Традиционно: явные и скрытые смыслы церемонии «Оскар»

Баланс ревизий и конвенций в истории «Оскаров», пусть с натяжкой, но вписывается в определенную тенденцию: за победой «Лунного света» следует награждение «Формы воды» Гильермо дель Торо, растерявшего по дороге к награде свое визионерство. Вслед за ревизионистским «Бёрдмэном» побеждает крепкая говорливая драма на важную тему «В центре внимания». Прошлогодний триумф метамодернистской приключенческой экшен-комедии про мультивселенные «Все, везде и сразу» предрешил исход этого года: победить должен был максимально традиционный фильм признанного современного автора, на актуальную тему и со всеми привычными атрибутами «серьезного кино». Он и победил.

Но сперва о двух самых крупных щелчках по носу на «Оскарах» этого года: это «Убийцы цветочной луны» Мартина Скорсезе и «Барби» Греты Гервиг. Со Скорсезе у Академии отношения исторически сложные — его долго и упорно игнорировали, потом наградили за режиссуру ремейка великой гонконгской «Двойной рокировки», и теперь, очевидно, планируют игнорировать и дальше. То, что «Убийцы цветочной луны» — пронзительное эпическое полотно о банальности зла, будет проигнорировано при раздаче, стало очевидно, когда в список номинантов не попал Леонардо ДиКаприо с его (лучшей за долгое время) ролью — воплощением этого самого тихого зла с дурацким пробором. Не попал в номинанты и сценарий «Убийц», существенно переосмысляющий нон-фикшен-роман про убийства женщин из племени осейдж. 

В итоге у «Убийц» было десять номинаций, из которых реальная битва развернулась только в одной — за лучшую женскую роль. В битве двух Стоун — Лили Гладстоун из «Убийц» и Эммы Стоун из «Бедных-несчастных» Йоргоса Лантимоса, могла победить любая — и по справедливости, и по логике предоскаровского наградного расклада. Победила Стоун с более яркой, «выигрышной» ролью — то есть Эмма. 

«Барби» — феминистская фантазия в жанровой оболочке и большой кассовый блокбастер — присутствовала в восьми номинациях и, опять же, могла рассчитывать на победу в любой, включая лучший фильм. Но уже на стадии объявления номинантов стало очевидно неоднозначное отношение академиков к фильму. Марго Робби не попала в число номинанток за лучшую женскую роль, Греты Гервиг не оказалось среди претендентов за лучшую режиссерскую работу. Но самое неожиданное торжество ревизионизма здесь — сценарий Гервиг и Ноа Баумбаха, не основанный ни на каком первоисточнике (кроме буквально куклы Барби), магическим образом оказался среди номинантов на лучший адаптированный сценарий. 

Это решение точно войдет в историю, поскольку как минимум создает неловкий прецедент: теперь в адаптации можно записывать любой сценарий, основанный на фактах из жизни любого человека, и считать, что это та самая пресловутая экранизация телефонной книги. Разграничение между двумя этими категориями — не формальное, сценарии-адаптации рассматриваются иначе, в контексте именно что первоисточника. В этом смысле «Барби» тут просто нечего делать, сценаристы «Оппенгеймера», «Зоны интересов» и «Бедных-несчастных» обращаются с исходным материалом по-авторски вольно. Закономерной становится победа Корда Джефферсона за «Американское чтиво» — едкую сатиру на эксплуатацию «черной повестки» по книге Персиваля Эверетта. 

В категории же за лучший оригинальный сценарий в отсутствие «Барби» существенно снизились ставки — главного конкурента выписали еще до старта. Значительная часть голосов здесь ушла к «Оставленным» Александра Пэйна, но недостаточная. Уже непосредственно под вручение с фильмом, кстати, случился скандал: есть вероятность, что сценарий тут — списанный. «Прошлые жизни» и особенно «Маэстро» со сценарной точки зрения не самые очевидные варианты. А «Май декабрь» Тодда Хейнса с действительно интересной драматургией был воспринят Академией довольно прохладно. Очевидный претендент на победу в этих условиях — популярная «Анатомия падения» Жюстин Трие, собравшая в преддверии «Оскара» множество других наград.

В отдельных номинациях обошлось без сюрпризов. Это касается прежде всего «Оскаров» за лучший фильм на иностранном языке — предсказуемо «Зона интересов» британца Джонатана Глейзера и лучший документальный фильм — «20 дней в Мариуполе» Мстислава Чернова. Также заранее легко угадывались победители за лучшие второстепенные роли. За женскую — королева второго плана Давайн Джой Рэндольф в фильме «Оставленные». За мужскую — Роберт Дауни — младший в «Оппенгеймере». Обе роли — яркие, выпуклые, несмотря на концентрированный объем экранного времени — собственно, что и ценится в данной номинации. Правда, если Рэндольф изначально была вне конкуренции, то с Дауни-младшим ситуация обратная. В его категории наградить можно было, по совести, каждого, и в голосовании очевидно сыграли несколько расхожих принципов: 1) его давно пора отметить; 2) голосуем за фильм-фаворит во всех возможных номинациях. Об этом принципе — ниже. 

Приятные неожиданности: «Оскар» за лучшие спецэффекты малолитражному (по сравнению с конкурентами) японскому фильму «Годзилла: Минус один», который победил в равной схватке с «Создателем»; награждение «Зоны интересов» за действительно выдающуюся работу со звуком (которая «заглушила» даже «Оппенгеймера», считавшегося фаворитом); и, конечно, победа «Мальчика и птицы» Хаяо Миядзаки в категории «Лучший анимационный фильм». В последней традиционно голосуют прежде всего по принципу «громкости» произведения, и фаворитом в ней до последнего считался «Человек-паук: Паутина вселенных» — тоже довольно нетривиальный. 

Самые сложно угадываемые победители на «Оскаре» — три короткометражные категории. Но и в них есть своя логика, позволяющая хотя бы примерно предвидеть расклад: здесь академики, как правило, голосуют либо за знакомые имена, либо за важность/своевременность темы. Оба правила сработали в этом году. В лучшем анимационном к/м фильме предсказуемо победил бесхитростный, максимально доходчиво сделанный антивоенный мультик «Война окончена!» Дэйва Маллинза по мотивам песни Джона Леннона и Йоко Оно. 

В категории за лучший документальный короткий метр было два фаворита — «Последняя ремонтная мастерская» и «Азбука запрета на книги». Победил первый — трогательная история о сотрудниках мастерской в Лос-Анджелесе, ремонтирующих музыкальные инструменты для неимущих школьников. За «локальные» истории в этой категории голосуют часто; плюс у фильма была мощная поддерживающая кампания, а один из авторов, Бен Праудфут, уже побеждал два года назад в той же категории с фильмом «Королева баскетбола». 

Ну и награждение, показывающее, насколько абсурдным может обернуться голосование за знакомые имена в короткометражной категории (которая в теории рассчитана как раз на то, чтобы популяризировать имена новые): «Оскар» Уэсу Андерсону за 40-минутную, снятую между делом безделушку «Чудесная история Генри Шугара». В ролях — все. Это первый «Оскар» Андерсона, ранее он номинировался семь раз, начиная с «Семейки Тененбаум» в 2001 году. 

Чуть ли не самая интересная интрига ждала в «художественных» категориях. Борьба за лучший грим и прически развернулась между накладным носом Брэдли Купера в роли композитора Леонарда Бернстайна в «Маэстро» и шрамами на лице Уиллема Дефо в «Бедных-несчастных». Победили «Бедные-несчастные» — и в данном случае справедливо. Нос все-таки был неоднозначный. Такой же неоднозначный, как раздача наград в номинациях за работу художника-постановщика и художника по костюмам. Здесь очевидными конкурентами стали «Бедные-несчастные» и «Барби», то есть две картины с наиболее выразительным внешним обликом. Победил фильм Лантимоса — и, в общем, зря. 

В обоих категориях существует негласное правило: если сомневаетесь — голосуйте за фильм с кринолинами. В общем — за исторические реконструкции. Вдохновленные стимпанком декорации и костюмы в «Бедных-несчастных» — абсолютно прекрасные и приятны для глаз, но деконструированный Барбилэнд и костюмы Барби и Кенов, которыми еще долго будут вдохновляться, являются также художественными и драматургическими элементами, которые помогают рассказывать историю, а не только украшают ее. И именно работа художниц Сары Гринвуд и Кэти Спенсер и костюмы Жаклин Дюрран (у нее уже есть в прошлом два «Оскара» за кринолины в «Анне Карениной» и «Маленьких женщинах») останутся в популярной культуре.

Главным же триумфатором, что не стало неожиданностью ни для кого, стал «Оппенгеймер». Лучший фильм, лучшая режиссура, операторская работа, музыка, монтаж, лучшая мужская роль и мужская роль второго плана. В семи статуэтках фильму Кристофера Нолана о создателе атомной бомбы удивительно только одно — что восьмую, за звук, все же оттянула на себя более деликатная работа в «Зоне интересов». В остальных категориях — см. пункт про голосование за фильм-фаворит во всех возможных номинациях. Картину, претендующую на звание лучшего фильма, желательно номинировать (и наградить) в большом количестве категорий — фильм-фаворит не может быть хорош в чем-то одном. Чем больше второстепенных побед — тем выше номинальная легитимность самой главной награды. 

Фильм Нолана получил приз лучшему оператору — работающему широким мазком Хойте Ван Хойтему, хотя Эдвард Лахман в «Графе» Пабло Ларраина был более изобретателен. За лучшую музыку — Людвигу Горанссону, хотя музыка покойного Робби Робертсона к «Убийцам цветочной луны» задает фильму незабываемый душераздирающий нерв. То же с монтажом — приз «Оппенгеймеру» и Дженнифер Лэйм, хотя по соседству с ним в одной номинации была великая монтажерка Скорсезе Тельма Скунмейкер. То же — с Дауни-младшим. И, страшно сказать, — с Киллианом Мерфи, получившим свой первый «Оскар» за лучшую мужскую роль. Мерфи — большой артист, давно так или иначе все заслуживший, но эта роль, как почти все центровые персонажи у Нолана, если их не играет Кристиан Бэйл, — максимально однообразная, сыгранная на одной ноте. А ведь совсем рядом был вечный герой второго плана Пол Джаматти из «Оставленных» — тоже вполне традиционного кино, но с комедийным уклоном. За такие роли академики все еще голосуют менее охотно — а жаль. 

Наконец, «Оскары» за лучшую режиссуру и лучший фильм — самые ожидаемые и одновременно парадоксальные. С одной стороны — Нолану давно пора получить свой приз, с другой, он в последние годы превращается в одного из самых тяжеловесных и старомодных голливудских авторов современности, раз за разом искренне открывающего для себя решения, которые использовали в кино примерно в 50-е годы прошлого века. Это тот самый традиционный конвенциональный киноязык, которым часто оперируют большие авторы — символизм, монументальность, эпический размах и крупный план человека на его фоне. Нарратив, несмотря на любимое автором «рваное» повествование, тоже неутешительно традиционный — но это отдельная тема. 

Награда же за лучший фильм, которая вручается продюсерам, явно должна была быть поделена с продюсерами «Барби» (которой достался единственный приз за лучшую песню — What Was I Made For Билли Айлиш). Ключевое событие в поп-культуре прошедшего года, вытащившее зрителей обратно в кинотеатры, — «Барбигеймер», два экзистенциальных урока в обертке принципиально разного цвета. Один — классический, который, так или иначе, устраивает примерно всех. Второй до сих пор вызывает ожесточенные дискуссии. «Барби» точно останется культурным феноменом (характерно, что половина мемов про нынешний «Оскар» исполнены с применением кадров из картины Гервиг) — статуэтка ей для этого не нужна. В ногу с современностью идет и 81-летний классик Скорсезе, который и так уже в вечности. Он вместе с соавтором Эриком Ротом существенно переработал нон-фикшен роман Дэвида Гранна, выдвинув на первый план не спасителя-детектива из ФБР, а жертву — женщину из племени осейдж. Нолан с «Оппенгеймером» смотрит в прошлое и в буквальном, и в фигуральном смысле. Да, на актуальную тему — но на нее исчерпывающе высказались еще в «Хиросиме, моей любви» и «Военной игре». У предшественников Нолан заимствует приемы, но не их эмпатию — а это, кажется, самое главное средство художественной выразительности в кино настоящего и будущего.