Один из лейтмотивов конкурсной программы IX Сахалинского международного кинофестиваля — семья в широком смысле, с ее травмами, ритуалами и трудностями коммуникации. Тимур Алиев рассказывает, как с этой темой работают современные режиссеры — от 26-летнего Бурака Чевика до 77-летнего Вернера Херцога.
Новая картина Вернера Херцога «ООО «Семейное счастье», не только участвовавшая в конкурсе, но и открывшая фестиваль, на примере реальной одноименной компании исследует семью как ячейку общества, где можно заменить любую составляющую. Херцог прибегает к помощи непрофессиональных артистов: так, реальный CEO компании Исии Ютти играет самого себя и вместе с тем — отца девочки, чья мать обратилась в «Семейное счастье», дабы нанять актера на роль давно ушедшего из семьи мужа. В ленте «Далекая синяя высь» (2005), повествовавшей о научно-фантастической одиссее Брэда Дурифа, Херцог уже работал с материалом, где граница между игровым и документальным настолько размыта, что определять ее довольно бессмысленно. В «Семейном счастье» также трудно понять, кто в кадре исполняет роль, а кто существует в привычном режиме. С любопытством наблюдателя Херцог демонстрирует, как игра в отца 12-летней Махиро заставляет Исии Ютти все глубже погружаться в образ — так, что и мать девочки начинает видеть в нем реального мужа.
Следом показали две российские ленты — «Дылду» Кантемира Балагова и «Большую поэзию» Александра Лунгина. Дуэт центральных героев — две женщины и два мужчины — в обеих картинах возвращается с войны: правда, в первом случае — война народная, Великая Отечественная, а во втором — необъявленная, за «русский мир» в Луганске. И те и другие пытаются найти свое место в изменившихся условиях: у Балагова семья должна помочь с травмой войны (героиня Василисы Перелыгиной хочет ребенка, чтобы цепляться за жизнь), а у Лунгина семейный очаг персонажей Кузнецова и Филимонова не очень волнует (родные первого — где-то в Карелии, жена и дочь второго существуют на периферии сюжета). В «Дылде» рождение ребенка — заветная возможность «нормальной жизни», а в «Большой поэзии» семья — понятие более эфемерное: кажется, что ни герою Кузнецова, ни герою Филимонова не присуще стремление посадить дерево и вырастить сына. Ведь дальше, если верить законам вселенной Лунгина, у этих ребят «ни хрена не будет», как в принципе и самого «дальше».
Другой конкурсный фильм — документальная работа Реетты Хухтанен «Боги Моленбека» — подходит к теме семьи довольно прямолинейно. Наши дни, племянник режиссера по имени Аатос в шестилетнем возрасте открывает для себя широкий спектр разных религий и начинает интересоваться вопросами бытия. Его друг-мусульманин Амин, напротив, уже имеет религиозную матрицу благодаря родителям — и через нее смотрит на окружающий мир. «Боги Моленбека» при помощи детских диалогов, которые то и дело звучат вполне по-взрослому, затрагивают крайне актуальную тему: Моленбек — район в Брюсселе, где живут представители разных культур и верований. Им помогают сосуществовать и даже учиться друг у друга — честность, уважение и, что самое главное, доверительные отношения, коими могут гордиться Амин и Аатос, пронесшие дружбу через огонь, воду и террористические атаки на Брюссель в 2016-м.
Картина «Принадлежность» самого молодого режиссера конкурсной программы Бурака Чевика (1993 года рождения) реконструирует личную для турецкого режиссера историю — убийство его бабушки, которое организовала тетя постановщика. Фильм поделен на две части. Первая состоит из сухих фактов и напоминает допрос в полиции: кто, где, как, когда, почему. В кадре нет ни одного актера, лишь музыка, статичные планы интерьеров и затемненный экран. Во второй части артисты разыгрывают события, предшествующие убийству. Через бытовые, будто бы ничего не значащие диалоги Чевик описывает, как зрела будущая трагедия. Несмотря на возникающие после первой части подозрения и проскальзывающие предзнаменования, вторая половина картины не указывает напрямую, кто же мог пойти на преступление.
В ленте «Тридцать» Симоны Костовой семья вновь рассматривается в переносном значении. Ее полнометражный дебют описывает 24 часа из жизни шести 30-летних. Как и персонажи «Большой поэзии» или «Дылды», они пытаются приспособиться к окружающей действительности, однако у Костовой обстоятельства меняются слишком быстро, и герои не поспевают за пульсом времени.
Болгарская постановщица использует длинные статичные планы, чтобы следить за персонажами: по 10–15 минут демонстрируются телефонные разговоры, концерт в клубе, распаковывание подарка, который лежит в коробке, которая лежит в коробке, которая… Бесконечный цикл, не ведущий к какому-либо результату, демонстрирует персонажей Костовой как людей, увлеченных процессом, а не целью. Так и центральная шестерка пытается начать действовать, но терпит крах: одному не достаются роли в театре, у другого не выходит писать книги, третий испытывает трудности в личной жизни. В итоге они и оказываются друг для друга семьей: куда бы ни занес их ураган бесцельности, они всегда остаются рядом.
Наконец, болгарский же «Отец» дуэта Кристины Грозевой и Петара Вылчанова рассказывает о пропасти между поколениями. Столкновение мировоззрений случается на похоронах матери Павла — фотографа, живущего вдали от родителей и готовящегося стать папой. Его отец Василь — заслуженный художник, верящий в сверхъестественные силы. Их отношения напоминают абсурдистскую комедию: отец ходит к медиуму и спит в месте падения метеорита, надеясь получить послание от покойной супруги, которая не успела сказать ему что-то важное; скептичный сын вынужден сесть с родителем в автомобиль и отправиться в путешествие, полное откровений. Если дружественная коммуникация Аатоса и Амина в «Богах Моленбека» выстраивается по дефолту, то пропасть между Василем и Павлом слишком велика: вместе им предстоит выстроить ее сызнова, пережив эмоциональное потрясение от смерти близкого человека.
К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:
Google Chrome Firefox Safari