Сокрытая нежность утраты: о нескольких фильмах Наоми Кавасэ

Первое слово, которое приходит в голову при мысли о фильмах Наоми Кавасэ, — нежность. Это относится как к ее документальным работам, так и к игровым — однако провести в фильмах Кавасэ границу между вымыслом и условной реальностью всегда сложно, а порой и невозможно.

Кавасэ дебютировала с игровым полным метром в 1997 году, но прежде много снимала короткие документальные зарисовки — свидетельства ее кинематографической чуткости и искренней близости со всем, что ее окружает. Вот, например, фильм Katatsumori — «Улитка» (1994). Его Кавасэ посвятила бабушке, которая заменила девочке родителей. В кадре большую часть времени — крупный план морщинистого лица, всегда с улыбкой или игривой прищуринкой. Нет сомнения, что внучка обожает каждую из морщинок на этом лице. Бабушка Уно то возится с растениями в саду, то гладит собаку, то болтает с подружкой — или же спрашивает Наоми, любит ли она ее так же сильно, как Уно любит внучку. Иногда Наоми передает камеру бабушке, чтобы та снимала ее, — и в этот момент грань между образами Уно и самой Кавасэ как будто стирается, они становятся одним целым.

Бережность и невероятная чуткость ко всему — эти свойства режиссерка сохранит и в игровых картинах. «Улитка» и более ранние «Объятия» (1992), в которых Кавасэ документирует попытку связаться с некогда бросившим ее отцом, — это пульсирующие хроники поиска, любви и близости, но в то же время — попытка зафиксировать болезненный опыт утраты, который будет с ней всегда.

Документальные работы Наоми Кавасэ очень тактильны и в хорошем смысле слова доступны для зрителя — последнее не всегда можно сказать о ее игровых картинах. В большинстве из них нужна точка эмоционального входа и определенная работа над собой, чтобы настроиться на то, что будет происходить дальше. Акцентрированных сюжетных поворотов и вообще плотной событийности в них нет. Игровые фильмы японки — всегда неспешные и требуют сосредоточенности зрителя для того, чтобы не упустить самое важное — обычно скрывающееся в долгих планах гор, лесов и водной глади, монтажных склейках. Камера — всегда ручная: только так можно ухватить момент «здесь и сейчас». Зачастую дает о себе знать и прошлое фотографа: Кавасэ любит запечатлять природу Нары с ее бьющимися о скалы волнами и пушистыми туманами, ложащимися на вершины гор. Чаще всего география ее фильмов сознательно не выходит за пределы родной префектуры. Подобно исследованию местности, сокрытое за внешней повествовательной недоступностью вознаградит терпеливого зрителя.

Всемирная известность к Кавасэ пришла в 1997 году — с фильмом «Судзаку», который был показан в Каннах и получил приз «Золотая камера» — его вручают дебютантам, обладающим редким кинематографическим чутьем и собственным визуальным языком. Кавасэ стала самой молодой лауреаткой — на тот момент девушке было 28 лет. Ее вообще очень любят и ценят на Каннском смотре — фильмы Кавасэ отбирают регулярно, и почти всегда в основной конкурс. «Судзаку» — будто ступенька между документальными и игровыми работами японки. Это история большой семьи, за которой мы наблюдаем в течение 15 лет. Однажды глава фамилии не выдерживает напряженной борьбы, которую он долгие годы вел за строительство местной железной дороги, и кончает с собой. С этого момента в доме селится разлад, и никто больше не чувствует уюта там, где провел целую жизнь. Сюжет «Судзаку» вымышлен, однако в нем играют непрофессиональные актеры — сплошь соседи или знакомые Кавасэ. В фильме отчетливо прослеживаются мотивы прошлых документальных работ режиссерки: например, члены семьи смотрят кассету из камеры погибшего родственника — и ловишь себя на мысли, что именно так мог бы выглядеть один из ранних документальных фильмов самой Кавасэ, пролистывающей перед зрителем портреты, которые видишь каждый день, цепляющейся за каждую травинку и веточку в саду. Герои окружены ошеломляющей красоты природой, но она становится для них клеткой, из которой надо выбраться. «Судзаку» — путеводитель по тихой, отрезанной от мира провинции, наполненной своими ритуалами и укорененной в строгом порядке вещей.

Фильмы Кавасэ почти всегда — об одиночестве и утрате, а еще — об обретенной через переживания и мучения надежде. Уже упомянутая нежность есть у Кавасэ на всех уровнях: в историях, выборе героев, построении кадра и, главное, настроении ее картин. Герои «Траурного леса» (2007) — молодая женщина и старик. Матико потеряла ребенка, Сигэки — много лет назад пережил гибель жены. Они и их потери существуют вне времени: она продолжает сокрушаться, что не смогла спасти сына, он — писать письма возлюбленной. Отправная точка действия — дом престарелых, затерянный где-то в лесах. Матико устраивается туда сиделкой и знакомится с почти угасшим Сигэки (блестящая роль снова непрофессионального актера), которого подкосил вовсе не возраст, но беспредельная тоска. Однажды женщина берет старика в путешествие, машина ломается — и герои теряются в огромном лесу, который становится местом встречи с главным переживанием их жизни. Кавасэ даже не показывает в финале, удалось ли Сигэки и Матико выбраться оттуда — история совсем не об этом. Только пройдя длинный и забирающий все силы путь скорби, который пролегает для этих двоих через чащу, они смогут наконец успокоиться. Говоря о работе в доме престарелых, коллега Матико несколько раз повторяет фразу: «Не переживай, у нас нет определенных правил» — так нет и набора правил, по которому человек мог бы выскорбеть свое горе.

«Тихие воды» (2014) следуют другому сюжету, но вторят «Траурному лесу». Каито и Кёко — старшеклассники, которые растут свободно, подобно деревьям в семейном саду девушки. Каито пытается разобраться, почему родители разошлись, и в какой-то момент начинает неистово винить в этом мать. Кёко становится свидетельницей медленного угасания родительницы, которая не боится покидать этот мир и много говорит об этом с дочерью. Тем не менее ее близкая смерть кажется юной героине тем, с чем она не сможет справиться. «Тихие воды» — удивительный фильм о смерти и ее проживании, но герои никогда не произносят это слово. Главное, как часто бывает у Кавасэ, сокрыто между строк, дано в движении камеры и обрамляющих жизнь героев пустынных пейзажах, в которых нет манерности или вымученной условности.

«Ан, или Сладкие бобы» (2015) — пожалуй, формально самый понятный фильм Кавасэ, в котором визуальная поэтика не берет вверх над сюжетом. Также это единственная экранизация в карьере режиссерки — до этого сценарии она писала самостоятельно. Мрачный Сэнтаро каждое утро совершает один и тот же ритуал: выходит на крышу выкурить сигарету, а затем идет в кафе готовить дораяки — традиционное японское пирожное. Посетителей обычно немного, потому что, что уж тут, дораяки у Сэнтаро самые обыкновенные. Однажды под окном кафе появляется старушка Токуэ, которая добивается, чтобы Сэнтаро взял ее на работу. С этого момента заведение расцветает, потому что Токуэ умеет готовить удивительно вкусную бобовую пасту, вкладывая в нее душу.

В фильме Кавасэ, конечно, не может быть настолько счастливого финала. Токуэ серьезно больна, и когда начальница Сэнтаро узнает об этом, она заставляет его выгнать старушку. Однако ту связь, которая возникла между ними, отменить уже невозможно. Эти двое дали друг другу то, чего у них не было долгие годы: чувство настоящего человеческого тепла и возможность переживать персональное горе рядом друг с другом. В финале Токуэ и Сэнтаро не приходят к какому-то откровению — Кавасэ предлагает искать ответы в прошлом и его принятии, а не жадно всматриваться в эфемерное будущее.

У персонажей Кавасэ всегда есть нечто большее, чем то, что может дать один человек другому. Например, выраженная через тактильность и физическое тело связь с природой — прочная и стоящая надо всем остальным. Юная героиня «Судзаку» очень любит жуков и часто держит их на ладони, герои «Траурного леса» обнимают огромные стволы деревьев и прижимаются к земле в надежде обрести покой, Кёко из «Тихих вод» днями напролет плавает в океане, а героиня «Ан» разговаривает со свежими бобами, чтобы почувствовать их прошлое и лучше приготовить пасту. Эта связь для героев естественна и не требует дополнительного объяснения. Главный секрет, что никаких объяснений не требуется и зрителю. Фильмы Наоми Кавасэ — это бережное напоминание о постоянной изменчивости вещей и живом природном цикле, частью которого мы являемся, — но нам не суждено стать его основой.