Лизы Холоденко. Ходжеванова загримирована так беспощадно, что кажется женщиной, заколдованной чьей-то злой волей, — совсем как трольчиха из фэнтези «На границе миров» Али Аббаси. Тем более что почта в Мурманской области — та же таможня между суетливым и вечным. Бойкая и обидчивая Янка — та еще грубиянка, которая может подраться с коллегой (Ирина Носова из «Чик»), высмеять жидкие бицепсы малохольного ухажера и приручить пьяного моряка (Максим Стоянов, который, оказавшись в порту, по привычке играет Марлона Брандо).

Главное достоинство «Филателии» — рождение сопереживания вовсе не через манипуляцию, а через удивительный юмор. Вместо того чтобы изображать героиню тихой мученицей, режиссер Наталья Назарова, чьи фильмы и раньше отличались жесткостью (вспомнить хотя бы «Простой карандаш» — и тот факт, что в ее резюме сценариста значится боевик «Балканский рубеж»), изображает Яну вредной, вздорной, яростной и даже хищной. Да и остальные персонажи в этом заколдованном мире только и ждут того, чтобы вляпаться в очередную нелепую ситуацию, пробурчать что-то смешное и повеселить друг друга — и тем самым спастись. Отдельный Диплом жюри «за пронзительный актерский дуэт» достался Алине Ходжевановой и Максиму Стоянову. Но, вообще-то, награждать надо было либо весь город (тем более что в фильме участвовали непрофессиональные актеры), либо женскую часть отделения почты (Ходжеванова, Носова и Олеся Иванцова, которая играет во всех фильмах Назаровой), готовую в любой момент превратиться из трех девиц под окном в трех ведьм из «Макбета».

В отличие от зубастой и несчастной «Филателии», солнечный фильм «Правила Филиппа» (взявший Приз Медиаконгресса «Содружество журналистов» за лучший сценарий) строится на взаимодействии с актером, у которого действительно есть синдром Дауна. Это феноменальный Григорий Данишевский, о котором заговорили со времен показа короткометражного «Уличного освещения» на «Кинотавре-2021». В том фильме ему досталась роль человека, который зажигает свет в мире. Его герой каждый вечер ездил на электростанцию и включал уличное освещение, а по утрам отключал и после возвращался домой. Он даже не догадывался о том, что станция автоматизирована; а все вокруг не догадывались, что именно чистый сердцем юродивый отвечает за сохранение искры человечности в остальных.

В полнометражном «Правиле Филиппа» главных героев уже трое — это сам Филипп, который мечтает работать бариста, его мама (Юлия Яблонская), которая должна подготовить сына к роковой медкомиссии, и девушка из Кыргызстана (Елена Ербакова), которая не находит себе места ни в светской Москве, ни в замкнутой диаспоре, и от безысходности соглашается побыть для Филиппа сиделкой. Режиссеру-дебютанту Роману Косову не всегда удается разыграть на троих сюжет, который со времен «Человека дождя» предназначается для двоих. Своего главного героя он избавляет от человеческих слабостей, строя конфликт на том, что Филипп — сильный, мудрый и надежный, но остальные отказываются в это верить. Это благородная мысль, однако она лишает сюжет напряжения, а фокус на трех героях одновременно не позволяет актерам прожить трансформацию. Зато фильм очаровывает своей игрушечной атмосферой в духе Уэса Андерсона. Но да, это снова сказка.

Еще одна интересная подробность про «Филателию»: фильм вырос из назаровской короткометражки «Светлячок». То же происхождение — у снежного якутского фолк-хоррора «Легенды вечных снегов» Алексея Романова, награжденного спецпризом имени Саввы Кулеша. В его основе лежит ВГИКовская дипломная работа «Мааппа» (не путать с Мбаппе) — экранизация рассказа о мертвой невесте, которая поджидает предавшего ее мужчину среди беспощадных снегов. В полнометражном фильме ветеран якутского кино Романов превращает этот сюжет в морозный, ветренный и беспощадный в своей красоте вестерн, в котором сходятся злопамятная судьба и человеческая воля. На дворе — царские времена, три охотника должны доставить дочь местного князя ее престарелому жениху. Людей, по каким-то причинам не смотревшим «Мааппу» 1986 года, новый фильм Романова не раз обведет вокруг пальца. Он начнется чуть ли не как якутский «Викинг» — эпос о становлении нации; потом напомнит «Омерзительную восьмерку», и только в конце превратится в нестрашный, но выразительный хоррор.

Возвращение в прошлое отчего-то стало важной темой не только для зрелого Романова, но и для дебютанта Федора Кудрявцева, чей «Ровесник» получил Специальный приз жюри за лучший дебют с формулировкой «За путешествие в прошлое с надеждой на будущее». «Ровесник» — самый интересный, хулиганский и энергичный фильм всего фестиваля. Он начинается как мокьюментари, готовое дать фору и документальному «Хей, бро», и игровому «Фаталити». Молодой бездельник снимает на телефон свою беспечную жизнь, бесцеремонно, но с упоительным юмором вываливая на зрителя все поколенческие проблемы, главной из которых, как обычно, становится дефицит воли к жизни. Затем герой вдруг начинает поиски своего биологического отца, которые приводят его в эпоху, когда воли к жизни, страсти к труду и дерзости мечтать, наоборот, было хоть отбавляй. Конечно же, это благословенные 90-е — время, после которого, если верить «Клипмейкерам» и десяткам других наших фильмов, национальная картина мира превратилась в постылый натюрморт. Герой раскапывает и монтирует VHS-кассеты, на которых запечатлены подвиги первых бизнесменов от мира IT — нескольких друзей-мушкетеров, которые придумали, как продавать рекламу в интернете, и покорили Москву.

Стилизация под 90-е достоверна и внезапно роднит комедию русских раздолбаев с сербской драмой «78 дней» — пронзительной историей трех сестер, которые во время бомбардировок Белграда ведут видеодневники для своего отца, ушедшего на фронт. «Ровесник» выдает свою игровую натуру только тогда, когда в кадре появляются Александр Яценко и Анна Михалкова, герои которых уже из наших дней рассказывают о своих приключениях в Москве 90-х. Хорошо подобранные актеры-двойники и технология DeepFake позволяют уже зрелым людям отрефлексировать свою юность. Но главная заслуга «Ровесника» — в том, что и одержимость российского кино (особенно молодого — вроде «Быка», «Печени», «Маши») священными 90-ми он разоблачает как коллективный «дипфейк». Аномальную ностальгию наконец-то показывают тем, чем она является — бесплодным упоением травмой, ловушкой самооправдания и бесперебойным источником жалости к себе.

Еще один молодой фильм, героя которого не отпускает прошлое, — «Наступит лето» Кирилла Султанова, награжденный Специальным призом жюри «За актерский ансамбль завтрашнего дня». Это черно-белый нуар с простительной для дебюта претенциозностью. Беспокойная молодежь (в лице Марка Эйдельштейна, Микиты Воронова и Тины Стойилкович) дает друг другу прозвища вроде Иуды, косплеит для фотографий «Тайную вечерю» да Винчи, общается афоризмами, которых бы постеснялся Гай Ричи времен «Револьвера» и мучается от того, что хочет быть неповторимой, но попадает в самые вульгарные клише. Герой Эйдельштейна — снова мажор на стиле, но уже не такой живой, как в «Аноре». Героиня Стойилкович — карикатурная manic pixie dream girl. Герой Воронова — Гордон-Левитт из «Кирпича». Кирилл Султанов — незаурядный стилист, но ценность фильма — конечно, не в шубах и трениках Эйдельштейна, а в том, что это притча про голодную совесть. Кстати, это уже второй такой молодой фильм за сезон: в дебюте Ильи Михеева «110» школьницу в исполнении Полины Цыгановой тоже терзает совесть — и внутренние мучения выливаются в экстравагантные внешние решения.

Наконец, последний из награжденных фильмов — это «Затерянные» Романа Каримова. В этот раз любимец Выборга, показывавший здесь обе части «Неадекватных людей», получил лишь два второстепенных приза — диплом Гильдии продюсеров и Приз президента фестиваля (с этого года им стал Сергей Урсуляк). Как и другие участники смотра, Каримов тоже сравнивает настоящее с прошлым языком сказки. Четыре офисных пижона отправляются на бизнес-конференцию в маленький городок (напоминающий то «Город Зеро», то «Сайлент-Хилл»), но остаются в зимнем тумане без капли бензина. Первые полфильма зритель испытывает неловкость от того, что этот комедийный «Бумер» с Никитой Кологривым и Егором Корешковым никуда не едет и редко смешит — хотя с чувством драйва и юмора у Каримова всегда было все в порядке. Но в середине истории местные милиционеры вдруг оказываются джаз-группой, жители заколдованного города начинают собираться на марш, и режиссерский замысел становится ясным — однако совершенно не поддающимся рецензированию без спойлеров. Достаточно сказать, что «Затерянные» символизируют тот надлом, который случился не только с национальными блокбастерами по мотивам русского фольклора и советских мультфильмов, но и с большой частью авторского кино. Недолго барахтаясь и несмело цепляясь за правду, оно утонуло в прошлом и растворилось в сказке.